Венецианский альбом - Боуэн Риз. Страница 45

Я осмотрелась, не видать ли кого-то из однокурсников. Мой рассказ о предстоящих гребных гонках, а также о возможности устроить пикник и полюбоваться фейерверками не вызвал особого энтузиазма. Имельда заявила, что не намерена сидеть на солнце, рискуя получить солнечный удар. Гастон сообщил, что не интересуется религией. Франц предположил, что может прийти, если на дом зададут не слишком много, а Генри только заметил, что по описанию вроде бы будет весело. Я сказала, что постараюсь быть где-нибудь неподалеку от моста, но кругом толпились люди, кто-то ждал возможности перебраться на ту сторону, кто-то уже занял места, чтобы пировать, наблюдая за гонками. Генри я не увидела и подумала, что вряд ли смогу найти кого-нибудь в хаотично движущейся людской массе. Да и отыскать место в тени, скорее всего, тоже не удастся: похоже, каждый дюйм по обе стороны канала был уже занят покрывалами, стульями, столами, корзинками для пикника и даже зонтами.

Долетевшие от набережной приветственные крики возвестили о начале соревнований. Я пристроилась в хвост очереди желающих перебраться на тот берег. Странно было идти по настилу, который поднимался и опускался вместе с водой — и никаких тебе перил. Интересно, подумалось мне, сколько народу попадает отсюда до конца дня, особенно если учесть предстоящие возлияния. Я добралась до острова и двинулась к его оконечности, надеясь, что оттуда хорошо видны гребцы, которые вроде бы должны стартовать напротив собора Святого Марка. По всей лагуне кишели лодки, а в центре была очищена трасса для заплыва.

Я еле нашла тенистый уголок, втиснувшись в толпу на ступенях какого-то здания, и почувствовала, что разделяю волнение окружающих, которые громко кричали и аплодировали. Вначале состоялся заплыв на гондолах с двумя гребцами, которые двигались на диво быстро. Ради праздника обычно черные гондолы раскрасили в яркие цвета. Я подметила, что некоторые болельщики надели шейные платки цветов своей команды. Эти особенно шумели. Сама я ни за кого не болела и просто наблюдала за происходящим. Зрелище захватывало, особенно когда одна команда, поравнявшись с другой, переворачивала лодку противника на финишной прямой. Заплывы следовали один за другим. Церемония награждения происходила на одной из пристаней у дальнего берега и сопровождалась взрывами ликования, когда побеждал гондольер, которого народ особенно поддерживал. Потом прошли соревнования для юниоров, и, наконец, начались гонки для лодок с двумя гребцами. Мне показалось, что я узнала Лео еще издалека, хотя почти все гребцы были темноволосыми и мускулистыми. Я тоже стала махать и кричать, в точности как и все остальные. Лодка Лео пришла третьей, обоим гребцам помогли подняться на пристань, где их окружили родственники и друзья, поздравляя, обнимая, хлопая по спинам. Потом я получила подтверждение того, что не ошиблась: сквозь толпу пробиралась одетая в простое льняное платье, но невероятно прекрасная Бьянка. Даже отсюда я мгновенно ее узнала. Она подошла к Лео и демонстративно одарила его поцелуем. Он обнял ее одной рукой, и они смешались с толпой.

Гонки завершились, и все вокруг устраивались, чтобы заняться серьезным делом: едой. Я немного походила туда-сюда в надежде найти компанию синьоры Мартинелли, но быстро поняла всю безнадежность этой затеи. К тому же мне не хотелось навязываться кому бы то ни было. Да и, честно говоря, после сцены, увиденной буквально несколько минут назад, аппетит напрочь исчез. Я была совсем одна и чувствовала себя не в своей тарелке. Всех тут окружали родственники и друзья, все смеялись, поддразнивали друг друга, ели и пили. Мне вдруг стало ясно, что даже если бы дело происходило в Англии, это мало что изменило бы. Мы с матерью пришли бы вдвоем — ведь у нас нет ни большой семьи, ни многочисленных друзей. Настроение совсем упало. Я присела на ступеньку, открыла пакет с едой, заглянула в него и решила убрать обратно. Лучше вернуться в свою комнату, пока не начался фейерверк. Нет никакого смысла тут торчать.

— Синьорина! Сюда! Идите сюда!

Я подняла взгляд и увидела, что мне машет корпулентный мужчина средних лет, который сидел за столом в окружении семьи. Только я не сразу поняла, что он машет именно мне. Потом он что-то сказал молодому парню, который поднялся и подошел.

— Отец говорит, что в такой день вы не должны есть в одиночестве. Пожалуйста, пойдемте к нам, у нас много всего.

Я попыталась отказаться, потому что не представляла, как можно вот так влезть в чужое семейное празднование. Но юноша настаивал, взял меня под руку, и мне против желания пришлось последовать за ним. Отец семейства быстро представил. мне всех по порядку: жену, дочь, мужа дочери, их двоих детей, двух своих сыновей, свою мать. Услышав, что я англичанка, они пришли в восторг и засыпали меня вопросами. Бывают ли у нас в Англии такие праздники? Сколько у меня братьев и сестер? Почему я до сих пор не замужем? Я отвечала им всем. Они были очень удивлены тем, что у такой красивой молодой женщины нет мужа.

— С этим нужно что-то делать, — заявила мать семейства. — У кого из наших знакомых есть неженатые сыновья?

Посыпались предложения, все смеялись, и я потихоньку начала расслабляться в их кругу. Меня угощали разной едой, в том числе сардинами в собственном соусе, полентой, пастой, и все это было чудесным на вкус. Я поймала себя на мысли о том, как бледна и тускла наша жизнь в Англии по сравнению со здешней. А потом в голову закралась крамольная мыслишка: да захочу ли я вообще возвращаться домой, когда этот год закончится? Что, если просто взять и остаться, найти работу и прожить жизнь среди этих счастливых, шумных, душевных людей?

Достали и разлили вино, мы провозглашали тост за тостом. А потом зазвонили церковные колокола.

— Надо идти к мессе, если мы хотим занять сидячие места, — сказала мать семейства. — Вы с нами?

Отказаться было невозможно. Мать семейства и ее дочь взяли меня под руки. Вроде бы их звали Джованна и София, но я точно не разобрала, кто из них кто. Мы оставили стол с едой в абсолютной уверенности, что никто ничего не тронет, и отправились в церковь, которая быстро наполнялась. Народ набивался на скамьи. Мне было ужасно неловко оттого, что ко мне с двух сторон прижимаются чужие тела, запахи пота и съеденного во время пикника смешивались с ароматом ладана. Людей становилось все больше и больше, они уже толпились в проходах, стояли вдоль стен. Потом зазвонил колокол, и появилась величественная процессия, состоящая из священников, причетчиков и хористов. Я мало что понимала в происходящем, вставала, когда вставали все остальные, преклоняла вместе с ними колена. Когда пели гимны, вся церковь гудела от величественных звуков. Окружавшие меня явно испытывали воодушевление, а я невыносимо страдала от жары. У многих женщин, включая и тех, что входили в приютившую меня семью, были веера, и от легкого движения воздуха становилось немного легче, но служба все тянулась и тянулась. Мне стало нехорошо, я чувствовала себя липкой от пота и боялась, что могу вот-вот потерять сознание. Когда все встали под последнее благословение, за которым последовала заключительная молитва и серьезная борьба за то, чтобы поскорее преодолеть дверной проем, я почувствовала настоящее облегчение.

Когда мы оказались снаружи, уже темнело. Обычно в это время царят светлые сумерки, но сегодня над городом стояли тучи, которые принес с материка порывистый ветер.

— Нехорошо это, — сказала мать семейства, бурно жестикулируя обеими руками. — Как же фейерверки? Во время дождя их не устроишь. По радио говорили, что может быть гроза, да кто же верит радио? Но, может, лучше все-таки собраться, пока все не намокло, а, Луиджи?

Я помогла им уложить еду в две корзины. Оказалось, что они жили на Джудекке и намеревались унести домой продукты и мебель. Если не будет дождя, они вернутся посмотреть фейерверк. Не хочу ли я пойти с ними?

Пока мать семейства говорила, с неба упали первые капли, и ветер стал трепать скатерти на соседних столах.