Сантехник (СИ) - Белов Иннокентий. Страница 40

Сколько погибло, а сколько ранены и после долгого лечения стали инвалидами или просто отправились в серые дали. Как учит местная религия — это места блаженного успокоения истинно верующих, которых в Империи все сто процентов населения.

Да, это так на самом деле, ибо, этот самый Бог Империи людей живет среди людей и творит чудеса у них на глазах.

Вот такая здесь жизнь.

Только, нет никакой почты межпланетной в этом мире и радиосигналы не покидают саму планету в поисках разумных цивилизаций. До этих самых сигналов — еще очень много лет.

Так что — не думаю, уже уверен в этом на все сто процентов, что обрадовались бы предки такому извещению про живого и здорового сына.

Как раз в этот, двести семидесятый день моей жизни в новом мире, я стою на своем повседневном дежурстве обычным стражником в крепости.

Не сделал карьеру, не изобрел порох, не стал бароном или графом, тем же криминальным авторитетом в портовой банде, в общем, ничего такого нет за моей спиной.

Только полностью легализовался, выучил на твердую четверку язык, научился писать, читать и считать.

Теперь готов изменить свою новую жизнь и использовать свои знания, что бы сделать сам мир вокруг меня лучше, как и свою новую жизнь — богаче. Хватит уже служить простым стражником, в этот образ я неплохо вжился и могу двигаться дальше по жизни.

Стою на речной стене той самой крепости, казавшейся мне такой могучей и незыблемой. Стою и вспоминаю, еще много думаю, ибо, делать на дежурстве больше нечего. Только бдительно таращиться вдаль и шагать по крепостной стене, к захватывающей дух высоте которой уже давно привык.

Все опасности войны миновали нас уже четыре месяца. Как уже орки ушли, оставив за собой горы трупов и много-много увечных воинов, почти целую сотню из тех четырехсот пятидесяти кадровых вояк и еще полутора сотен спешно мобилизованных.

А сколько вдов теперь носят черные платки, обозначая гибель своих мужей — ровно две трети крепостной стражи не пережили полтора месяца сплошных штурмов.

Дни я считаю довольно тщательно, делаю маленькие зарубки на одном из бревен, когда дежурю на этой самой стене, раньше на клочке бумаги отметки ставил чернилами.

Хорошо, что в Империи и бумага имеется, и чернила к ней продаются, правда, стоят достаточно дорого.

Ну, на окраине цивилизованного мира все стоит дорого, купцы местные не за двойную прибыль торгуют, далеко не за двойную ведут караваны с товаром за пару тысяч километров из столицы.

Ну, сюда то все товары приходят по реке, есть такая возможность, поэтому доставка лошадьми и быками идет уже подальше от Станы.

Правда, и я почти все свое имущество, и то, что ждет меня у подруги и то, что у меня с собой, тоже далеко не все покупал за стандартную плату стражника, за те самые два имперских золотых в местный месяц.

Плата стандартная, как во всей Империи, только за суровые условия несения службы около Дикого поля еще кормят получше и обмундирование меняют почаще. И за время боев начисляют плату в двойном размере, только, доживают до получения денег далеко не все служивые, очень хорошо Империя на этом деле экономит.

Поэтому особо большого количества желающих здесь служить не сильно наблюдается, в основном, попадают новички-стражники, кому повезло подписать контракт первый раз в жизни и прочие залетчики по военной и цивильной линии.

По военной все понятно, а по цивильной те молодцы, кому всемилостивейший императорский суд предоставил возможность за не очень большие прегрешения перед законом сделать выбор — отрубить срок на рудниках или отходить строем шесть лет на восточной границе. Или западной, если обострение международной обстановки ожидается с одним из соседних королевств.

Срока за преступления против движимого и недвижимого имущества жителей Империи выдаются быстро и без долгих разбирательств.

За самую мелочовку или незначительные преступления — те же шесть лет, за более серьезные уже потом двенадцать, восемнадцать или двадцать четыре годика. Больше приговоры по сроку не вешают, и половину от максимального срока прожить на рудниках — дело редкое. Ну, и смертная казнь часто в приговоре фигурирует, времена здесь такие, еще совсем не толерантные.

Казнь здесь очень плохая и мучительная, чтобы все знали и видели, что ждет настоящих преступников.

Сажает на кол беспощадно имперская власть, и не на тонкий, чтобы быстро отмучиться несчастным, а на такой толстый с перекладиной для ног, чтобы минимум пару дней мучений оказалось гарантировано преступникам.

До сих пор не могу привыкнуть к такому зрелище, стараюсь не смотреть на казненных, только, иногда приходится в карауле при суде находиться и сопровождать на казнь осужденных преступников. Тогда, конечно, все видишь и слышишь, ибо, отворачиваться при исполнении не положено.

Сурова, очень сурова имперская власть к своим жителям. Наверняка, процент невинно осужденных довольно велик, никто особо не разбирается в виновности, адвокаты здесь только в столице имеются.

Чтобы перевестись подальше отсюда, в более комфортные для службы места, рядовой скотинке на востоке Империи требуется отслужить минимум шесть лет. Это в том случае, если с командирами своими в очень хороших отношениях, то есть, лижешь им задницу неустанно.

Если же с начальством отношения так себе, как у большинства парней и у меня, то еще срок придется тут куковать, итого все двенадцать лет лямку тянуть в страшной жаре по лету и пронизывающему ветру зимой, очень противному в сплошной степи.

Стена и сама крепость не особо изменилась за эти месяцы, осталась такой же массивной и внушающей уважение.

Однако, очень многих знакомых парней и мужиков на ней погибли, те, с кем я вместе отбивался здесь от все же пришедшей сюда огромной орды орков. Все же пришедшей после захвата всех остальных небольших крепостей-фортов на окраине обжитого людьми мира.

Сейчас я уже знаю, что пусть крепость, и правда, очень внушительна и крепка, есть в этом мире сила, которая чуть-чуть ее не сломила.

Едва-едва люди в крепости, а значит и я, смогли отбиться от врагов, которые потеряли под стенами четыре пятых своей орды и только тогда ушли восвояси.

Каким наивным оказался я семь месяцев без шести дней назад, когда впервые вошел в распахнутые ворота Датума, с радостным восхищением вертя головой кругом. И мощные ворота, и толщина стен, и укрепления, щедро раскиданные по самой стене — все это разительно отличается от скромной крепостенки под названием Теронил.

Какие большие дома и склады, широкие мощеные улицы, множество народа внимательно смотрит на нас, желая услышать хорошие новости.

Жены и дети воинов, оборонявших Теронил, пытаются рассмотреть своих мужей и отцов среди выходящих со скуфы, понимают, что никого знакомых не видят и требовательно преграждают нам дорогу.

Сразу же спрашивают о судьбе воинов крепости и вскоре одни плачут, вторые проклинают судьбу, дети молча смотрят на нас, пуская обильно слезы.

Да, невеселые новости принесла наша ладья в этот город, никто из крепости не смог на ней спастись.

Очень невеселые, на все расспросы экипаж скуфы кивает на меня, как на единственно пока спасшегося из крепости. Теперь женщины берут в осаду меня, называет имена своих мужей, однако, что я могу им сказать?

Я знаю по именам только своих товарищей по работе, Дианила и Териила, могу рассказать, как погиб от стрелы на стенах один из них, судьба второго мне не известна.

То есть, конечно, известна, однако, лучше я об этом промолчу. И так дело попахивает побоями для меня, за то, что я спасся, а чьи-то мужья и отцы не смогли, прикрывая своими жизнями мое бегство, как подумают все собравшиеся здесь уже вдовы.

Гребцы предупреждают новых вдов и детей, что я почти не говорю на местном языке, однако, проклятий и ругательств в свою сторону я выслушал немало, судя по интонации говорящих. Именно из-за того, что не могу по имени сказать, когда видел кого-то в последний раз и что с ним стало.