Баламут 2 (СИ) - Горъ Василий. Страница 6

Государыня смертельно побледнела и… озверела. Правда, о том, что шуметь не рекомендуется, все-таки не забыла, поэтому орала на нас тихим, но яростным шепотом:

— Вы что, сошли с ума?! Баламут, вы уже не ребенок и должны пони-… А-а-а, кому я это говорю?! Язва, ладно он, мальчишка, выросший на историях о самопожертвовании «великих героев» и еще не успевший очерстветь душой! А где была ты, взрослая и вроде не тупая баба, прекрасно понимающая, что парень, только-только начинающий жить, не должен жертвовать Сутью ради какой-то стару-…

Пока Императрица ярилась, я коснулся ее предплечья, убедился в том, что она опять говорит то, что думает, и прервал этот монолог встречным наездом:

— Дарья Ростиславовна, вы не «какая-то» и не старуха, а Лара умница, каких поиска-…

— Умница?! — переспросила Долгорукая, и снова взорвалась: — То, что она не перечит любимому мужчине, не делает ее…

— Вы не дослушали! — снова перебил ее я и повернул беседу в нужную колею; — Язва ЗНАЕТ, что моя Суть ВОССТАНАВЛИВАЕТСЯ! Поэтому беспокоится не о здоровье и состоянии энергетики, а о сохранности моих тайн.

Императрица не поверила, поэтому спросила у Шаховой, имеются ли объективные подтверждения того, что передача Сути мне ничем не грозит. А Лариса Яковлевна утвердительно кивнула:

— Ага: только со мной одной он делился Сутью каждые четверть часа на протяжении двух суток без малого и, как видите, все еще живее всех живых.

— Раз «только», значит, делился и с моей Яринкой? — потемнев взглядом, спросила Долгорукая и получила честный ответ:

— Только за счет Сути он ее и вытянул…

— Так, прекращаем полемику! — скомандовал я, очередной раз посмотрев на часы. — Дарья Ростиславовна, пора провести вам очередную коррекцию. Вы не будете возражать, если я прижму руку к вашему солнечному сплетению?

…Энергетическая система Гранда второй ступени мутировала как-то уж очень быстро — стабилизировалась в новом состоянии уже в начале пятого утра, а буквально минут через сорок «перепрыгнула» на следующую ступень. Правда, этот прорыв прошел мимо меня — до смерти вымотанный «войной» с излишне развитым и «своевольным» ядром, я отключился сразу после «победы» и дрых до полудня. А когда проснулся, отрешенно порадовался еще двум прекрасным новостям: Долгорукая освоила сферу и крылья ветра. И пусть второе плетение создавала только «насухую», зато первое как-то умудрилась загнать в пассивный режим!

Последнее заставило выпасть в осадок и вызвало у государыни кривую усмешку:

— Баламут, схема стены праха раз в пятнадцать сложнее схем этих двух заклинаний, вместе взятых. Кстати, я бы хотела взяться и за марево, чтобы избавиться и от второго «костыля», но не знаю, в котором часу мы продолжим движение.

— Необходимость нестись на Базу, сломя голову, исчезла, поэтому мы уйдем отсюда только после заката… — ответил я и потянулся, чтобы размять затекшие конечности.

— Отлично… — буркнула женщина, судя по всему, тренирующаяся на износ, чтобы не думать о смерти Рины. — Тогда я успею запомнить плетение отрицания ветра и замахнусь на обезглавливание.

— Ла-а-ар, про синергию рассказывала? — спросил я у Ларисы Яковлевны, работавшей над скоростью создания ударной волны.

Она отрицательно помотала головой и заявила, что моими тайнами могу делиться только я.

— Что ж, тогда расскажу сам. После того, как сбегаю к речке и обратно.

Женщины хором заявили, что такая прогулка требуется и им. А когда добрались до воды, спросили, нельзя ли будет заодно и ополоснуться. Чувство леса не показывало ни одного крупного силуэта, а жара заставляла потеть, так что я пошел навстречу не только им, но и себе. Пока мылись они, сидел лицом к лесу и воевал с воспоминаниями, пытавшимися вырваться из-под оков воли. А после того, как окунулся в прохладную воду, пришел к выводу, что сушиться однозначно не стоит, и спросил у государыни, не будет ли она возражать, если я залезу в нашу душегубку с мокрой головой и во влажной футболке.

— Не буду… — ответила она и попробовала пошутить. Видимо, для того, чтобы справиться с какими-то очень неприятными мыслями: — Но с одним условием: раз мечты о мокрой голове в моем случае не актуальны, значит, ты выдашь мне футболку и постараешься не падать в обморок, когда я ее на себе намочу!

— Выдам. И не упаду. Кстати, если что, одеваться придется очень быстро! — заявил я, получил обещание побить все рекорды и полез в перстень. А минут через десять, упав на свой спальник, был бесцеремонно сдвинут Шаховой на соседний. Под предлогом того, что описание принципов работы синергии нужно не ей, а Бестии.

Пока переворачивался на спину и мысленно убеждал себя в том, что раз Императрица перешла в категорию подруг, значит, я имею право на некоторые «вольности», Долгорукая легла эдак в полуметре и осторожно опустила ладонь на мое предплечье:

— Забавно, но после самоубийственного боя с корхами, сумасшедшего заплыва через озеро и бега на пределе возможностей я спряталась под твоей рукой, даже не задумавшись о том, как ты на это отреагируешь. А сейчас, до смерти устав от воспоминаний о счастливом прошлом и захотев хоть на несколько минут раствориться в том же самом ощущении спокойствия, страшно боюсь тебя разочаровать. Баламут, «прислушайся», пожалуйста, к моим эмоциям!

Я кивнул, воспользовался щупом, чуть не утонул в океане боли, щедро приправленном страхом, решительно задвинул куда подальше все сомнения и притянул женщину к себе.

В этот раз ее не колотило, а напряжение, чувствовавшееся в мышцах, исчезло через считанные мгновения после того, как моя рука опустилась на плечо. Еще через минуту-другую Дарья Ростиславовна облегченно выдохнула, закрыла глаза, уткнулась лбом в мою грудную мышцу и… пододвинулась еще ближе! Как мне показалось, неосознанно приняв то же самое положение, в котором отходила от воистину сумасшедшего бегства и ужаса, пережитого во время нырка за гранью возможного. И я невольно вспомнил, как это было…

…Опрокинуть всех «тяжей» у нас не получилось из-за того, что твари бежали слишком широким фронтом. Так что пришлось немного повоевать. чтобы дать возможность подопечной разуться и раздеться. А сами с этим делом пролетели и первые метров тридцать не плыли, а продирались сквозь толщу воды. Впрочем, Долгорукую, уже начавшую паниковать, все-таки догнали.

Язва придержала женщину, уже рванувшуюся к поверхности, за плечи, припала к губам и вдохнула в легкие большую часть своих запасов воздуха, а я выдернул из ножен правый тесак и несколькими взмахами избавил Шахову от комбеза. Потом помог воздушнице снять ботинки и занялся своим шмотьем. Само собой, не забывая о необходимости контролировать Дарью Ростиславовну.

Пока раздевался и разувался, двигался куда энергичнее, чем хотелось бы, поэтому сжег почти весь кислород. Потом выдохнул почти половину объема легких, чтобы не всплывать, вцепился в запястье государыни и расслабился. А еще секунд через пятнадцать почувствовал первые спазмы. Слава богу, через пару мгновений к нам, наконец, вернулась Лара, поделилась воздухом сначала с Долгорукой, а затем со мной, отпальцевала приказ плыть дальше, показала направление и снова уплыла в сторону.

Я был к этому готов, а наша подопечная, мягко выражаясь, не очень — вместо того, чтобы скользить в максимальном расслаблении, напрягалась и, конечно же, тратила кислород в разы быстрее, чем хотелось бы. А во время второй «дозаправки» вдруг заметила над плечом Язвы кровавое облачко и, явно вспомнив о рыбках-мутантах, запаниковала снова. Поэтому очень долго не соглашалась отпускать к поверхности еще и меня. Хотя, вроде бы, поняла пальцовку, в которой я объяснил необходимость включения в схему снабжения воздухом второго быстрого ныряльщика…

Читать лекцию о синергии, чувствуя, что Долгорукой хочется покоя и душевного тепла, было бы редким идиотизмом, и я постарался увидеть в ней обычную измученную женщину. И настолько «преуспел» в этом вопросе, что в какой-то момент поддался очередному идиотскому душевному порыву и рассказал Дарье Ростиславовне о первом бое ее погибшей дочери! Причем, описывая картинку, намертво впечатавшуюся в память, отталкивался не столько от действий Рины, сколько от эмоций, которые они во мне вызывали. А когда дошел до своей реакции на реплику Язвы, виновато вздохнул: