Венецианский альбом - Боуэн Риз. Страница 22

— То и значит. Я просто хочу, чтобы ты знал: меня некоторое время не будет в Англии. Это на случай, если тебе понадобится мне позвонить. Бабуля даст тебе мой новый телефон, когда я устроюсь.

— Устроишься? Ты имеешь в виду, что собралась сменить страну? — Теперь Джош, казалось, испугался.

— Нет, просто еду с миссией.

— Ты в мормоны подалась, или еще что-то в этом роде?

— Ты зря упражняешься в остроумии, Джош. Я просто решила отдохнуть.

— Но как? Тебя что, уволили?

— Нет. У меня не было в этом году летнего отпуска, забыл? Без Тедди незачем было его брать, поэтому я взяла его теперь. В общем, поеду в Венецию.

— Ты же ненавидишь Венецию.

— Нет, Венецию ненавидишь ты. У меня не было возможности составить о ней собственное мнение. И я еду потому, что должна развеять над лагуной прах бабушки Летти.

— Бабушка Летти умерла? Ты не говорила.

— Ну так она же не твоя бабушка, правильно? Не думаю, чтобы тебя когда-нибудь интересовали мои родственницы. Ты хватался за каждый повод, лишь бы их не навещать.

— Конечно, они меня интересовали. Мне просто было особо не о чем разговаривать с двумя старушками.

— В общем, бабушка Летти умерла. — В голосе Каролины прорезались злые нотки. — И меня это очень расстраивает. Мне ее не хватает, и я собираюсь отвезти ее прах в те места, которые она любила.

— Она любила Венецию? Я даже не знал, что она бывала за границей.

— Я тоже до сих пор не знала.

— И надолго ты поедешь?

— Не могу сказать. — Она была горда собой. Своим деловитым и отстраненным тоном, который явно настораживал мужа. Он-то, небось, хотел, чтобы она сидела дома и страдала по нему. Типичный Джош.

— Я хочу поговорить с Тедди, пока не уехала.

— Кажется, он в душе.

— Ну так вытащи его оттуда. Я же сказала, что хочу поговорить с сыном.

Она услышала звук глубокого вздоха, но вскоре в трубке раздался тонкий голосок:

— Привет, мама! А знаешь что? У нас в классе из всех мальчиков только я умею читать. И примеры решать тоже, а все остальные только картинки рисуют, как маленькие, и всякое такое. Учительница говорит, если я останусь, меня переведут во второй класс.

— Замечательно, дорогой. Я всегда знала, что ты очень умный. Как ты там?

— Отлично. Я бегаю быстрее Отэм, и, может, мы скоро начнем играть в футбол.

— Я надеюсь, ты скоро вернешься домой, ко мне и к бабуле, — сказала она. — Тут тоже можно играть в футбол.

— В Америке он другой, — сообщил Тедди, — у всех игроков шлемы. Это выглядит круто. Но я, наверно, для него слишком маленький?

— Да, пока так. Но ты скоро подрастешь и сможешь играть в регби. Это ведь почти то же самое, правда?

— Наверно. Я пойду. Я в полотенце закутался, и мне холодно. Пока, мам. — И сын сбросил звонок.

По его голосу не казалось, что у него психологическая травма и что он не хочет лететь на самолете. Тедди разговаривал как нормальный мальчишка, вот только у него уже появился легкий американский акцент. Каролине отчаянно хотелось вернуть сына домой.

Пакуя вещи, она старалась не терзаться тревожными мыслями. Взяв, что под руку попалось, из одежды, она сложила все это в сумку, которую можно будет забрать с собой в салон. Каролина не собиралась надолго задерживаться в Венеции. В ту же сумку отправились ключи и альбомы. Двоюродная бабушка Летти явно хотела, чтобы с ними что-то сделали, вот только что? У Каролины даже предположений на эту тему не было. В последнее время она с удовольствием носила доставшееся по наследству кольцо двоюродной бабушки, которое идеально село ей на безымянный палец. Куда лучше, чем ходить в том, которое когда-то выбрал для нее Джош. На самый верх она положила маленький флакон, куда отсыпала немного пепла бабушки Летти.

Восемнадцатого октября Каролина вылетела из аэропорта Гатвик в Венецию, в аэропорт Марко Поло. В Англии стояла ужасная погода w клубящиеся тучи, моросящий дождь — и так радостно было оказаться на ярком солнце, поднявшись на тридцать тысяч футов. Всю дорогу над Францией под ними были облака, они клубились вокруг Альп, наскакивая на вершины. Но потом Каролина посмотрела вниз и увидела зеленые холмы. Длинное, сияющее озеро. И самолет начал снижаться.

— Пожалуйста, пристегните ремни, — объявили по внутренней связи.

Самолет накренился на один бок, и внизу стала видна лагуна, не слишком, впрочем, романтичного вида, с каким-то топливным складом: громадные резервуары, высоковольтные линии…

Самолет сел, и скоро Каролина уже стояла в зале прибытия, пытаясь сообразить, как лучше добраться до острова. Конечно, существовали водные такси — для тех, кто не возражает выложить больше сотни евро. Был автобус, проезд на котором почти ничего не стоил, были и небольшие суда, но при таком варианте на дорогу ушло бы больше часа, потому что по пути через лагуну они останавливались у каждого столба. Теперь, когда цель была так близка, Каролине не хотелось проволочек, и она выбрала автобус. Он миновал земельные участки с чахнувшей кукурузой, деревенские дома и современные многоэтажки, а потом свернул на дамбу и поехал через лагуну. Каролина обнаружила, что забыла дышать.

Вдалеке она увидела колокольню собора Святого Марка, возвышавшуюся над остальными зданиями. Однако местность, по которой они ехали, красотой не отличалась: гигантские гаражи, железнодорожные пути, склады, подъемные краны, большие корабли в доке. Наконец они остановились на маленькой площади, где стояли и другие автобусы. Каролина вышла на теплое солнце и поняла, что понятия не имеет, как поступить дальше. Конечно, надо найти гостиницу. Они с Джошем останавливались в какой-то жуткой дыре, с туалетами и душем в коридоре и невыносимо скрипучей кроватью, испоганившей им первую ночь медового месяца. Ей хотелось чего-нибудь поприличнее, но она знала, что цены в Венеции кусаются.

— Вы знаете пансион «Реджина»? — спросила Каролина.

Во время полета она изучала альбомы двоюродной бабушки. Та в двадцать восьмом году изобразила там этот пансион, и он вроде бы подходил для жизни.

Человек за стойкой справочной проверил свой список и покачал головой:

— Ничего с таким названием нет, синьора.

— Там останавливалась моя бабушка, правда, давно.

— Сколько лет назад?

— Это было в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.

Этот ответ заставил мужчину в справочном рассмеяться.

— Тогда, боюсь, его хозяина уже нет в живых.

— Кажется, там был очень славный садик.

— О-о, тогда, может быть, я предложу вам пансион «Академия»? Там тоже хороший сад, и расположение удачное.

Цены в упомянутом пансионе были выше, чем ей хотелось бы, но она сказала себе, что это от силы на неделю. К тому же бабушка Летти оставила ей тысячу фунтов. Сотрудник справочной позвонил предупредить о ней, и она села на водный трамвай, предварительно по совету продавца в туристическом киоске приобретя проездной на неделю. Трамвайчик отошел от причала и двинулся по Гранд-каналу, а Каролина стала вспоминать свой прошлый визит в Венецию. Тогда они с Джошем остановились в переполненной маленькой гостинице сразу за базиликой Святого Марка. Там было ужасно жарко и душно — еще бы, всего с одним крошечным вентилятором на всю комнату, и они вспотели во время секса. Каролина быстренько отогнала это воспоминание и стала смотреть вокруг. Раньше она ни разу не проплывала Гранд-канал от начала до конца, и теперь впервые наблюдала, как он из самого обыкновенного постепенно превращается в грандиозный. День уже потихоньку приближался к вечеру, и солнечный свет придавал белому мрамору нежный розоватый оттенок. Впереди показался мост Риальто, который будто плыл над водой. Когда она была в Венеции в прошлый раз, на нем толпились туристы. Сейчас, из-за времени года и трагедии в Нью-Йорке, Гранд-канал казался пустынным. Прошло некоторое время, прежде чем Каролина заметила первую гондолу. Двое китайских туристов в ней делали фотоснимки, и женщина чуть не выронила камеру, когда гондола закачалась на поднятых водным трамваем волнах. Каролина уловила обрывок песни, которую, слегка фальшивя, распевал гондольер, и обнаружила, что улыбается. Она в Венеции, это прекрасно, и нужно извлечь из этого максимум удовольствия, невзирая на недавние печали. Потом ей в голову закралась мыслишка: «Тедди бы тут понравилось. Надо купить ему игрушечную гондолу, пусть пускает ее в бабулином пруду с золотыми рыбками». Ее улыбка увяла, а в голове раздался шепот: «Если он вернется».