Школьное колдовство (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 63

— Милорд? Как вы себя чувствуете? Вам нужна помощь?

Она ждала и волновалась. Бесформенный клок тумана выскользнул из складок ткани и медленно принял человеческий облик, а скорее, обозначил его — слишком прозрачным был лорд Артур. Ну наконец-то…

— Вам нужна помощь, милорд? — повторила она.

Он кивнул и показал на зеркало, потом на кресло. Непонятно. Это зеркало, должно быть, зачаровала ещё леди Эльянтина, оно не теряло волшебные свойства, что она могла с ним сделать? А кресло — в него только сесть, больше ничего не оставалось. Она села.

— Вы просите меня не уходить? Хорошо.

Призрак кивнул и исчез, и лишь несколько долгих минут спустя появился в зеркале. Этот Артур в зеркале, тоже сидящий в кресле, был взлохмаченный, худой и бледный, с отчетливыми синяками под глазами, и даже его одежда казалась более бледной и потрепанной, что было совсем уж странно — это ведь не настоящая одежда. Лила почувствовала острый укол жалости.

— Спасибо, Мышка, — сказал Артур. — Точнее, благородная эссина. Да, посиди со мной, если не слишком устала.

Он пытался шутить. Она такой тон не поддержала.

— Пожалуйста, милорд. Я не уйду.

— Помолчим немного, Мышка? — попросил он, прикрывая глаза. — Только не уходи.

В дверь опять поскреблись — оказывается, Карт принёс чай.

— Спасибо, эсс, — Лила забрала у него поднос и жестом пригласила войти, но библиотекарь покачал головой и поспешно ушёл.

Тогда Лила налила себе горячего чая в тонкую чашечку и выбрала в шкафу книгу, которую могла читать — там не было непонятных слов и неизвестных ей пока загогулин древнего языка, на котором писались заклинания. Более того, это оказались какие-то романтические истории — её великая и гениальная бабушка не чуралась и такого.

Лила не могла сосредоточиться и то и дело поглядывала на Артура — он так же сидел там, за зеркальным стеклом, в своём кресле, не шевелился и не открывал глаз, но зато и не исчезал. Она бы последнему не удивилась, но хотелось поговорить с ним, расспросить, и про цветы, и про всё. Странно, но то, что они столько дней не виделись и не разговаривали, теперь, после сегодняшнего, не имело большого значения, как и причина их ссоры. Лила окончательно призналась себе, что соскучилась и согласна мириться с любой степенью человечности Артура. Ну, не человек он — пусть так, она просто будет иметь это в виду.

Наконец она услышала:

— Ты меня простила, или ещё дуешься?

— Милорд? — она сразу отложила книгу, правда, не забыв сунуть между страниц серебряную закладку леди Эльянтины.

— Миледи, — его светлость теперь смотрел на неё, — леди Лилиана. Мышка тебе больше подходит, но я могу называть тебя леди.

— Сделайте одолжение, милорд, — согласилась Лила, — я вижу, вам лучше? Может, есть какие-то методы, чтобы помочь вам поправиться? Колдовские, я хочу сказать.

— От тебя я такое точно не приму… миледи, — недовольно буркнул Артур.

Как обругал, но тут же посмотрел ласково, извиняясь взглядом.

— Хорошо, я запомню, — сказала она, — вы ведь понимаете, как мало я пока разбираюсь в некоторых вещах.

— Я восстановлюсь сам, через несколько дней буду в порядке. Как ты узнала, что со мной случилось?

— Просто вспомнила, что вы собирались в башню. Я ведь сама писала эту записку, — и она показала на кусочек бумаги, до сих пор приколотый над столом. — Жаль, что поздно вспомнила. Но почему же вы так неосторожны! — не удержалась она.

— Кому это всё нужно? — он коротко глянул вокруг себя. — И так затянулось. Риск приятен, добавляет перца в эту преснятину. И опять же, ты пожалела меня, бросилась спасать, я получил редкую возможность побыть с прекрасной девушкой так… близко. Почти что подержать в объятиях. Разве иначе мне бы это перепало?

— Вы ужасны, милорд! — вздохнула Лила, ей было не стыдно, а больше смешно.

— Ничуть я не ужасный. Несчастный дурак, и только.

— Похоже, вы хотите жалости?

— Что? Нет! — он встрепенулся. — Оставь себе свою жалость.

— Я и не предлагала.

— У нас мир? Тогда зови меня Артуром, если не сердишься, м-м?

— Хорошо, милорд.

Он протянул руку и коснулся стекла — с той стороны. И это явно было приглашение, она его приняла — соскользнула с кресла, подошла, коснулась его пальцев с этой стороны. Нет, конечно, рука ощущала лишь прохладную гладкость зеркала. Принятое приглашение к миру и… да-да, к чему-то особому между ними. А что это такое — какая разница!

— Прости, Мышка. С тобой — никаких больше шуток. Обещаю, — он скупо улыбнулся, кажется, желая встретиться с ней взглядом.

Встретились…

— Почему, милорд? Почему, Артур? — поправилась она тоже с улыбкой.

Он подумал немного, и сказал, понизив голос.

— Потому что ты по-прежнему будешь для меня маленькой Мышкой, которую хочется посадить в рукавицу и от всего беречь. И мне очень жаль, что я не могу что-то такое сделать на самом деле. Ты нежная и хрупкая, снова убежишь и оставишь меня, а я этого не хочу. Когда мышки убегают, да ещё и обиженные, их может слопать какой-нибудь кот, — его глаза теперь смеялись, а на щеках слабо обозначился румянец.

Лиле объяснение совсем не понравилось, даже рассердило.

— Может, я и Мышка… сейчас, такая же пугливая и глупая. Но это не навсегда, милорд, — сказала она резко, отдергивая руку от зеркала.

— Обиделась, — грустно констатировал он, — кстати, а колдуньи не обижаются. Никогда. Они понимают суть людей, суть вещей и точно знают, что всё требует действий, а не обид. Эльянтина тебе сказала бы то же самое.

— Я не обижаюсь. На тебя — точно, — заверила его Лила. — Ты ведь не человек? Глупо обижаться на призраков. Я точно не стану.

— Вот как? — и он замолчал.

Потом сказал:

— Мышь, это обидно! Ты захотела уколоть меня?

— Тебя не поймёшь. Сам сказал, что колдуны не обижаются. Хотя да, ты ведь больше не колдуешь. Ты просто призрак. Призрак моего престарелого дедушки. Прости, пожалуйста.

Вот именно, ей хотелось уколоть. Может быть, потом она раскается и искренне пожалеет Артура, конечно.

После этого они молчали долго, он снова прикрыл глаза, а Лила попыталась читать. Она чувствовала, что это не конец их беседы, и ей было любопытно.

— С цветами всё хорошо? — спросила она, — ты успел?

— Да, всё отлично. Если бы я мог показать тебе, как изменился оттенок аметистов и цитринов. Я не думал, что эффект получится уже теперь. Это на самой верхней полке. И наметились три сапфировых бутона. Я их не замечал раньше.

— Я надеюсь всё же посмотреть, потом.

— Даже не вздумай сама, — Артур строго сдвинул брови. — Я слышал, ты принимаешь ухаживания принца, ветреная девчонка? — вдруг добавил он.

— Что?! — так и подскочила она.

— А как, ты считаешь, это называется? Альмагера не объясняет тебе очевидного. И та клуша, к тебе приставленная — тоже.

— Артур! — в это слово Лила вложила всё свое негодование.

— Он мне нравится, — серьезно сказал Артур, — я бы благословил вас, не задумываясь, не будь он помолвлен — раз, не будь он принц — два. Альмагера сейчас просто не хочет его расстраивать. Но…

— Почему не хочет расстраивать? — заинтересовалась Лила.

Слова Артура как будто намекали на что-то серьезное.

— Чепуха, — он махнул рукой. — Самое время разворошить это болотце с его замшелыми традициями. Ты выйдешь за принца, Ли. Его дурацкая помолвка с кандрийкой никому не нужна. Мы это решим.

— Вы сошли с ума, милорд?! — растерялась Лила.

— Не сошёл. А тебя не учили, как почтительно надо разговаривать со старым дедушкой? С призраком дедушки — тем более.

— Артур, я не хочу слушать шутки об этом! Он принц!

— А ты потомок древних и знатных родов Руата. Знаешь, в каждом королевском доме Побережья, если копнуть, найдёшь королев, которые не родились принцессами. Раньше и вовсе это было обычное дело. Сама подумай, если жениться лишь на принцессах, то где взять столько невест для принцев? И так все семьи уже породнились не по разу. А триста лет назад королевой Руата и вовсе стала простолюдинка! А король Кандрии Эдин Великий… про него ты и так всё знаешь, про него все знают!