Любовник под прицелом (СИ) - Трапная Марта. Страница 34

Антонио смотрел на нее с каменным лицом. Эльза вздохнула. Он в самом деле так думал и он ничего не понимал. Разговаривать с ним было бесполезно. Удивительно, что мама в нем нашла? Эльза спрашивала себя об этом с семи лет и, кажется, это единственный вопрос, ответ на который она не сможет узнать, потому что никогда не решится его задать единственному человеку, который его знает.

– Антонио, – серьезно сказала Эльза. – Мне нравится моя работа. Я хороший снайпер. Может быть, один из лучших в мире.

– Но тебе приходится убивать людей, – строго заметил Антонио.

– О, да, я знаю, в чем состоит моя работа, – улыбнулась Эльза.

– И тебя это не беспокоит?

Эльза пожала плечами.

– Нет.

– Это как–то странно, – заговорил Антонио после паузы. – Молодая яркая девушка занимается тем, что стреляет в людей. Тебе не кажется, что это не самое подходящее занятие для тебя?

– А чем, по-твоему, должны заниматься молодые яркие девушки? Искать мужа? Танцевать за деньги?

– Твои сестры, твоя мать – хорошие примеры, чем могут заниматься женщины в нашей семье.

– И с каких пор ты начал считать меня своей семьей? – Ехидно спросила Эльза. – Меня нет ни на одной семейной фотографии вместе с тобой, если ты помнишь. Я ношу другую фамилию. Я не пользуюсь твоими деньгами. Конечно, очень мило, что ты не сдал меня в приют, когда я была ребенком, но я не думаю, что должна благодарить тебя за то, что ты не отказался полным подонком.

– Твоя работа расстраивает твою мать, – резко сказал Антонио. – А я не хочу, чтобы она расстраивалась.

– То есть ты хочешь, чтобы я изменила свою жизнь в угоду твоим желаниям? – спросила Эльза. – Потрясающая наглость, Антонио, для человека, который ни разу за годы нашего общения даже не назвал меня по имени. Тебе не кажется?

Она смотрела на него с улыбкой, пока он не поднялся и не ушел, даже не попрощавшись. Конечно, она могла бы ответить более вежливо и дипломатично. Она весь этот разговор могла бы вести себя иначе. В конце концов, она умела быть дипломатом. Но она не хотела. Зачем?

Больше Антонио-старший, или как называли его дома, Антонио-отец, к ней не приходил.

Зато Антонио-младший приходил как на работу, иногда вместе с Алексом и Пенелопой, но чаще один и каждый раз пытался выяснить, не хочет ли она, чтобы он пригласил других врачей, перевел ее в другую клинику, как скоро ее выпишут, и нельзя ли как-нибудь «ускорить процесс». Как проговорился Алекс, Антонио не терпелось назначить свадьбу, но мама сказала, что пока Эльза в больнице, она даже думать не будет ни о чьей свадьбе и им не советует.

– Я не знала, что он помолвлен, – сказала Эльза и увидела, как Алекс с Пенелопой переглянулись – точно так же, как в детстве, когда им доставалось что-то, что ей не полагалось.

– Помолвка была недавно. Еще месяц и Амалии придется отказаться от венчания и шить новое свадебное платье. И все будет не так торжественно, как могло бы быть. Ты здорово подпортила им планы, – укоризненно сказала Пенелопа. – Да и всем нам, если честно. Мама отменила все приемы и выходы в свет. Сказала, это неприлично, пока ты в больнице. Я так и знала, что рано или поздно этим все и закончится! С тобой что-то случится, а страдать придется нам!

Эльза пожала плечами. С ее точки зрения, страдания от отсутствия светских развлечений – сущий пустяк на фоне перебитых ног.

– Почему меня это должно волновать?

– А разве мы не твоя семья? – невинно спросила Пенелопа.

– А разве семья? – тем же медовым голосом спросила Эльза. – Меня даже не известили о помолвке. Всю жизнь я была для вас изгоем, а сейчас внезапно стала членом семьи. Интересно, почему? Мамочка заставила?

Ее пикировка с братьями и сестрами никогда еще не заходила так далеко. Обычно они все-таки придерживались рамок вежливости, использовали намеки и недосказанности, хотя Эльзу всегда тошнило от этой манеры общения. Но никогда раньше она не называла вещи своими именами. Почему вдруг сейчас передумала? Эльза не понимала, но ей так больше нравилось. По крайней мере, не приходилось тратить силы на притворство. Да и глупо было бы продолжать думать, что они ее полюбят и будут считать своей, если она будет вести себя хорошо.

Тем более, что сил едва хватало на то, чтобы вести себя хорошо, когда приходила мама. Эльза любила ее и знала, что мама тоже любит ее, но не показывает свою любовь в присутствии других людей. Вернее, не показывает размеры своей любви. Наедине мама могла обнять Эльзу и подолгу не отпускать так, что иногда Эльзе становилось тяжело дышать. Или замереть, глядя на нее с улыбкой, которой она никогда не улыбалась никому из других детей. Но сейчас мама почему-то начала демонстрировать свою любовь, причем делала это очень странно, почти деспотично. Запретить Антонио жениться – еще полдела. Мама уговаривала Эльзу бросить работу, бросить свою квартиру и «вернуться домой».

– Мама, – устало повторяла Эльза в сотый раз, – что я буду делать в вашем доме? Мне там плохо, неужели ты не понимаешь?

– Глупости, – заявляла мама, – ты просто вбила себе в голову, что тебе плохо, потому что тебя обижали старшие дети. Но сейчас все выросли, все прекрасно к тебе относятся. И тебе дома будет гораздо лучше, никаких бытовых забот. И я всегда буду рядом.

– Мама, у тебя работа и обязанности, и Антонио, – возражала Эльза. – Я не щенок, которого можно посадить в клетку и держать там, где тебе удобно.

– Я думаю о твоем будущем, – говорила мама, как будто это был универсальный аргумент и заодно индульгенция против любых обвинений. – Ты не можешь вечно жить одна и быть солдатом.

– Я не солдат, мама, – с обидой сказала Эльза. – Я думала, хотя бы ты понимаешь, чем я занимаюсь.

Мама серьезно посмотрела на Эльзу.

– Я отлично понимаю, чем ты занимаешься. И я понимаю все последствия твоей работы. Раны и травмы. Искалеченная психика. Алкоголь и наркотики. Депрессия. Если, конечно, тебя не убьют до того, как все это начнется.

– Мама!

– Что – мама? Я трезво смотрю на вещи. И я не хочу однажды увидеть тебя в гробу. Родители не должны хоронить своих детей!

– У тебя останется еще четверо детей, – попробовала пошутить Эльза, но мама шутку не приняла и только поджала губы.

– Эльза, я сделаю все, чтобы ты не рисковала своей жизнью.

– Если ты сделаешь хоть шаг в этом направлении, ты никогда больше меня не увидишь!

Они смотрели друг на друга в яростном негодовании, почти одинаковыми взглядами, потом мама вздыхала, целовала ее в лоб и говорила что-нибудь примиряющее, но в следующий раз все начиналось сначала.

Сандра приходила отдельно от остальных родственников и всего несколько раз. Зато ей Эльза по-настоящему радовалась. Во второй раз Сандра принесла десяток пижам – таких мягких, будто они были сотканы из тополиного пуха и мыльной пены. Цвета у них были странные – пепельные, лавандовые, мшистые.

– Они одноразовые, – предупредила Сандра, – рассчитаны на сорок восемь часов. Выбрасывай без сожалений.

– Твоя новая коллекция?

– Скорее, эскизы для одной клиники пластической хирургии, – рассмеялась Сандра. – Я подумала, тебе они пригодятся больше, чем моим девочкам-закройщицам. Ткань поставляет заказчик, даже не знаю, где они ее берут. Она дышит, впитывает пот, защищает от пересыхания и разве что не доводит тебя до оргазма.

Раны на спине в самом деле были не такими уж ужасными, но очень долго мокли, так что одноразовая пижама Сандры пришлась как нельзя кстати. И швы под ней, что удивительно, не раздражали и начали заживать быстрее.

В последний визит перед выпиской Сандра закрыла дверь в палату и бесцеремонно скомандовала Эльзе:

– Раздевайся, я хочу посмотреть, что у тебя со спиной.

Эльза сняла пижамную куртку и повернулась к Сандре. Сандра извлекла из сумочки метр, планшет и Эльза почувствовала, как сестра прикладывает к спине портновскую ленту в самых неожиданных местах.

– Ты что делаешь? – Со смехом спросила Эльза, – Снимаешь мерки с моих шрамов?