Вестник на Кавказе (СИ) - Беркутов Роман Вадимович "Revan". Страница 37

— Неожиданно, — удивился Вадим, следуя за митрополитом.

— Почему же? Освящение храма символически уподобляется крещению человека, ведь человек — это нерукотворных храм Божий, — объяснил Лаврентий, — я слышал, что вы добились успеха на пути науки.

— Реклама, — честно признался Вадим, — меня больше волнуют наши договоренности.

— Я все подготовил. Три сотни человек для этого года, дальше по шестьсот человек в год.

— Мало, — Вадим прикинул размеры губернии, а потом империи. Церковно-приходских школ требовались тысячи, и они были. Но на совершенно ужасном уровне. Детей учили там не больше пары лет письму, закону Божьему, арифметике и чтению. Вадим же продвигал увеличения срока обучения, наем или гражданских учителей или обучение священников стезе преподавания. Синод в лице Митрополита Лаврентия одобрил обучение дьяконов дополнительным предметам.

— Мало, но я пока не видел новой учебной программы, — тонко намекнул митрополит.

— О, я вас удивлю, — пообещал Вадим.

Мероприятие началось спустя несколько часов. Все действо происходило вокруг престола в центре алтаря. Митрополит Лаврентий по традиции с помощью камня забивал гвозди в престол. Священники полили его воскомастихом — сложным клейким составом из расплавленного воска, мастики, мраморной крошки и благовоний. Престол омыли розовой водой, помазали святым миром, а затем облачили в несколько слоев «одежд», возложили антиминс и все под молитвы. Облачали и жертвенник храма. Служители прошлись с кадилом по храму и окропили его святой водой. Читаемые молитвы обращались к Господу с просьбой даровать освящаемому храму и молящимся в нем Божественную благодать.

— Интересно, а вы используете какие-то специальные камни? — тихо спросил Вадим у митрополита.

— Вадим, сын мой, не порти момент, — попросил Лаврентий и протер платком пот. После многочасовой процессии митрополита оставили отдохнуть, но он не ушел из Заводского, заглянув к Вадиму в гости.

— Чаю? — предложил Вадим и пошел к рабочему столу.

— Может, чего покрепче?

— Есть и крепче, — Вадим достал настойку на рябине и полез открывать потайной ящик стола, чтобы достать книжку и пять листов. — Здесь учебная программа, а здесь тест для учителей.

Митрополит сначала пододвинул к себе листы с тестом и прочел.

— Вадим Борисович, это же и ребенок сделает.

Вадим не ответил, дождался когда Лаврентий перевернул лист. Митрополит взял карандаш со стола и принялся чиркать ответы. Он остановился через десять минут на третьей странице. Пять листов, они же десять страниц тестов — выжимка из методик, которые придумало человечество после цифровых веков изучения психологии, проведения собеседований, наблюдения за людьми в различных условиях. Сам тест состоял из двух частей: письменной и наблюдения. И Вадим наблюдал, за всеми. В голове он постоянно держал папку с личным делом каждого, с кем встречался, где фиксировались вербальные и невербальные реакции человека в различных условиях. Он постоянно оценивал и прогнозировал мир и людей вокруг. Вестники создавались для анализа, планирования и выполнения пунктов плана для достижения конечной цели.

Вся прелесть накопления опыта у вестников раскрылась не сразу. Годы и столетия плодотворной работы служили грубым песком, который убирал шелуху с бриллиантов.

Через час в поместье заглянул дьякон из числа помощников митрополита, но получив ценное указание в матерной форме, скрылся и больше не отвлекал Лаврентия от теста. А он застрял на пятой странице и уже пятнадцать минут нервно чесал голову. Увидев следы крови на пальцах митрополита, Вадим вмешался:

— Ваше высокопреосвященство, по чаю?

— Что? Чаю? — Лаврентий оторвал взгляд от проклятых листков.

— Чаю, с пряниками, — кивнул Вадим.

— А? Да, можно и чаю, с пряниками.

Прежде чем митрополит снова ушел с головой в задачку, Вадим мягко отодвинул тест.

— Не терзайте себя, чаю выпейте — легче станет.

После короткого перерыва на чай, митрополиту действительно полегчало. Он с новыми силами принялся грызть задачку. Второго дыхания хватило ровно до конца шестой страницы. Митрополит из любопытства взглянул, что на десятой странице и как избалованный кот отодвинул его от себя подальше.

— Вадим Борисович, как ЭТО должны решать люди?

— Всем их не нужно решать полностью, — принялся пояснять Вадим, разливая холодненькую настойку, — важны два ключевых момента: как далеко вы смогли зайти и сколько времени ушло. Полностью решить десять страниц за адекватное время по статистике способен только каждый десятитысячный. Но вероятность, чтобы талант такого человека развился, равна один к ста тысячам. Вероятность же получить признание таким человеком где-то один к десяти миллионам.

Митрополит позволил себе вольность и присвистнул.

— А тест, помогает найти таких людей?

— Верно. Ведь его будут проходить не только учителя, но и ученики. Подумайте, что произойдет, если мы научимся находить этого самого десятитысячного? Воспитать и получить, скажем Пифагора.

— Сказки! — митрополит разозлился, он подумал, что Вадим над ним шутит.

— Нет, — Беркутов ответил твердо и без тени улыбки, — Я могу это гарантировать. Как пример можем разобрать вашу работу.

Он указал на тест. Митрополит кивнул. В тесте не существовало правильных ответов, с первой по десятую страницу работал целый комплекс маркеров, которые обычный человек заметить и связать вместе не мог, только если случайно. Хотя в мире Вадим, случайностей не существовало, только неучтенные переменные, как например было с турком. Составленный на основе тестов оценки интеллекта, методик Кэттелла, Йовайши, Люшера и так далее.

— Ну хорошо, как ты их назовешь?

Вадим покрутил в голове неофициальное название “десять страниц боли” и сказал:

— Давайте назовем Духовые листки? Это же именно ВЫ их придумали, — он пододвинул страницы ближе к митрополиту.

— Ну хорошо, только ты скажешь мне ответы на последние вопросы!

— Нет, — Вадим покачал головой, — когда вас спросят, то говорите, что для чистоты учебного процесса никому и никогда не скажете ответов. А для проверки результатов будете отдавать на расшифровку ответов какой-нибудь компании.

— Например, твоей? — усмехнулся Лаврентий.

— Можно и моей, ведь потребуется обрабатывать тысячи тестов, — легко согласился Вадим. Без его личной оценки тестируемого результат останется неполным, даже если кто-то получит метод расшифровки ответов. Более того, он подготовил больше сорока версий теста, чтобы вводить обновления в систему каждые пару лет. Первые же специально не показывали стороннему человеку всей глубины теста. Многие уже сейчас платили состояния, чтобы узнать наклонности, пристрастия и психологический портрет человека. Тест создавался для очень темных времен, когда каждый талантливый человек состоял на счету.

— Полагаю, что нет смысла притрагиваться к программе обучения сейчас? — митрополит положил руку на толстую книгу.

— Почитайте на досуге, — Вадим пожал плечами.

Они говорили о делах, пока в поместье не ворвались встревоженные длительным отсутствием митрополита дьяконы и не увели его. Вадим ложкой раздавил дольку лимона в чашке с чаем и улыбнулся. Полный портрет митрополита уже сложился в целую картину.

***

Дверь гостям открыла старушка-ключница доктора Гаазы.

— Шастают всякие, — впустила она чету Волович. Ханна поддерживала Дмитрия за руку, помогая ему перешагнуть порог.

— А доктор принимает?

— Доктор обедает, у вас что-то срочное?

— Да, мы от Вадима Борисовича, — сказала Ханна.

Старушка перекрестилась.

— Проходите, сейчас Федор Петрович подойдет.

Уже на пути к кабинету они услышали женский голос:

— Вот что ты так тяжело вздыхаешь, — и спустя короткую паузу, — а вы, Егерь, не хотите еще чаю?

— Спасибо, э, боярыня?

— Можно просто, Мария Александровна.

— Спасибо, Мария Александровна, но не хочу.

— Мари, сходи, пожалуйста, посмотри, когда закипит чайник.