Не надо, папа! (СИ) - Тукана Эпсилон. Страница 97

— Это будет небольно.

Казекаге медленно протянул руку. Песок потек к ним по воздуху.

Звать на помощь некого, не успеют сделать и шага. И медиков бесполезно. Нужен джонин.

Черт.

Чакра прилила к глазам.

Шаринган!

Гаара был уверен в себе и даже не думал отводить взгляд. А зря. Песок не успел одолеть и полпути по направлению к ним, когда Сарада захватила будущего Казекаге в гендзюцу.

В иллюзии песком управляла уже она. Песок сыпался с потолка, со стен больничной палаты. Все вокруг превращалось в песок, даже они с Сакурой. Гаара злобно озирался, он не понимал, что происходит. Сарада все крепче и крепче овладевала его сознанием, подменяла ощущения органов чувств.

Но вдруг…

Все исчезло.

Иллюзия, которую она плела с такой тщательностью, куда-то испарилась. Вокруг был мрак, сплошная чернота. Сарада стояла по щиколотку в черной воде, которая расходилась кругами вокруг ее ног.

Ответное гендзюцу?

Нет, невозможно. Одолеть ее гендзюцу мог только другой шаринган, а этот парень не был Учиха уж точно.

Что-то неуловимо шевелилось во мраке, Сарада все никак не могла различить что именно. Ехидный скрипучий хохот вдруг ударил по ушам и эхом раскатился по черноте. Взгляд наконец сфокусировался.

Прямо перед Сарадой в окружении верхушек острых кольев, выпирающих из черной воды, сидело исполинское песчаное чудовище. Его шкуру покрывали синие рисунки, похожие на выступившие вены. Существо наклонило морду и оскалилось, обнажая огромные зубы, с которых сыпался песок. Песчаная морда над его носом угрожающе сморщилась, как у рычащей собаки. В черном белке глаза горела желтым цветом радужка и дрожал зрачок, напоминающий четырехконечную звезду.

— Что за малявка? — проскрипел срывающийся высокий голос.

Чудовище вновь рассмеялось. Сарада себя забыла от страха. Что это за техника?

— Учиха… — наконец понял зверь и вдруг рявкнул: — А ну брысь отсюда!

Воздушная волна от его рева ударила в лицо. Удержаться под таким напором становилось все труднее, ноги оторвались от дна, и Сараду вымело прочь.

Она поняла, что все еще находится рядом с Сакурой, в своем теле, только кожа стала влажной от выступившего пота, и ее холодил сквозняк, врывающийся в палату сквозь открытое окно. Гаара, скрестив руки на груди, стоял на том же месте и смотрел на нее в упор.

— Гендзюцу на меня не подействует.

— Что это было… — дрожащим голосом пробормотала Сарада.

Песок, рассеянный по всей комнате, налипал на потную кожу, набивался в рот, скрипел на зубах.

Скорее бы смыть с себя это.

— Что это внутри тебя?

— Сущность песка, — ответил Гаара.

Он медленно протянул руку, и песок потек по воздуху к Сараде.

— Я решил. Ты будешь первой, Учиха.

Гендзюцу сейчас было ее сильнейшим оружием, и оно не сработало. Сарада поняла, что они крепко влипли. Против будущего Казекаге ей было нечего показать. Будь они на арене, можно было бы уклоняться, пытаться убежать от песка, использовать катон. Но они в больничной палате! Некуда деваться. Все пространство заполнено песком. Гаара контролирует все. Они не успеют даже добраться до двери.

Сарада швырнула в парня наэлектризованные сюрикены. Они врезались в песок, моментально возникший на пути, увязли и со звоном свалились на пол.

Бесполезно.

Как там было… Шаровая молния.

Сарада хотела сложить печати, но поняла, что правая рука не шевелится, ей что-то мешает. Она резко повернула голову и увидела, что руку обернул песок.

— Нет! — в ужасе воскликнула Сакура.

Уже видела эту технику?

«Еще миг и он раздробит мне руку, как Ли-сану», — поняла Сарада.

Гаара сжал пальцы в кулак.

— Сабаку Кью…

Руку стало сдавливать песком. Боль… слишком сильная боль… Пальцы свело, они онемели. Сараде казалось, что пальцев у нее уже и нет, а если и есть, то от них осталось лишь кровавое месиво. Времени раздумывать не было. Она послала больше чакры в глаза. Красный мир стал еще более четким, чем был. Боль в руке заглушило резкой вспышкой боли в глазах, будто в них медленно погружали острие ножа.

Сарада стиснула зубы, чтобы не закричать.

Активировался Мангеке Шаринган.

Взгляд коснулся шершавого сухого песка, проник внутрь, и Сарада послала сквозь зрачки мощнейший залп чакры, распределяя ее взглядом по всей длине своей руки. Ее ощущения просочились в песок вместе с чакрой, попутно различая в нем и чакру Гаары.

По щекам потекли теплые слезы.

Канрен!

Сетчатку обожгло раскаленной болью, и Пустынный Гроб лопнул. Гаара, сжавший пальцы в кулак, замер, так и не завершив технику. Сарада осела на пол от слабости и прикоснулась пальцами к своей правой руке: она сильно болела, но кости были целы. Успела.

— Беги за помощью, живо! — заорала Сарада.

Сакура оцепенела и не двигалась.

— Что с твоими глазами…

Увидела Мангеке. Точно, рисунок шарингана ведь меняется.

— Живо!

Сакура сорвалась с места.

Гаара дернулся. Песок устремился за ней. Сарада попробовала остановить его своей техникой Мангеке, но крупинок было слишком много. С рассеянным песком она ничего не могла сделать. Песок прямо в воздухе формировал уплотненное щупальце, которое потянулось за Сакурой, и его Сарада уже ощущала предельно четко.

Сейчас!

Она ударила чакрой в песок, и он рассыпался, не достигнув мамы. Та отодвинула дверную створку и с визгом выскользнула из палаты.

Слабость распространялась по всему телу. Красная комната плыла. По щеке продолжали течь теплые капли, будто это глаза, сжигаемые страшной болью, вытекали из глазниц.

Сколько же оно требует чакры?

Сарада, стиснув скрипнувшие от песка зубы, поднялась на ноги. Песок потянулся к ней. Гаара сходил с ума, его охватило ненормальное возбуждение. Он улыбался и таращился на нее безумными глазами, не мигая. Сарада посмотрела на него своим Мангеке. Взгляд прощупал слои одежды: полотно ткани, перекинутой через плечо, тонкая футболка, под ней — сетчатая майка. Нежная кожа, укрытая плотным слоем песка. А дальше… мягкие мышцы, омываемые кровью. Кости ребер, и ритмично сокращающееся сердце.

Как тогда, с Анбу. Она все чувствовала, свободно проникала внутрь чужого организма.

Я могу убить его за долю секунды. Просто ударить чакрой в сердце. Но нельзя. Он должен стать Казекаге, он — будущий герой войны, и без него мы можем проиграть. Но как? Он же безумен!

Назад. Сердце, твердые ребра, кровеносные сосуды, соединительная ткань, подкожные мышцы, кожа… Все то же самое, только в обратном порядке. Сарада попыталась закрепиться взглядом на поверхности тела Гаары, не погружаясь глубже, и протянула перед собой левую руку, словно это могло помочь ей лучше контролировать технику Мангеке.

«Аматэрасу передает чакру в точку, на которой сфокусирован взгляд Итачи, и превращает эту чакру в некую форму энергии. Твоя же техника, судя по всему, делает то же самое. Только трансформация чакры на выходе иная», — вспомнились слова Шисуи.

Момент превращения чакры в энергию. Чтобы полностью подчинить Канрен, нужно было поймать этот самый момент.

Сарада задержала взгляд на коже груди Гаары, под песком. Чакра мгновенно передалась сквозь зрачки туда, куда она нацелилась. Глаза резанула боль, а колени подогнулись от нахлынувшей слабости.

Стой! Рано!

Сарада изо всех сил старалась сохранить контроль над чакрой. Не проникать глубже в тело безумца, а ровным пластом распространиться по коже. Вот так. И только тогда…

Трансформация!

Гаара отлетел к стене, но ударился не спиной, а тыквой, которая во мгновение ока размягчилась и обернулась песчаной подушкой. С его тела осыпался песок — это лопнула песчаная броня на груди. Сарада швырнула в него сюрикены, надеясь, что Гаара, не ожидавший толчка, не успеет среагировать, но песок закрыл его сам собой, словно у него была своя воля, отдельная от воли будущего Казекаге.

— Ты…

Удар о стену ничуть не ослабил его. Напротив, если раньше жажда убийства во взгляде была стальной и холодной, то сейчас в глазах Гаары разгорался пожар.