Пожиратель Героев (СИ) - Розин Юрий. Страница 48

Несколько раз ударив её руки о пол арены, я выбил из них кинжалы, после чего, резко дёрнув в разные стороны, выдернул плечевые суставы из суставных сумок. Впервые она издала сдавленный стон.

— Знаешь, я где-то слышал, — продолжил я, отрывая кусок её рукава и запихивая в рот ассасинше как кляп. — Что один из самых болезненных переломов — это раздробление пальцев. Тонкие косточки разлетаются на ещё более тонкие обломки, разрывая окружающую плоть. Давай-ка мы это проверим.

Подняв безвольную, похожую на плеть руку ассасинши, я крепко схватил её за последнюю фалангу мизинца и сжал пальцы. После секунды сопротивления кончик пальца превратился в лепёшку, а сквозь кляп прорвался сдавленный вопль боли.

Однако продолжать задавать вопросы я не спешил. Перехватив мизинец за вторую фалангу, я сдавил палец ещё раз, а потом — в третий раз, для первой фаланги, самой близкой к ладони. И только потом, дождавшись, пока она проорётся, заговорил вновь, доставая из её рта кляп.

— У тебя ещё девятнадцать пальчиков осталось. Не хочешь закончить это сейчас?

Сдалась она на седьмом пальце. Завидная выдержка с учётом того, что рассказывать ей, по сути, было нечего. Кроме общеизвестных данных вроде псевдонима, навыков, оружия и параметров тела Дарнак не было известно ровным счётом ничего.

Чтобы я поверил ассасинше, потребовалось ещё восемь пальцев, для чего пришлось стянуть с неё мягкие сапожки и превратить в блинчики все маленькие миленькие пальчики на левой ступне. Но, сколько бы я ни ломал, информация, которую она продолжала выдавать, не менялась. Похоже, это действительно было правдой.

Дальше заниматься публичными пытками уже не было особого смысла. Даже для увеселения толпы — с трибун уже какое-то время слышались не восторженные и одобрительные возгласы, а звуки вырывающейся наружу рвоты.

Так что, пробив ассасинше грудную клетку, я уже традиционным движением поднял сердце над головой, демонстрируя толпе, а затем укусил его…

И в тело хлынула уже знакомая, обжигающе-горячая, будто удар банного веника, сила. Энергия межпространственного переноса. Эта ассасинша, как и Шиито, оказалась попаданкой. При этом энергии у неё было даже больше, чем у Викинга, сердце которого я надкусил пару недель назад.

Она захлестнула меня с головой и я почувствовал, как снова меняется восприятие. Не настолько сильно, как в прошлый раз, никаких качественных изменений не было. Просто все те чувства, что появились, стали ещё чётче, а голод, направленный на людей на трибунах, стал ещё острее.

Но этого оказалось достаточно, чтобы после того, как я вновь опустил взгляд на сердце у себя в руке, мне сорвало башню. Уже не в силах себя контролировать, я вгрызся в него зубами, смакуя чуть хрустящую текстуру, запрокинув голову, выжал в рот наполнявшую его кровь, чувствуя, как стекает по лицу и шее драгоценная влага…

Обычно укус вражеского сердца был чем-то вроде ритуала, моей фишки, действительно приводящей в восторг толпу. Однако теперь, когда я начал буквально жрать это сердце как дикий зверь, на трибунах воцарилась гробовая тишина и даже комментатор затих, видимо не способный придумать, что сказать.

Энергия межпространственного переноса в сердце почти иссякла, я уже буквально жрал сырое мясо без какого-либо смысла, но голод не только не стих, а становился лишь сильнее. И, проглотив последний кусочек сердца я бы наверняка просто нагнулся над трупом ассасинши и начал вырывать куски, пока не оставил от неё только одежду.

Не то, чтобы это было запрещено ареной, да и по правилам я мог делать с проигравшим в категории смерти что захочу. Но вряд ли в Тхалсе в целом приветствовался каннибализм, да и о поглотителях тут все прекрасно знали. Даже если бы мне удалось покинуть арену, карьере Пожирателя настал бы конец.

Ощущая, как под напором безумного животного голода сдают свои позиции последние крупицы рассудка, я сделал то единственное, что могло сейчас помочь. Отправил столько маны, сколько получилось собрать, в голову, попытавшись согласно технике медитации успокоить мысли и прочистить голову.

Поначалу мне показалось, что всё бесполезно и даже медитация маной не сработает. Но спустя несколько секунд сознание действительно начало успокаиваться, а спустя ещё десяток голод утих до такой степени, что я смог отбросить остатки сердца и даже выплюнуть то, что было у меня во рту.

— Эта сука! — рявкнул я как можно громче, наступая ногой ассасинше на голову. — Попыталась убить меня, хотя мы сражались в категории Плоти! Если бы ей удалось, то я бы остался лежать на этой арене бездыханным трупом, и плевать, что сделали бы с ней слуги богини Урматы, мне это уже было бы безразлично! Я готов к смерти, но я против бесчестья и нарушения священных правил арены! Потому она заслужила ту боль и тот ужас, что с ней произошли! Знайте все! Того, кто попытается повторить за ней, ждёт та же участь!

С силой нажав на ногу, я ощутил, как сначала затрещала, а потом и вовсе лопнула как арбуз её голова. Кто-то из зрителей сдавленно охнул, но в следующую секунду трибуны разразились пусть нестройным, но всё-таки одобрительным гулом.

Мне удалось выправить их к себе отношение, объяснить безумное зрелище пожирания человеческого сердца. Теперь, хотя у многих, вероятно, и появятся определённые подозрения, куда более серьёзные, чем раньше, своей пламенной речью я смог более-менее отбрехаться.

Однако в следующий раз, если я также наброшусь уже на “невинного” противника, этого мне уже не простят. А потому нужно было хорошенько обдумать, как избежать повторения подобного.

И наиболее логичным и очевидным ответом была медитация маной. Мне нужно было освоить её на достаточно высоком уровне, чтобы не прикладывать такие усилия к её активации как можно быстрее. А до тех пор, пожалуй, стоило воздерживаться от участия в боях категории Смерти.

Покинув арену, я встретил работников, проводивших меня в медицинский блок. Из-за того, что до сих пор серьёзно меня ни у кого ранить не получалось, я здесь ещё ни разу не был, но местный сервис меня приятно удивил.

Как минимум тем, что тут действительно трудился одарённый со способностью исцеления. И хотя полностью мой живот и моё лицо он восстановил, по крайней мере тянущее чувство в груди прошло, а нос больше не болтался куском плоти и это уже не смотрелось так кошмарно. А остальное сделает регенерация.

Тем более что из-за межпространственной энергии, которой на этот раз я поглотил едва ли не втрое больше, чем из сердца Викинга и крови Шиито вместе взятых, мой внутренний поглотитель должен был стать значительно сильнее.

И действительно, прошлявшись по городу до вечера, чтобы не возвращаться в поместье Вирго с перебинтованным лицом, я, сняв повязки после заката, то есть всего часов через восемь после боя, обнаружил, что шрам уже начал зарастать новой розовой кожей. Такими темпами завтра к утру о том, что мне почти отрубили нос, будет напоминать лишь менее загорелая полоска поперёк лица.

Конечно, весомый вклад в заживление внёс целитель арены, но всё равно скорость регенерации была поразительной. С учётом этого, то, что буквально этой ночью я думал о том, что было бы неплохо переваривать кровь своих жертв быстрее, выглядело довольно иронично.

Вернувшись в поместье, я проскользнул в свой дом, в котором за задёрнутыми шторами Шиито разнообразными звуками давал соседям понять, что я никуда не уходил. Получил от парня подтверждение, что ничего особенного не произошло, и завалился спать. На этот день было достаточно сражений и тем более достаточно выпитой крови.

На следующее утро я должен был снова вернуться к своим обязанностям секретаря Эллисы, так что будильник был заведён на семь утра. Однако уже в шесть в дверь моего дома начали активно колотить. С чердака показалась заспанная и немного паникующая мордашка Шиито.

— Спрячься и скрой себя магией, — приказал я ему, вставая из постели и отправляясь вниз, открывать.

На пороге стояла пара бойцов клана Вирго, судя по форме, которую я уже научился отличать — благословлённые. Но вряд ли это был арест, с такими силами пытаться захватить меня было смехотворно.