Кровь моего монстра (ЛП) - Кент Рина. Страница 21

Его свободная рука гладит мою щеку так нежно и любовно, что мне кажется, я сейчас растаю.

— Ты можешь это сделать, Солнышко.

Нет.

Нет.

Должно быть, я сплю, или же ... Или же…Капитан Кирилл только что назвал меня своим солнцем. Нежный термин, который используется только между влюбленными.

Моя челюсть вот-вот ударится о землю, когда он гладит меня по подбородку, слегка сжимая мои приоткрытые губы.

Движение быстрое и прямое, но с таким же успехом он мог бы спровоцировать войну в моей груди. Место, где он прикоснулся ко мне, покалывает и жжет, заставляя меня задыхаться из-за чего-то совсем другого, чем боль. Укол отвлекает мое внимание на руку, в которую Надя успешно воткнула иглу. От этого зрелища у меня к горлу подкатывает тошнота.

— Посмотри на меня, Солнышко.

Словно загипнотизированная, я поворачиваю голову в его сторону. По какой-то причине его ледяные глаза больше не такие свирепые, но они все еще опасны. Он успешно скрывает свою натуру за очками в черной оправе, но не настолько, чтобы одурачить меня.

— Все будет хорошо — говорит он с той фальшивой мягкостью, которая вызывает у меня дрожь.

Что это? Как я должна смотреть на капитана и не думать о нем как о своем капитане? Пространство между моими ногами согревается и покалывает. Это настолько неудобно, что мне хочется оттолкнуть его и пойти куда-нибудь спрятаться.

— Мы все закончили. — Надя прерывает этот момент, и я моргаю один раз, разрывая контакт с его гипнотизирующими глазами.

Надя протягивает мне обезболивающее и стакан воды. — Это притупит боль. Если ты устала, поспи. Мой муж скоро будет здесь, чтобы повидаться с тобой.

— Спасибо тебе, Надя, и не только за это, но и за то, что приютила нас, когда нам некуда было идти — говорит капитан тем странным тоном. Он говорит, как самый красноречивый джентльмен, перед которым невозможно устоять.

— По крайней мере, у одного из вас есть хорошие манеры — говорит она, не меняя выражения лица.

— С-спасибо, — выпаливаю я.

— Извините мою жену. — Капитан крепче сжимает мою талию. — Обычно она не такая, но выстрел перевернул наш мир с ног на голову.

— Я понимаю — не взгляд смягчается, прежде чем она переводит его на меня. — Тебе повезло, что у тебя такой преданный муж, юная леди. Не многие стали бы тащить другого человека на себе все это расстояние во время снежной бури.

Мои губы снова приоткрылись, потому что они произнесли эти слова. Еще раз.

Жена. Муж.

Что, черт возьми, происходит? Может быть, я проснулась в альтернативной реальности, где капитан - мой муж?

— Ужин будет готов через час — объявляет Надя и выходит из комнаты.

В тот момент, когда дверь закрывается, я чувствую сдвиг в энергии и пристальный взгляд, который кто-то не спускает с меня. Я не смею поднять на него глаза, как будто я сделала что-то не так. Однако тот факт, что его рука все еще обнимает меня за талию, не помогает.мОн приподнимает мой подбородок указательным пальцем и наклоняется вперед, так что у меня нет выбора, кроме как попасть в ловушку этих карающих глаз.

Мои губы на расстоянии вдоха от его губ, и я не могу оторвать взгляда от его рта. Они сжаты в линию, нижняя губа полнее верхней, а его сильная челюсть плотно сжата.

Если он приблизится на дюйм, крошечное пространство, разделяющее нас, исчезнет, и я почувствую вкус этих губ…

Что за...

Нет.

— Что вы делаете, капитан? — я шепчу так тихо, что не удивлюсь, если он меня не слышит, и на мгновение мне кажется, что он не слышит.

Или я бы хотела, чтобы он этого не делал.

В этот момент его большой и указательный пальцы сжимают мой подбородок, пока я не морщусь.

— Именно это я и хотел спросить, Липовский. Какого хрена, по-твоему, ты там делал? Говорил я тебе или нет, чтобы ты не подвергал себя опасности?

— У меня... не было другого выбора. Он был достаточно умен, чтобы не попасться на удочку или винтовку. Это пахло ловушкой, даже для меня.

— Этот гребаный… — он обрывает себя и дышит ровно. — Ты нарушил прямой приказ, и ты будешь наказан за это.

— Да ладно! Я поймала нам парня...

Я замолкаю, когда он пристально смотрит на меня своими изучающими глазами. Боже. Невозможно продолжать смотреть на него и не получить какую-нибудь травму.

— Мне очень жаль, — бормочу я. — И это не значит, что я хотела, чтобы меня подстрелили нарочно. Это больно, ты знаешь же.

Он глубоко вздыхает, и я не уверена, от разочарования это или от смирения, но, учитывая, что он отпускает мой подбородок и талию, я бы выбрала второе.

Потеря его прикосновения оставляет во мне необъяснимую пустоту, когда он встает и подходит к окну. Его движения легки и неслышны, несмотря на его массивное телосложение. На первый взгляд он ничем не отличается от гигантской кошки, притаившейся посреди ночи в ожидании добычи, чтобы наброситься на нее.

По какой-то причине я чувствую себя этой добычей.

Когда он раздвигает шторы, меня ослепляет белый туман. Я ничего не вижу, кроме сильного снегопада, который идет снаружи. На мгновение эта маленькая комната кажется убежищем от внешнего мира.

Мое ушибленное плечо становится менее напряженным, и боль притупляется. Я хватаю одеяло и натягиваю его на грудь, мое сердце громко стучит. Даже мои уши горят, когда я смотрю на перекатывающиеся мышцы его спины.

— Капитан...

— Зови меня Кирилл. Пожилой паре покажется странным, что ты обращаешься к своему предполагаемому мужу как к Капитану. Они слишком старомодны и нуждаются в четких ярлыках.

Я пытаюсь заговорить, но слова застревают у меня в горле, поэтому сначала я делаю глубокий вдох.

— Неужели ты… Почему ты одел меня как женщину?

— Мы не смогли бы обмануть их, если бы ты была в своем мужском обличье. Ты кричишь, как солдат даже сейчас, — он смотрит на меня, и я сглатываю. — Если ты предпочитаешь быть мужчиной, тебе придется подождать, пока мы не выберемся отсюда.

— Ты... не собираешься спросить, почему я это сделала?

— Это не мое дело.

— Но это противоречит военным правилам.

— Правильно. — он, кажется, глубоко задумался. — Мне насрать. Людям должно быть позволено быть теми, кем они хотят быть, так что, если ты предпочитаешь быть мужчиной, будь мужчиной.

— Дело не в том, что я не хочу быть женщиной, а в том, что я не могу. Я...

— Ты не должна оправдываться передо мной, Александр.

— Александра. — мое лицо и шея горят, когда я произношу эти слова.

Я никогда не думала, что буду представляться как Александра, да еще перед капитаном Кириллом.

Кирилл.

Так он велел мне называть его. Просто Кирилл.

Легкое подергивание приподнимает его губы. Это не совсем улыбка, но что-то близкое к ней.

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Ты сказала это, когда была почти без сознания. Александра, а не Александр.

— О! — я прикусываю нижнюю губу, и его внимание следует за движением, медленно повышая мою температуру.

Я рывком отпускаю губу и прочищаю горло.

— Я... это когда ты узнал, что я женщина?

— Нет.

— Тогда…когда ты это сделал?

— Когда я впервые увидел, как на тебя напали твои бывшие товарищи по команде.

— Что?

— Что? — холодно повторяет он с невероятным спокойствием.

— Ты... знал с самого начала?

— А разве я не должен был этого не знать?

— Нет. И, серьезно, ты можешь перестать говорить так, как будто это несерьезный вопрос?

Он поворачивается и смотрит на меня, скрестив руки на груди.

— Я весь внимание.

Довольно трудно смотреть ему в глаза слишком долго, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним в лицо, но мне удается контролировать свою ненормальную реакцию.

— Я ... должна выглядеть как мужчина, несмотря ни на что, так что ... эм, ты можешь, пожалуйста, сохранить это в секрете?

— Как я уже сказал, это не мое дело.

Тяжелый груз спадает с моей груди, но облегчение длится недолго. Меня поражают все те случаи, когда я пыталась, говорить и вести себя как мужчина.