В тени (СИ) - Морион Анна. Страница 17

— Не плачь, глупенькая, все будет хорошо, — ласково успокаивала леди Джейн Бригиду, обнимая ее и гладя по волосам.

— Матушка, как мне страшно! — вырвалось из горла бедной девушки: неизвестность пугала ее, ведь она так привыкла жить рядом с родителями и иметь рядом с собой Альенору! Но теперь она стала супругой, а когда-то станет и хозяйкой замка. Она будет жить вдали от родителей и дорогой подруги.

— Будет немного больно, но эта боль быстро пройдет, — сказала леди Гиз, решив, что ее дочь наполнена страхом перед первой брачной ночью. — Попроси Филипа быть осторожным и нежным…

— Не этого я боюсь, но разлуки с вами и Альенорой! — вздохнула Бригида, впившись пальцами в складки платья матери. — Что произойдет этой ночью, мне все безразлично!

— Мы будем навещать вас… Но вытри же свои слезы, дитя мое! Твой супруг скоро придет, чтобы разделись с тобой ложе, а ты так покраснела… Будь послушной и скромной, как Дева Мария. Мужчинам это нравится. — Леди Гиз поцеловала дочь в макушку и хотела было встать, но Бригида взмолилась не оставлять ее, побыть с ней еще немного.

Вняв мольбе дочери, леди Джейн осталась с ней еще ненадолго. Но время расставания все же пришло, и новоиспеченная юная леди Нортон осталась одна. Она лежала в кровати, в покоях, освещенных свечами, и, крепко закрыв глаза, громко шептала молитву и терпеливо ждала прихода своего супруга.

Глава 9

Три свечи, освещавшие комнату, укоротились в два раза, а супруг все не появлялся. Отчаянно борясь с усталостью, закрывающей ей глаза, Бригида уже не молилась, а просто сидела у открытого окна и, положив голову на скрещенные на широком каменном подоконнике руки, все ждала, когда Филип придет и лишит ее девственности. Невероятно утомленная суматохой свадебного дня, долгой церковной церемонией и шумным пиром, девушка желала упасть в кровать и спать, но новая роль, новый долг супруги и необходимость комсумации брака с Филипом Нортоном заставляли ее прогонять от себя сон.

Свечи таяли, вот уже осталась всего лишь три мерцающих огарка, но молодой мистер Нортон все еще не соизволил прийти к своей супруге. Не имея более сил, Бригида заснула прямо у окна, и холодный камень был уютен ей, как самая мягкая постель, но не прошло и четверти часа, как в коридоре за дверью послышался громкий топот, гул мужских голосов и дикий хохот, словно там находились не люди, а стадо диких зверей. Разбуженная шумом, Бригида поспешно вскочила на ноги, бросилась к кровати и, как положено новобрачной, села на самый краешек, стыдливо прикрыв обнаженные ступни подолом своего длинного ночного платья. Теперь, когда ее супруг наконец-то появился, юная леди Нортон задрожала, как лист на ветру: ее охватили страх и волнение, а кровь, отлившая от ее белого лица, придала ей вид мертвой принцессы.

«Господь, помоги мне! Дай мне сил не упасть замертво! Дай мне сил… Защити меня! Защити от него!» — пронеслось в разуме Бригиды, когда шумная компания бесцеремонно раскрыла настежь широкую дверь и вторглась в мир и покой комнаты.

— А вот и невеста! Заждалась, ласточка? Мы привели тебе мужа! — громко вскрикнул один из нарядно одетых мужчин. Язык у него заплетался: он был ужасно пьян, впрочем, как и все, кто ворвались в комнату. — Сейчас он быстренько тебя оголит и…

— Довольно, Фрэнсис! Всем выйти! — прервал пьяную речь шутника сэр Гиз, вошедший вслед за компанией.

Отец молодой леди Нортон не мог не заметить того, какой напуганной была его дочь: казалось, она не была живой, но сделанной из белоснежного воска. Пальцы девушки судорожно сжимали складки ее ночного платья, губы были обескровлены, глаза — широко распахнутыми, и в них легко читался ужас. Она знала традиции, знала, что первая брачная ночь молодоженов не могла быть такой. Бригида не могла успокоить в себе дрожь и наблюдала за страшной нелепой картиной, полной пьяных орущих мужчин в ее комнате, молча. И молчала она не потому, что не смела сказать ни слова: тело отказывалось подчиняться ей, так напугана она была.

— Эй, вы там! Ведите уже счастливого жениха! — заорал кто-то из гостей. — Эта сладкая женушка страсть как желает оседлать своего муженька!

Под высокими сводами комнаты пронесся дикий хохот.

«Господи, дай мне умереть! Забери меня в Твои чертоги! Я не желаю быть здесь, в этом Аду!» — подумала Бригида и перевела взгляд на своего отца. — Отец, помогите мне! Заберите меня отсюда!»

Но сэр Гиз не мог ничего сделать, кроме как бросить на свою бедную дочь полный сочувствия взгляд. Он не мог подойти к ней, не мог заговорить с ней, и, хотя его сердце сжимала ледяная ладонь, он лишь ждал, когда в комнату заведут Филипа.

— Вон! Вон отсюда! Развопились здесь, как стадо баранов! Нечего вам здесь делать! Вон! Все вон! — вдруг послышался громкий недовольный голос… Такой родной, такой сладкий Бригиде голос!

В комнате появилась разозленная, красная от гнева Альенора.

Альенора ворвалась в эту унылую комнату, как зимний ураган, как летний шторм, и уже через пару минут ей удалось вытолкать из покоев новобрачных нежеланных гостей, всех до единого. Мужчины, нехотя, хохоча, как жабы в теплую июльскую ночь, шатаясь, отправились обратно в зал.

— Ступайте, сэр Гиз, я позабочусь о вашей дочери, — настойчиво сказала мисс Нортон все еще стоящему у двери отцу Бригиды. — Только прошу вас, скажите моим родителям, чтобы сейчас же привели сюда Филипа. Он уже довольно поразвлекся, и позорить наше родовое имя ему не позволено!

— Успокой ее… Приведи в чувство. — Сэр Гиз растерянно смотрел на Альенору, не смея смотреть на застывшую от страха дочь. Ведь это он настоял на этом браке и чувствовал себя виновным в случившемся кошмаре. — Я вернусь сюда с твоим братом. — Он все же мельком взглянул на Бригиду и сглотнул. — Моя бедная девочка… Да поможет тебе Господь!

Сэр Гиз поспешно покинул покои и почти побежал вниз, где, так и не дойдя до комнаты своей жены, наслаждался крепким вином Филип Нортон.

— Моя бедная овечка! Да ты холодна, как лед! — подойдя к подруге, промолвила Альенора. Ее сердце разрывалось от боли: не так она представляла себе этот торжественный день!

Этот пьянчуга Филип, которого Альенора так высоко ценила и ради которого солгала своей дорогой Бригиде, превратил пир и традиции в самый что ни есть пошлый, грязный фарс, и его не смущали ни намеки родителей, ни прямое требование сестры отставить от себя кубок с вином и подняться к своей юной супруге. Он лишь выпивал кубок за кубком и становился все пьянее и пошлее, заставляя свою семью краснеть от стыда и неловкости. А гости… Что гости? Они уже шептались о непристойном поведении молодого Нортона, а, покинув замок, тотчас разнесут вести об этом ужасном пире и грязном поведении Филипа по всей Англии!

— Клянусь, если этот негодяй не пожелает явиться, я сама спущусь в зал, свяжу его веревкой и притащу к тебе! — горячо шептала Альенора, растирая своими теплыми ладонями холодные плечи и руки Бригиды. — Мало того, что он нарушил все традиции, отправив тебя в опочивальню одну… Господи Иисусе, какой позор! Отправил тебя дожидаться его прихода, как какую-то продажную женщину! Будь он проклят! Это мы должны были привести вас, раздеть, помолиться с вами… И еще наш священник, отец Марк… Бедный он, бедный, все сидит, не притронувшись к вину, и ждет, когда этот мерзавец Филип соизволит подняться к тебе! Ну я задам этому пьянице! Опозорил всех нас! А главное тебя, моя дорогая!

К счастью, до пребывавшей в полуобморочном состоянии Бригиды не доходил смысл разгневанной речи подруги. Бригида ничего не слышала, ничего не видела и чувствовала лишь могильный холод. Казалось, ее не могли согреть ни летнее солнце, ни жаркий огонь камина, и Альенора потратила немало времени, чтобы привести подругу в чувство.

— Альенора! Все не так! — было первым, что сорвалось с губ несчастной Бригиды, когда оцепенение, в плену которого она пребывала, отпустило ее.

— Ты пришла в себя… Слава Деве Марии! — с облегченным вздохом, вырвавшимся из самого ее сердца, воскликнула Альенора. Она подбежала к двери, открыла ее, громко крикнула: «Горячего вина мисс Нортон! Сейчас же!», а затем вернулась в Бригиде и опустилась на колени, у ее ног. — Я знаю, эти бездельники мужланы напугали тебя! Увы, я не могла остановить их! В тот самый момент, когда они направились к тебе, я была в своей комнате. На моем киртле порвался шнур, и мне пришлось поменять его… А когда я вышла и услышала весь этот шум, то, не теряя времени, побежала спасать тебя, моя дорогая…