Венецианский альбом - Боуэн Риз. Страница 5
— Люблю сэндвичи с печеной фасолью, — призналась я.
— Меня это не удивляет. В Англии не умеют готовить, — сказал мой спаситель. — Вот погодите, пока вы не уехали из Венеции, я отведу вас куда-нибудь, где можно нормально поесть, и вы почувствуете разницу.
— Сильно сомневаюсь, что тетя Гортензия отпустит меня в ресторан или кафе с молодым человеком, — сообщила я. — Она ужасно старомодная.
— Даже если я буду ей представлен? — спросил он. — У нас древняя родословная, тянется еще со Средних веков. В нашем роду было несколько дожей и даже римский папа. Она это учтет?
— Учтет, но не в вашу пользу, — с улыбкой отозвалась я. — Тетя Гортензия ревностно привержена англиканской церкви, для нее папа — враг.
— Значит, папу я упоминать не буду. — Он с озорной улыбкой обернулся ко мне. — Однако мы тут с вами беседуем, а я даже имени вашего не знаю. Тетушка Гортензия не одобрила бы такого.
— Меня зовут Джулиет, — сказала я. — Джулиет Александра Браунинг.
Я не стала добавлять, что так ко мне обращается только тетя, настоявшая на том, чтобы мне дали при крещении имя шекспировской героини Джульетты, а все остальные без лишнего пафоса называют Летти. Глаза моего собеседника широко раскрылись.
— Значит, Джульетта. Это потрясающе. Потому что меня зовут Ромео.
— Правда? — с изумлением выдавила я.
Он посмотрел на меня и расхохотался.
— Нет, неправда. Я просто решил вас подразнить. На самом деле меня зовут Леонардо, Леонардо Да Росси. Но вы можете звать меня Лео.
Из прохладного полумрака бокового канальчика мы выбрались на сияющую гладь Гранд-канала.
— Смотрите, — Лео показал на здание слева от нас, — вот мой дом. Проще всего было бы разобраться с вашей мокрой одеждой там.
Я поглядела на вычурное и величественное палаццо с мавританскими арочными окнами и подумала: «Вовсе нет», однако промолчала. У меня возникли подозрения, что Лео — не тот, за кого себя выдает, но он был очень хорош собой и так замечательно улыбался… К тому же он вез меня в пансион. Правда, уверенности, что он не станет втихаря топить котят, у меня не было.
Мы двигались вверх по каналу, маневрируя между медленными гондолами и большими баржами, пока не добрались до начала бокового канальчика, который вел к моему пансиону.
— Пока мы не распрощались, вы должны показать мне свои наброски, — сказал Лео. — Можно взглянуть? Боюсь, альбом намокнет, если вы его возьмете.
— Да я почти ничего еще не успела, — запротестовала я, когда он полез ко мне в сумку. Мне не хотелось, чтобы кто-то смотрел мои работы, но он уже листал альбом.
— Совсем неплохо, — кивнув, проговорил он. — Думаю, у вас есть талант к рисованию. Вы здорово ухватили этих людей на площади. В этом есть настроение и юмор.
Я заподозрила, что просто не справилась с перспективой, оттого рисунок и производил такое впечатление, но Лео продолжил:
— Вы еще не побывали на биеннале? Раз занимаетесь искусством, нужно обязательно туда сходить.
— А что это?
Он нахмурился.
— Вы не слышали про нашу биеннале? Это огромная выставка в саду. Там есть павильоны многих стран, где выставлены лучшие произведения современного искусства со всего мира. Вам понравится.
— Я скажу тете.
— Буду счастлив сопровождать вас туда.
Я прикусила нижнюю губу и спросила:
— Откуда у вас столько свободного времени?
Лео пожал плечами.
— Я только что окончил университет в Падуе, осенью начну входить в семейный бизнес, а пока могу располагать собой, как хочу. Так вы разрешите показать вам биеннале?
— Я обязательно попрошу у тети Гортензии, чтобы мы туда сходили, — сказала я. — Но, боюсь, она может не принять ваше любезное предложение. Понимаете, она же отвечает за меня и очень серьезно относится к своим обязанностям.
Мои слова заставили его улыбнуться.
— Едва ли в присутствии вашей солидной тетушки мое сердце посетят злые намерения.
Я тоже не смогла сдержать улыбки.
— Она и правда очень солидная.
Мы уже поравнялись с лестницей, которая вела в сад пансиона. Я дотронулась до рукава Лео:
— Послушайте, вы не могли бы проплыть немножко подальше и там меня высадить? Не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, как я в таком виде выхожу из вашей лодки.
— Ладно. — Он сбросил скорость и потихоньку отвел лодку к лестнице, которая начиналась в нескольких ярдах он нас. — Когда мы снова встретимся? Или вы больше не хотите меня видеть?
— Хочу, сказала я, и это наверняка прозвучало чуть-чуть излишне пылко, — но мы будем тут еще только два дня, а потом поедем во Флоренцию. Я спрошу тетю Го про биеннале, может быть, она согласится сходить. А может быть, ей и завтра будет нехорошо, и я смогу распоряжаться собой.
— Хорошо, — сказал Лео, — значит, будем надеяться, что ее недомогание растянется еще на один денек. Я хочу столько всего показать вам в моем городе!
Он крепко ухватился за столбику ступеней, помог мне выйти из лодки, потом подал сумку. Я посмотрела вниз, на коробку с котятами.
— Обещаете, что не бросите их в воду, как только я уйду? А иначе чтоб вам сдохнуть!
— Не понял, — сказал он, — вы что, желаете мне смерти?
— Нет, просто у нас так говорят, когда что-нибудь обещают.
— Ладно, я обещаю, но сдохнуть вовсе не собираюсь. Я планирую жить долго и счастливо.
Я стояла на дорожке у канала и смотрела на него сверху вниз, гадая, увидимся ли мы когда-нибудь еще.
— Я буду здесь завтра в десять утра, — сообщил Лео, — чтобы отвезти вас с тетей на биеннале.
Широко улыбнувшись, я сказала ему:
— Хорошо.
— Чао, Джульетта.
— Чао, Лео.
Он завел мотор и умчался.
Глава 3
Джулиет. Венеция, май 1928 года
Мне повезло: войдя в холл, я первым делом встретилась с хозяйкой. Увидев меня, она в ужасе воздела руки к потолку.
— Кара[3] синьорина, что случилось?
— В канал упала, — призналась я.
— Дио мио! Су бито[4], снимайте одежду и вымойтесь.
Хозяйка с беспрерывным негромким кудахтаньем загнала меня в ванную, пустила воду и помогла избавиться от промокших вещей, умудрившись дать мне понять, что сама разберется с моим платьем и нижним бельем. Она убежала куда-то с ними, а вернулась с большим полотенцем и халатом. Я лежала в ванне, наслаждаясь теплой водой, и с улыбкой думала о Лео. Всю жизнь я мечтала о том, чтобы влюбиться, но за все годы, что я училась в женской школе, на горизонте ни разу не возникло ни единого молодого человека — даже тамошним садовникам и тем было за восемьдесят. И вот это наконец-то со мной случилось. Прекрасный юноша изъявил желание вновь меня увидеть. Я вздохнула от незамутненного счастья.
Когда я попыталась незаметно прокрасться в нашу комнату, выяснилось, что тетя Гортензия сидит там за чтением. Она изумленно уставилась на меня:
— Ты принимала ванну? Я не слышала, чтобы лилась вода.
— Хозяйка набрала мне ванну внизу, — сказала я. — Мне немного не повезло, я оступилась и упала в канал.
— Джулиет! Стоило мне единственный раз выпустить тебя из виду, и ты чуть не утонула! О чем ты только думала?
— Я не собиралась тонуть, ничего подобного, — возразила я. Потом набрала в грудь побольше воздуха, продумывая фразы, которые собралась произнести вслух. — Я попыталась набросать одну интересную крышу, увлеклась, подошла слишком близко к краю канала и оступилась. Впрочем, мне на помощь пришел один очень добрый человек и привез меня сюда в своей лодке.
— Ты села в лодку к незнакомцу?
— Я не могла выбраться из канала, там не было лестницы, а он мне помог. И уж всяко это лучше, чем идти домой пешком, когда выглядишь как мокрая курица.
Тетя вздохнула.
— Ладно, будем считать, ничего плохого не случилось. Хотя, наверно, твой красивый новый альбом совсем испорчен?
— Мне удалось бросить его на берегу, пока я падала, — быстренько сообразила я. — Так что ты правильно сказала, ничего плохого не случилось. А молодой человек, который меня привез, окончил школу в Англии.