Кровь, которую мы жаждем. Часть 2 (ЛП) - Монти Джей. Страница 33

— Она никогда не пыталась сделать из меня кого-то. Не было никаких ожиданий, что я стану кем-то другим. Кем бы я ни стала, она бы меня любила.

Я чувствую, как по щеке скатилась слезинка, и я быстро вытираю ее рукавом, мягко улыбаясь Тэтчеру, который смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.

— Когда я была маленькой, я была одержима этим платьем с бабочками. Оно было фиолетовым, и на нем были изображены монархи (прим. пер. — Вид бабочек). Я носила его, не снимая несколько месяцев подряд, и она стирала его для меня каждый вечер.

— Ты скучаешь по ней, — говорит он, осторожно поднимая большой палец, чтобы вытереть мои слезы. Это так непринужденно, как будто он делает это постоянно. Мягкое прикосновение его кожи к моей уговаривает меня.

— Очень сильно, — я наклоняюсь к нему, обвивая пальцами его запястье. — Я сохранила их все для тебя, понимаешь?

Он приподнимает бровь.

— Платья с бабочками?

— Нет, — я выдохнула смех. — Мои первые. Я приберегла их для тебя.

В его глазах вспыхивает понимание, и прежде, чем я успеваю сказать что-то еще, он отодвигает тарелки с дороги и хватает меня за бедра, притягивая к себе. Мои колени касаются его груди, и он нависает надо мной.

— Я думаю… — он прерывается на мгновение, как будто подыскивая нужные слова. — Я думаю, что все свои первые разы я приберег для тебя.

— Ты никогда… Я была твоей первой?

— Мне не нравится прикасаться к другим людям, Лира. Думаешь, трахать их будет как-то по-другому?

Ощущение переполняет, когда я знаю, что владею этими частями Тэтчер. Гордость бурлит в моей груди.

Даже в таком виде он намного выше меня. Я могу прижаться к его телу и почувствовать себя окруженной. Я закидываю руки на его рубашку, прижимаясь к нему.

— Зная все, что сделали эти руки, что они будут продолжать делать… — он сжимает меня, как бы напоминая. — Ты не боишься их?

Я должна бояться. Было бы нормально бояться.

— Я не могу измениться ради тебя, Лира. Эта вещь между нами не изменит меня.

Я чувствую, как бьется его сердце под моими руками. Я чувствую, что он такой же человек, как и убийца. А люди, даже тот, кто был создан для хаоса, заслуживают любви.

— Неважно, на какую жестокость способны твои руки, они всегда будут единственным местом, где я чувствую себя в безопасности. Как я могу бояться пальцев, созданных для того, чтобы прикасаться ко мне?

Он смотрит на меня так, словно пытается решить, лгу я или говорю правду. Что бы он ни решил, он опускает свой рот в опасной близости от моего. Шепот поцелуя. Так близко, но, по воле судьбы, мой желудок издает звериный рык.

Я ожидаю, что это разрушит уязвимое настроение, возникшее между нами, но все происходит наоборот.

Это создает воспоминание. Главное воспоминание, которое я никогда не забуду.

Тэтчер смеется.

И он не холодный и не кислый.

Нет, он насыщен и наполнен страстью.

Как рябь на тихом пруду после брошенного в него камня, он излучается наружу, тянется к краям его глаз и быстро становится моим любимым звуком. Я даже не осознаю, что это заставило меня улыбнуться, пока он не чмокнет меня в лоб своими губами, остатки его смеха щекочут мою кожу.

— Ешь, — пробормотал он, — пока твой желудок не съел сам себя.

ГЛАВА 16

ТАНЕЦ СМЕРТИ

ЛИРА

Это приталенное платье было гораздо лучшей идеей три макарона назад.

Но я искренне считаю, что ни одно платье не может быть настолько красивым, чтобы отказаться от сладостей. Оно было потрясающим, когда Брайар застегивала последнюю пуговицу на моей шее, и будет таким же прекрасным с моим вздувшимся животом.

Красные огоньки рассыпались по бархатному материалу, упругая ткань практически впилась в мою кожу. Несмотря на то, что платье было тесным, я не могла отказаться от него с длинными рукавами, а его цвет так напоминал мне сине-фиолетовые переливы бабочки-императора Павона.

— Мне нужна сигарета, — простонал Алистер, наконец-то вырвавшись из объятий родителей. Я смотрю, как он прислонился к колонне, прижав к губам напиток.

Я наполовину ожидала, что он появится в своей кожаной куртке, но он сменил ее на черное пальто. Вероятно, большинство гостей здесь в таком же, но от Алистера исходит другая атмосфера.

Как бы ни хотели его родители облагородить пресловутого сына-изгоя, он всегда будет просачиваться сквозь коррупцию. Им нужен был наследник, который бы завладел всеми принадлежащими им землями в Пондероз-Спрингс, кто-то, кому они могли бы передать свое наследие теперь, когда старший Колдуэлл утратил благородство.

Но Алистер слишком долго носил титул черной овцы, и никакие хорошо сидящие костюмы не могли изменить его мнение. Он всегда будет запасным. Тенью. Просто чтобы насолить им.

— Не любишь День святого Валентина? — предлагаю я.

— Конечно, да. Обожаю его. Где еще я могу провести свою субботу, если не на очередном экстравагантном танце с лучшими представителями Холлоу Хайтс? — в его голосе звучит сарказм. — Это просто дает моему отцу больше возможности потирать локти со мной на публике.

Бал-маскарад святого любовника — это школьный способ быть добрым. Праздник всего того, что мы преодолели за такой короткий период. Время, чтобы порадоваться связям и отношениям, которые мы создали в Холлоу Хайтс.

По крайней мере, я думаю, что так было написано в листовке.

— Ты пробовал сказать ему «нет»? Что ты не заинтересован в том, чтобы занять его место в совете директоров или владеть городом?

— При каждом удобном случае. И я очень вежлив в этом. Я добавляю «иди к черту» после каждого разговора.

Я подавляю смех, пока мой язык слизывает остатки малиновой начинки с моих губ. В каждом уголке столовой Сальваторе толпятся студенты.

Золотые сердечки рассыпаны по полу, красный свет отражается от фресок, нарисованных на потолке, а из динамиков играет пошловатая музыка.

— Где Рук? — спрашиваю я, глядя сквозь толпу студентов на танцполе, все в различных масках. — Мы должны быть в режиме разведки, и моя задача — обеспечить вам двоим алиби на случай, если произойдет что-то нечистоплотное. Как я должен это сделать, когда у меня есть только половина «twisted sisters»?

— Ты пришла только за сладостями, — Алистер оскалился. — Он, наверное, курит в ванной. Видит Бог, он не переживет эту ночь без курева.

Он дергает за галстук, стягивая его на шее. Он натягивает серебряную маску на голову, и я вижу, что он в двадцати секундах от того, чтобы зажечь сигарету посреди этой комнаты.

— Я хотела сказать тебе это раньше, — я жую внутреннюю сторону губы, глядя на его боковой профиль. — Но я сожалею о том, что сказала на похоронах. Ты не виноват в том, что со мной случилось. Ты только пытаешься защитить Би, я понимаю.

Я была зла в тот день, когда мы упокоили Мэй. Во мне кипела ярость, и я выместила ее на нем. Я хотела, чтобы весь мир оплакивал меня, и я была настолько ослеплена своей болью, что не заметила, насколько Алистеру уже было больно от всего этого.

Он переводит взгляд, внимательно глядя на меня.

— И ты защищала Тэтчера. Никогда не извиняйся передо мной за это.

Я киваю, между нами возникает понимание, что мы сделаем все необходимое, чтобы уберечь дорогих нам людей. Любовь — не всегда приятное чувство. Иногда она превращает тебя в гневное, жаждущее мести существо. В существо, которое уничтожит все, что представляет угрозу.

— Я не видела Истона сегодня вечером. Думаешь, он прогулял?

— Возможно. Но его отец здесь — он не теряет времени даром, болтая с моей матерью. Я ставлю на то, что Годфри появится.

Между Алистером и Стивеном Синклером нет никакой любви, независимо от его участия в Гало. Интрижка между Стивеном и Элизой Колдуэлл нанесла достаточно вреда этим отношениям за многие годы.