Миллион миров (СИ) - Карелин Антон. Страница 57

Воцарилась поражённая тишина. Такая способность казалась ещё более необычной.

— Не копировать, не клонировать клетки, а именно раздваивать их местоположение в пространстве, — объяснял Одиссей старательно, чтобы понял каждый. — Не две клетки связаны друг с другом, а одна и та же клетка существует сразу в двух местах. Может двигаться в пространстве, при этом оставаясь в теле клетоса. Тогда очевидно: убей эту клетку на одной планете, и она погибнет на другой. Как бы далеко клетка не была и как бы хорошо её не защищали.

— А значит, когда доктор ввела в Клетоса смертельный яд, — воскликнула Ана, — он тут же оказался в теле Ирелии!

— Только её организм справился с ядом, — проскрипела доктор. — Да, у неё были лучшие прошивки, в том числе от токсинов, я знаю, ведь я сама их ставила и обновляла. Но они не могли ей помочь, ведь моё живое оружие было создано вручную специально для неё. И, тем не менее, оно не сработало. Почему?

— Ты слишком мало изучала клетосов, — сказал Одиссей, и он говорил это одновременно восхищённо и печально. — Главное, ты изучала их как учёный, методично и логично разбирая по молекулам. А надо было представить себя клетосом, понять, каково быть им.

— И каково? — скрипнула доктор.

— Можно взять простое объяснение: что Ирелии просто повезло. Что одна из сотен раздвоенных клеток её клетоса, живущих в разных носителях, обитала в существе, которое хорошо сопротивляется токсинам и ядам, легко выживает в смертельной для нас среде. Поэтому клетос нёс его способность в себе, она передалась Ирелии и помогла её телу победить яд. Я не знаю, насколько это возможно, эту идею стоило бы экспериментально исследовать, вот только теперь не удастся. Но у меня другая версия. Органы и ткани Ирелии повреждены твоим токсином, значит, у неё не было иммунитета. Твой яд не убил её, потому что чрезвычайно быстро распался — благодаря ускоренному метаболизму, который включился у Ирелии. Который включил клетос.

— Но от настолько ускоренного метаболизма она бы умерла от истощения, — воскликнула Тюэль, — буквально за минуты.

— Именно так умер клетос.

— Его маленькое тельце не способно разделить с человеком нагрузку…

— Его тельце и тела всех носителей его клеток.

— О, — поняла доктор. — О.

— Где-то в океане далёкой планеты умерли от истощения десятки разных диковинных существ, связанных в единый организм клетками, изогнутыми в четырёхмерном пространстве и служащими узлами метаболического обмена. А ещё пострадала колония клетосов, в которой был рождён малютка. Ведь клетосы связаны в один мета-организм. Но колония выжила. Как и Ирелия Кан. Погиб клетос, который отдал всё, что у него было, чтобы спасти… сородича.

— Поразительно, — прошептала женщина, всплеснув худыми руками и качая длинной головой. — Как же они прекрасны, Плывущие-Во-Тьме. Любовь и преданность без проблесков разума, химическая эмпатия. Я знала, что они совершенны, но не успела в полной мере понять все возможности их клеточных макро-связей.

— И не успеешь, — тяжело сказал Фокс.

— У меня ещё два тика до атаки спецназа, чужестранец, — криво улыбнулась доктор Тюэль. — Я смогу завершить План.

А затем побледнела. Она устала и выдохлась, пытаясь за день осуществить то, что рассчитывала закончить за неделю, поэтому соображала не так быстро. Но всё же соображала.

— У меня не получится! — воскликнула доктор. — Клетосы спасут своих носителей, как спасли Ирелию Кан. Малютки только зря погибнут!

— Кто-то из звёзд умрет, — пожал плечами Одиссей, так спокойно, будто речь шла об урожае свинтошки, попавшей под метеоритные дожди. — Не у всех такое улучшенное тело, как у Ирелии, кому-то меньше повезёт с числом носителей и силой колонии… Но большинство выживет. Только дело не в этом.

Голос детектива дрогнул.

— Дело в том, что на твоём лбу расцветает цветок. А значит, времени у тебя не осталось.

— Что?

Женщина резко вздрогнула, почувствовав нечто пугающее внутри своей головы; по всему её телу прошла дрожь. Остальные уставились на лоб доктора, где на тёмной коже прорастал и распускался аккуратный зелёный цветок.

Руки Тюэль взметнулись, пытаясь ощупать чужеродное тело, но на её руках и плечах один за другим пробивались и распускались зелёные цветы. Шон-Хон задрожал и отступил от экрана.

— Что это? — вскрикнула женщина, теряя самообладание, её одеревеневшая нога подломилась, а обломки расцвели стремительно нарастающими побегами.

— Ты не знала самого важного, — ответил Одиссей с напряжением и страхом. — Свойство клетосов, на которое вы случайно наткнулись и которым пытались тайно овладеть, уже давно известно, только скрыто от непосвящённых. Технология раздвоенных в пространстве клеток называется «Бесцвет», и в другой части галактики она уже тысячи лет находится под контролем священного ордена сэлл.

Его рука взметнулась ко лбу и снова начертила странный символ.

— Исполнив контур бесцвета, я привлёк внимание ордена, ведь расстояния для сэлл не имеют значения, и символ — универсальный знак обращения к ним. Сэллы услышали и увидели, что происходит. Узнали, что на какой-то неизвестной маленькой планете эволюция дошла до их священной технологии. Что вы пытаетесь овладеть знанием, которое орден считает своим и только своим. И сэллы пришли, чтобы забрать технологию из рук непосвящённых.

— Но я… не понимаю… зачем?

Из содрогающегося рта доктора выползли ростки и корни, охватившие её лицо. А затем в её распахнутом криком рту расцвёл зелёный цветок. Всё тело Тюэль прорастало каскадом беснующихся растений, плоть превращалась в цветущее буйство.

— Вы не оставили мне выбора, доктор Тюэль, — сказал Фокс. — Я принёс одну жертву вместо многих.

— Что происходит? — просипел гепардис, только теперь понимая, зачем странный человек так настаивал на эвакуации.

— Смотрите, — ответил Одиссей, обращаясь сразу ко всем. — И запомните: никому нельзя прикасаться к тому, что принадлежит сэллам.

Визио содрогнулось: полы, потолок и стены лаборатории взломались. Укрепленные высокотехнологичные переборки трескались и сминались, как бумажные, где-то заревела огневая батарея, но захлебнулась и смолкла. Вал всепожирающих даже не растений, а неуправляемой биомассы погребал под собой лабораторию, стирая всё оборудование, все наработки и все следы. Можно было заметить, как сами материалы: керамика, титан, металлопластик — стремительно изменяются, превращаясь в живое органическое вещество, а оно вспухает очередной сметающей волной.

— Природа пребудет всегда, — произнёс Одиссей, и опустился перед гепардисом на колени.

— Что? — выдохнул и так поражённый Шон-Хон, а половина присутствующих ахнула, увидев, как на лбу безопасника распускается бледно-зелёный цветок.

— Не двигайся, — сказал Фокс, — чтобы не случилось, не шевелись.

Он поднял руки, свёл их у себя над головой и воскликнул:

— Я признаю власть ордена и отказываюсь от защиты и юрисдикции местных властей. Я принимаю суд ордена.

Гепардис затрясся, одежда у него на груди лопнула вместе с кожей, оттуда страшно и стремительно нарастали переплетающиеся слои плоти. Руки Шон-Хона против воли взметнулись, теряя форму, сплавились и стали частью новой фигуры, которая выросла и торчала из его торса вверх, как небольшая колонна, пробившая тело. Плоть стянулась в идеально изваянную бледную статую: грациозные женские плечи, шея, голова; безликий верх разгладился в ровное и пугающее лицо.

— Мы принимаем твой дар, — произнесла сэлла, и её негромкий звенящий голос разнёсся по замершему залу. — Наше суждение: не зная основ и не ведая глубин, не понимая смысла, непосвящённые пытались оперировать истоками жизни. Это непростительно. Их деятельность прервана. Орден сэлл заявляет права на планету и желает выкупить её владение. Кто хозяин планеты, жизнь которой постигла путь бесцвета?

— Я… Я… — прохрипел задыхающийся Шон-Хон, ведь его лёгкие уменьшились вдвое, он с трудом не терял сознание и оставался на ногах.