Королевство Крамтон (СИ) - Аксандрова Тали. Страница 19

Когда они накануне ушли соревноваться в меткости, оба не могли смириться с тем, что силы их равны. И тогда Ромус завел Кадди в особый уголок Топких болот. Это было одиноко торчащее дерево — удивительно, но не сухое — окруженное непроходимыми болотными лужами. Кадди метнула нож — нож отскочил, упал в трясину и сгинул в ней бесследно. Брюнетка опешила. Она вспыхнула, выхватила новый нож и метнула. Нож отлетел и, как и его предшественник, упал в трясину. Брюнетка извела несколько ножей, и только тогда Ромус отошел немного в сторону, натянул тетиву, прицелился в крошечное светлое пятно на стволе и выпустил стрелу. Стрела вонзилась в дерево. Ромус-победитель гордо просиял. Кадди развернулась и пошла прочь.

И только тогда Ромус понял, что натворил. Он побежал за брюнеткой и, желая сгладить все, признался, что кору этого дерева не способен пробить никакой металл. Нужно искать пятно. Но это только еще больше разозлило Кадди, которая потеряла несколько своих любимых ножей.

И теперь Кадди не разговаривала с Ромусом и не замечала его. Котомки для ягоды были самодельные, плетеные, с плотно застегивающейся крышкой.

— Проверьте застежки, — предупредил нас Ромус, и лицо его при этом стало непривычно серьезным.

Риб нес самую большую котомку, доверху набитую ягодой. У нас с Кадди были совсем маленькие. Сначала мы продвигались по выстеленной бревнами тропе, и все было хорошо. Но потом предстояло идти по дышащему болоту, и с котомкой это было сложнее. И еще один вопрос волновал меня: если тропы Топкого болота знал лишь Симмиус, то каким образом прошли его Ромус и тем более Кромс, которые попали в королевство и увидели Нежить в теле морскоглазого парня.

— Ты скоро увидишь, Алисия, — улыбнулся мне Симмиус на это.

И я увидела. И не только увидела, а почувствовала на себе. Едва закончилась дорога из бревен, как риппи, которые все это время сопровождали нас чуть в стороне, стали стягиваться к нам. Одна из самых крупных первой подошла к Симмиусу и уткнулась в его руку. Он потрепал ее, что-то проговорил и вдруг вскочил на риппи верхом. Не успели мы прийти в себя от изумления, как Ромус последовал его примеру, едва к нему подошел зверь.

— Садитесь на них и держитесь за холку, — скомандовал Симмиус, — и держитесь крепче. Застежки, надеюсь, вы проверили.

— Иди, вперед! — подгонял зверя Ромус, но тот не двигался с места, застыв, как изваяние.

Риппи, которая подошла ко мне, повернула голову и посмотрела на меня. С ожиданием и словно с нетерпением. Или мне это так показалось, ведь я не умела понимать животных. Но все же сочла за лучшее поторопиться. Я взгромоздилась на зверя, а Симмиус все это время внимательно наблюдал за мной. Когда я случайно задела за пушистое ухо и риппи недовольно зарычала, Симмиус одним прыжком на своем звере оказался рядом и что-то коротко и непонятно сказал. Моя риппи подчинилась. Симмиус взял мои руки и положил их на холку зверя — именно там, где лучше всего было держаться.

— Держись крепче, Алисия, — улыбнулся он, — надеюсь, тебе понравится прогулка.

Кадди все сделала сама, ловко и уверенно, поглядывая в нашу сторону. Ромус хотел подъехать к ней, всячески дергал своего риппи, но безрезультатно.

Симмиус окинул всех нас взглядом — все, включая Риба, сидели крепко и цепко держались за холки риппи — и бросил короткую непонятную команду. И тут стало понятно все и про застежки на котомках, и про держаться крепче. Все риппи легко и мягко, словно мы не торчали у них на спинах, прыгнули в Топкие болота. Я вскрикнула, и поймала на себе презрительный взгляд брюнетки. Остальным было не до того. Риппи прыгали на деревья, пригорки, на некоторых чуть задерживаясь, а некоторые покидая через мгновение, и быстро продвигались по дышащим болотам.

О риппи мало что было известно. Даже их внешний вид вызывал споры, ведь никто никогда не видел этих зверей. А кто видел на Топких болотах, тот сгинул там же. Знатные охотники, о которых рассказал мне Симмиус, не успели как следует рассмотреть детеныша. Они описывали его по-разному и несколько раз крупно ссорились по этому поводу. И не только внешний вид этих зверей вызывал споры, но и само их существование. Хотя бы потому, что в легендах риппи не боялись Серой стены. Это, конечно, было невероятно. По еще более старой легенде, в тот день, когда был заключен союз с Нежитью и стена разделила леса и реки, эта стена прошла как раз через нору какого-то зверя, и несколько детенышей осталось в стене. Стена еще была неплотной, как густой туман, и отважная мама просунула голову и выхватила своих малышей. С тех пор ни она, ни ее потомки не боялись Серой стены.

Риппи не боялись не только Серой стены, но и болот. Они словно чувствовали, куда можно прыгнуть, а куда не стоит. И на этот раз мы преодолели Топкие болота быстро, благодаря риппи. Здесь мы спешились и пошли через болота своим ходом. Эти тропы я уже знала.

Чем ближе к людям мы подходили, тем осторожнее становились. Наконец, Ромус остановился и шепнул:

— Дальше я один.

Он должен был пробраться к торговцу, сговориться с ним и привезти повозку. Мы спрятались в зарослях и притихли. Один раз невдалеке что-то зашуршало, и Симмиус насторожился. Но все замерло, и снова наступила тишина.

Наконец, застучали копыта осла. Риб чуть вздрогнул. Видимо, память о мельничном ослике была еще жива. Поговаривали, что мельник продал животное не из-за того, что почти разорился — хотя у него, и правда, были тяжелые временна — а из-за близости Серой стены. Ослик не выдерживал ее соседства. Вот удивительно, как Риб сумел не покрыться серостью. Он поистине был сильным и выносливым.

Повозка была старая и очень скрипучая, а ослик замученным. Но если первое нам было на руку — скрип скрадывал лишние звуки — то животное было жаль. Когда все мы набьемся в повозку, ему придется несладко. Но Ромус, видимо, хорошо знал торговца. Сначала он достал лепешки из болотных луковиц и вдоволь накормил ослика. Надо было видеть, как оживилось несчастное животное. Постукивая копытом от нетерпения, осел смотрел, как разворачивают лакомства. И принялся проворно жевать лепешки прямо из рук Ромуса.

Когда все мы разместились, Ромус тщательно укрыл нас мешками и ушел проверить дорогу. Что бы там ни было, а встретить королевскую или жреческую стражу никто не хотел.

— Не толкайся, Риб, — услышала я шепот Симмиуса.

— Я вовсе не… — пробормотал Риб в темноте и замолк.

Справедливо полагая, что если толкался не он, то это сделали я или Кадди.

— Прости, больше не буду, — закончил он.

Ромус вернулся, отдал ослику последние лепешки, и тот более охотно зашагал назад. Мы ехали по направлению к дворцу. Ромус шел рядом, неся свой короб с ягодами сам, и изо всех сил помогал трудяге-ослику, подталкивая повозку.

Мы почти проехали торговые улицы, когда к повозке подбежал серый пес и громко залаял. Не на Ромуса, не на осла, а на повозку.

— Что тут у вас? — подошел и спросил стражник, за ним подошли еще несколько.

Это была одна из самых оживленных улиц, здесь сновало множество людей. И они стягивались, чтобы посмотреть.

— Ничего, — спокойно ответил Ромус, — мука и продукты.

— Неужели? — злорадно усмехнулся стражник. — Мой пес не лает на муку. Он лает только на людей. Кого прячешь?

— Никого, — сказал Ромус, — но часть дороги со мной, действительно, ехал друг. Но ехал открыто и сошел на прошлой улице.

— Лжешь! — еще более злорадно произнес стражник, подхватил копье и шагнул к повозке.

Симмиус нашел мою руку в темноте, сжал ее и едва слышно прошептал:

— Я выйду. Не шевелитесь!

Но он не успел. Верхние мешки вдруг откинулись, и из-под них выскочил запыленный мукой и припорошенный соломой Кромс. Он был красен и смущен, но обращался отнюдь не к стражнику.

— Прости, брат, — боязливо залепетал он, — но я так хотел повидать Лислию, что спрятался в твоей повозке.

Ромус неподдельно вспыхнул от гнева, прыгнул к мальчишке, схватил его за вихры и стянул вниз. Здесь, возле повозки, завязалась потасовка с жалобными возгласами Кромса и угрожающими восклицаниями Ромуса.