Самый лучший комсомолец. Том второй (СИ) - Смолин Павел. Страница 36

— Верно, — с облегчением на мордашке кивнула девушка.

Совсем оперативника испортил.

— Продолжай, я тут тихонько посижу, — чмокнул ее в щеку и опустился на стул у окошка.

Памятник «Железному Феликсу» видно, чем не моральный ориентир для работы над собой?

На следующий день девушка нацепила кобуру, и мы поехали в «Музыкальный штаб», проводить «Аббу» — завтра улетают на гастроли, чтобы через какое-то время вернуться в усеченном составе. Собрались в столовке, за накрытой «поляной».

— Товарищи, я мог бы долго и нудно распинаться на тему важности доверенной вам задачи, — подняв стакан с «Буратиной», начал я толкать тост. — Но вы и так все понимаете. Благодарю вас всех за добросовестный труд — и уже проделанный, и будущий. Родина вас любит и ценит. За успех нашего общего предприятия!

Чокнулись, выпили, покушали, пообщались — совершенно нормальная оживленная атмосфера, штатные ловушки, как и ожидалось, не подают вида. Когда прощальный ужин подошел к концу, я покосился на искренне верующего в мою «роботизированность» Филиппа — много вокруг меня Филиппов, трое аж — с озадаченным видом посмотрел на руку, подвигал пальцами.

— В НИИ? — спросила заранее подговоренная Виталина.

— В НИИ, — подтвердил я, мы попрощались с присутствующими и покинули помещение под напряженным взглядом побледневшего солиста и взглядами веселыми — остальных.

— Зачем тебе это? Он же может за Занавесом лишнего наговорить, — спросила Вилка.

— «Лишнего» он при всем желании не наговорит — с прессой у них общение исключительно по методичкам, а конкретно Филипп мечтательно вздыхает на журнальчики с Магомаевым — кумира нашел, хочет так же, и дергаться будет вряд ли. А если и начнет визжать, что Сережа Ткачев — андроид, нам оно только на руку сразу по двум причинам. Первая — банальный хайп, это…

— Уже объяснял, — кивнула Виталина.

— В копилочку хайпа ложится вообще все, даже некролог — но последний штука одноразовая, поэтому обойдемся без него. Чем больше слухов о моей «роботизированности» — тем выше мой личный уровень славы и тем выше продажи ассоциированной со мной интеллектуальной собственности. Выгодно как ни крути. Вторая причина — если СССР слепил такого удивительного робота, значит Советская наука и впрямь лучшая в мире. Самая ржака будет, если наши стратегические противники начнут вваливать горы бабла в попытки смастерить собственный аналог — маловероятно, но нельзя недооценивать идиотизма тамошних элит — они там прямо крепкие и суровые, но все-таки люди, и на мистификации вполне повестись могут. Но я больше на жадность рассчитываю — это же какое окно для «попила» бюджетных денег, а этим заниматься любят все и везде. Так что я даже надеюсь, что уважаемый товарищ Филипп начнет обильно делиться со всеми желающими собственными заблуждениями. Аналитическую записку на эту тему курирующему операцию товарищу полковнику по возвращении домой слепим, чтобы нашего очень удачно оказавшегося идиотом солиста чисто на всякий случай не сняли.

О кураторе я знаю только то, что он полковник — секретный жутко!

Демонстративно уселись в «Запорожец» — из окна столовки главный вход видно — объехали здание и вошли в него через черный вход — он вообще-то заперт, но Виталина любые замки вскрывает на раз-два — и пошли в закуток, который я оборудовал для себя в студию для производства «демок». Из оборудования — магнитофон, усилки, микрофоны, драм-машина и «примочка», уже в виде педали — уже серийное производство, кстати! Вот может же Родина, когда реально надо. Полный набор инструментов подразумевается по умолчанию. Дверь в помещение — металлическая, с табличкой «Посторонним вход запрещен», чисто для солидности. Звуконепроницаемая, окно отсутствует, но воздух свеж и приятен — вентилируется, я же себе не враг.

Засев за нотную бумагу и фортепиано, слепил весь потребный саундтрек, и мы отправились в НИИ уже по-настоящему, по пути закинув бандерольку с бобинами и нотами в окошко проехавшего мимо нас «Москвича».

Переодевание, санитарная обработка, и вот мы в знакомой лаборатории, где нас встретило всего двое сотрудников — старый знакомый Максим Павлович Синицын и совершенно неожиданный…

— Всеволод Сергеевич Бурцев, — представился знакомый мне по Википедии упитанный ученый, весело сверкнув глазами из-под защитных очков. — Очень остроумный прибор, юноша, — кивнул на стоящий на столе телек, к которому был подключен набор утыканных лампами и укутанных проводами плат, лишенный «упаковки». Отдельно — парочка контроллеров с «вертушками» и картонное (буквально!) ружье.

В данный момент все это выключено, но «Одиссея» полностью готова и прекрасно функционирует!

— И чего это «до осени»? — не без полностью заслуженного самодовольства спросил он. — Недооцениваешь ты Советскую науку — это же полный примитив!

— Извините, Всеволод Сергеевич, — послушно покаялся я. — Я, увы, глубокий дилетант, поэтому не ожидал, что мой описанный в общих чертах проект так быстро воплотится в реальность. И еще извините за то, что вас из-за него пришлось оторвать от реально важных проблем.

Он же на космос и оборонку пашет, ЭВМы разрабатывает с другими товарищами, а еще — вместе с академиком Лебедевым, который, к великому сожалению, болеет и потому работает из дома в меру оставшихся сил, выступает против копирования западных IBMов, «топя» за собственные разработки.

— Да это группа Максима Павловича за две недели слепила, — отмахнулся он. — Я по другому вопросу здесь. Он откашлялся и процитировал кусочек моей аналитической записки на Высочайшее имя по вопросам развития отечественных технологий. — «В области электронно-вычислительных технологий в нашей стране сложились следующие проблемы: общее количество ЭВМ очевидно недостаточно; в связи с провалом проекта «Ряд» и перепоручением последнего конструкторскому бюро промышленной автоматики и связанных с этом объективных задержек в реализации, до сих пор производятся десятки различных несовместимых друг с другом моделей ЭВМ, что затрудняет решение крупных вычислительных и организационных задач. Унификация компьютерных средств является жизненно необходимой; ориентация наших ЭВМ исключительно на численные расчеты и отчасти управление оборудованием, а также ориентация вычислительной техники на специалистов в области математики и физики (подробнее о том, почему это проблема и мое видение компьютеризации СССР — в приложении 1).

Приложение цитировать ученый не стал, и слава богу — там прямо много и обильно, вплоть до программ типа «1С — бухгалтерия» и возможности смотреть на домашних машинах потоковое видео — с запасом расписывал, на десятилетия вперед, вдруг сдохну нечаянно, пусть хоть призрачная надежда будет, что доклад не затеряется в архивах, а хоть как-то поможет стране.

— Отставание в области системного программирования является значительным: в СССР до сих пор является нормой работа без операционной системы и программирование непосредственно в машинных кодах, что приводит к совершенно избыточному расходу ценных человеко-часов, — продолжил цитировать Всеволод Сергеевич. — Бедность периферийного оборудования; закупка и копирование IBM на короткой дистанции позволит решить ряд выше озвученных проблем, но на дистанции длительной приведет к стагнации собственных разработок с последующим отставанием от стратегического противника и совершенно неприемлемой от него зависимости. В случае введения стратегическим противником запрета на импорт в СССР высокотехнологичного оборудования нам придется довольствоваться копиями, отстающими от актуальных образцов на два-три поколения.

— Проблемы сформированы давно, еще в середине доживающего последние дни нынешнего десятилетия, — развел я руками. — Взял готовое, чуть-чуть добавил от себя — если уважаемый академик Лебедев, вы и многие другие товарищи бьют в тревожные колокола, в меру сил стукну по ним и я.

— Помогло, — огорошил меня ученый. — Пинков «копировальщикам» надавали, фонды выдали. Это… — он похлопал рукой по ужасающей толщины стопке папок. — Приказано тебе передать. От тебя требуется внимательнейшим образом ознакомиться и выдать, так сказать, твое дилетантское мнение! — гоготнул и осекся. — Извини, Сережа, но ситуация прямо сюрреалистическая — академики с профессорами во все горло о проблемах годами вопили, а толку — с гулькин нос. А тут, уж прости, фельетонист и композитор, и сразу полное содействие, — развел руками.