Раз, два, три (СИ) - "Deiko". Страница 8

Процесс шел бы и еще дольше, если бы не помогал Олег, которому Сережа был мысленно благодарен. Вот только в результате их поисков ничего путного не нашлось, но этого стоило ожидать. Пришлось искать обходные пути.

Поговорив с преподавателем информатики, Сережа все же выпросил разрешения задерживаться после уроков. Убедившись, что все кнопки Разумовский помнит и куда не надо не лезет, Марина Васильевна оставила его в покое, продолжая заниматься своими делами.

Сережа перестраховывался. Каждый раз исправно чистил историю. С интернетом работать оказалось быстрее и проще, чем с библиотекой. Результаты поиска пока только не очень порадовали.

— Не знаю, вроде похоже, — неуверенно произнес Сережа несколько дней спустя, загружая страницу. Старенький комп страшно тормозил, так что Сережа недовольно скривил губы, ожидая. Олег, поставив к столу второй стул, подался вперед, пробегаясь глазами по появившейся наконец-таки странице, и лишь запоздало сообразил, что, возможно, загораживает Сереже обзор, и подвинулся.

— Да не, все нормально. Ты читай, читай, я уже все наизусть по этим ссылкам выучил, — Разумовский откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, уставился в окно.

Волков молча прошелся по тексту, цепляясь за ключевые слова. Мытье рук — можно смело ставить галочку, постоянный счет — да, перфекционизм — определенно, особенно в личных вещах, боязнь прикосновений — еще какая, невозможность остановиться, пока не закончит цепочку — сам видел, навязчивые мысли…

Олег на секунду перевел взгляд на Сережу, который все так же смотрел в окно, думая о чем-то своем. Этот пункт Олег засчитывать пока не стал, но и исключать тоже.

— Заниматься самодиагностикой ведь полная ересь? — подал голос Сережа через пару минут.

— Сидеть, ничего не делая, еще хуже, — ответил Олег, перематывая текст.

— Тоже верно, — согласился Сережа. — Хватит? Или дальше читать будешь?

Олег кивнул. Подаваясь вперед, Сережа забрал мышку, так, чтобы не задеть руку Олега — хотя бы уже как раньше протирать ее не стал, — щелкнул по стрелке обратно, возвращаясь на главную страницу, и перешел по второй ссылке. А затем выкинул деталь, которую раньше Олег не замечал. На месте Сережа прокрутил колесико, отчего страница дернулась три раза вверх-вниз, и лишь потом он перемотал на нужный кусок:

— Вот тут еще.

Это было похоже на то, что Сережа делал с книгами — тот же принцип с текстом, который, как предположил Олег, он просто перенес на экран.

За исключением нескольких дополнительных пунктов, вторая ссылка почти полностью копировала первую. По сути дела, схожая информация шла и дальше.

— Что скажешь? Все плохо? Термин-то какой длинный — Обсессивно-компульсивное расстройство, — хмыкнул Сережа, театрально вскинув брови и цокнув языком.

Олег перевел взгляд в сторону препараторской, куда Марина Васильевна ушла в самом начале.

— Да не услышит она ничего, — Разумовский брезгливо поморщился. — И проверять нас не придет. Ей пофиг. Так что? Будешь ставить мне диагноз или как?

Олег нахмурил брови, вновь пройдясь по тексту. Осознавать, что у Сережи проблемы — это было одно, официально признавать, что у него не первый год прогрессирующее психическое расстройство — другое.

— Ну совсем навязчивых мыслей у тебя вроде нет, как например… — он перемотал вверх. — Страха навредить себе или что кому-то из-за твоих действий станет плохо.

Сережа поднял на Волкова взгляд, укусил себя за щеку, но отвечать ничего не стал.

Реакция Олега не особо порадовала. Чтобы хоть как-то прервать неловкий момент, тот снова уткнулся в монитор.

— Знаешь что, пойдем, — дернул его опять через несколько минут Разумовский. — Я устал.

— Я еще не дочитал.

Олег даже специально сегодня не пошел в секцию по боксу после уроков, чтобы посидеть с Разумовским, а тот его теперь гонит.

— Хрен там что дальше интересное будет, — пошли. — Поднявшись, Сережа одернул толстовку, набросил рюкзак на плечи и демонстративно встал рядом, ожидая.

— Самому не интересно до конца разобраться?

— Да пофиг мне, если честно.

Если Сереже что-то стукнуло в голову, то спорить было бесполезно. Поэтому, дочитав абзац, Олег закрыл вкладку. Пока Разумовский зашел к учительнице поблагодарить за компьютер, Олег почистил историю и все выключил. Он как раз собирал рюкзак, когда Сережа вернулся и проверил, все ли выключено. Убедившись, молча проследовал за Олегом к выходу, а затем остановился у двери:

— Точно все нажал?

— Точно?

— Уверен? — Сережа, не дожидаясь ответа, вернулся к компьютеру, вновь все осмотрел и лишь затем вышел из класса, предварительно еще раз оглянувшись. — Ты же знаешь, как потом она бесится, если кто-то что-то забыл, — пояснил он.

После разговора в классе информатики Разумовский вновь избитую тему не поднимал примерно пару недель. Хотя после уроков оставался, и Олегу не надо было спрашивать, чтобы догадаться, что именно ищет Сережа. А потом Олег заметил кое-что еще — Сережа явно пытался себя контролировать. Людям со стороны разницы не было никакой, но Волкову, который знал Сережины привычки наизусть, было видно, как тот иногда замирал, стараясь удержаться от повторов, что-то резко прерывал или бросал, а еще у него появилась привычка шевелить пальцами. Это действительно выглядело как иллюстрация к фразе «руки чешутся» — Разумовский мог повторно потянуться к той же дверной ручке, замереть, дернуть пальцами пару раз, а затем отступить. К новым привычкам можно было отнести и карандаш в руках — Сережа скетчил постоянно, и даже когда не скетчил, вертел в пальцах карандаш. Руки были чем-то заняты, поэтому тянулся он к другим предметам реже. Получалось у Сережи не всегда, но каждый раз был уже хоть и небольшим, но достижением. В таком режиме прошло где-то полтора месяца, а потом все снова пошло под откос.

Сережа не пользовался особой любовью ни у одноклассников, ни у учителей, но всегда относился к этому пофигистично, точнее, научился с возрастом. Вот только до шестнадцати ему за это крупно не попадало. Когда-то стеснительный Сережа, привыкший к тому, что рядом есть поддержка и помощь в виде Олега, с возрастом стал куда смелее и громче, только любви в глазах окружающих это ему не прибавило. Ситуацию не улучшала и любовь к спорам и язвительным комментариям. Сереже хватило наглости не только поправить на литературе образцового двоечника Макарова, который был выше Сережи на голову и при кулаках, и который считал, что Гамлет написал «Шекспира», но и еще добавить, что Идиот, разумеется, написал Достоевского, а Мертвые Души — Гоголя. Класс гоготал, второгодник злился, а потом, когда Олег по привычке ждал Сережу, задержавшегося в кабинете информатики, у входа в школу, Макаров решил разрулить все литературные вопросы с Разумовским лично. Вышел из здания Сережа на полчаса позже обычного, с разбитой губой и серьезным синяком на скуле.

Когда Олег услышал шаги и обернулся, он даже не сразу сообразил, в чем дело. Сережа медленно спускался по лестнице, прижимая ладонь к щеке, будто это могло хоть что-то скрыть. Первая мысль была, что у Сережи разболелся зуб, но стоило тому подойти чуть ближе, как Волков сразу же изменился в лице.

— Что это? — спросил он слишком резко.

— Синяк, — стараясь не глядеть на Олега, Сережа прошел мимо, явно направляясь через школьный двор к калитке. — Ну, знаешь, скопление крови в закрытых повреждениях тканей.

Проигнорировав язвительность в голосе, Волков кинул рюкзак на землю и резко схватил Сережу за локоть руки, которую тут прижимал к лицу, потянув на себя, открывая обзор на щеку. Разумовский тряхнул головой, волосы упали на лицо, хоть и не особо прикрывали пятно на скуле.

— Откуда? — так же строго поинтересовался Олег. Олег редко злился по-настоящему, но если доводилось, то под руку ему лучше было не попадаться.

Разумовский дернулся. Олег сжал руку сильнее, потянув на себя.

— Упал, — ответил он, поджав губы, отчего вновь почувствовал, как набегает кровь в трещину на разбитой губе.