Кровь моего монстра (ЛП) - Кент Рина. Страница 40

На краю моего стола я медленно строю большой карточный домик. Геометрическая форма и количество усилий, которые я вкладываю в эту задачу, помогают мне раскрыть свое видение всевозможных сценариев.

Мой телефон вибрирует на столе, угрожая уничтожить мое творение. Я осторожно беру его и откидываюсь на спинку своего офисного кресла, чтобы проверить.

Виктор: Первая фаза операции завершена.

Кирилл: Оставайтесь в режиме ожидания до дальнейших указаний.

Виктор: Понял.

Я собираюсь положить телефон в карман, когда дверь распахивается, и на пороге появляется Саша. Ее рубашка растрепана, а лицо покрыто потом.

— Ты что, не знаешь, как стучать?

Она тяжело дышит, прежде чем выпалить:

— Твою... твою мать похитили.

— Так вот почему ты решила перестать избегать меня?

Она входит внутрь, нахмурив брови.

— Как ты можешь быть таким спокойным? Твоя мама... ее похитили посреди дороги.

— Ты следила за моей матерью, Саша?

Она сглатывает.

— Это важно прямо сейчас?

— Может быть.

На ее глаза падает темная тень, отчего они кажутся мрачными. Когда она останавливается перед моим столом, ее губы вытягиваются в странно очаровательную гримасу.

— Я знаю, что твоя мать не самый лучший человек на свете, но я говорю тебе прямо сейчас, что ее жизнь в опасности. Я видела это своими глазами, когда люди в масках врезались в ее машину, устранили ее телохранителей и похитили ее. Так что ты должен что-то сделать. Сейчас же.

— Почему я должен? Она бы ничего не сделала, если бы мы поменялись ролями.

— Тогда чем ты отличаешься от нее?

— Кто сказал, что я такой? В конце концов, она моя мать.

Выражение ее лица не меняется ни от удивления, ни от шока. Вместо этого она объявляет спокойным тоном:

— Я в это не верю.

Я встаю, и она слегка отшатывается. Посторонний человек этого бы не заметил, но я точно знаю причину этого жеста.

Она предпочитает избегать меня.

Интересно.

— Я мог бы принять меры, если ты скажешь мне, почему ты следила за моей матерью.

— Я ... пытался выяснить, с кем она собиралась встретиться.

— Я отдавал тебе приказ сделать это?

— Нет, но я думала…

— Разве я просил тебя подумать? — мой голос становится глубже, и Саша, должно быть, тоже это чувствует.

Напряжение давит на ее плечи, и она смотрит на меня, как мышь, попавшая в ловушку.

— Отвечай на вопрос, Саша. Я привел тебя сюда, чтобы ты подумала?

— Нет.

— Совершенно верно, нет. Так что откажись от привычки быть назойливой и решать проблемы, когда я не прошу тебя действовать.

— Что ж, мне жаль, что я пыталась помочь.

— Извинения отклонены.

— Тогда я беру свои слова обратно. Во-первых, это было неискренне с самого начала.

Я прищуриваюсь, глядя на ее непослушные глаза. Если бы это был кто-то другой, я бы уволил, либо застрелил его за наглость.

Но что-то в неповиновении Саши пробудило во мне уродливого зверя.

Я не хочу, чтобы она теряла его из виду. Напротив, я хочу, чтобы она была так близко, чтобы я мог обладать ею. Что ее существо сольется с моим.

Мои глаза встречаются с ее вызывающими.

— Ты настаиваешь на этом.

— Я просто не понимаю, почему я не могу помочь. Ты делал это для меня бесчисленное количество раз. Почему я не могу сделать то же самое?

Все то, что я сделал, она считает одолжением, и все это время она платила мне тем же.

Интересно.

— Карина вышла из этой игры. Если бы я хотел вовлечь ее в это дело, я бы это сделал, но я этого не сделал, потому что ее состояние не позволяет ей испытывать сильный стресс или давление.

— Я не давила на нее.

— Ты хочешь, чтобы я предположил, что ты вежливо попросила?

— Ну... почти. Но я ей не угрожала. На самом деле, это она угрожает мне телесными повреждениями каждый раз, когда видит меня.

— В следующий раз не вмешивайся или, по крайней мере, сообщи мне, когда это сделаешь.

— Я могу согласиться на второе, но я не могу гарантировать первое ... сэр.

Я не упускаю из виду, как она добавила последнее слово, подумав. У меня наверняка будет полно дел с этим делом.

— С сегодняшнего вечера и впредь ты будешь моим ночным охранником.

Она моргает, вероятно, из-за резкой смены темы.

Я собирался принять это решение с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк. Мысль о том, что она спит, зажатая между Максимом и Юрием, оставила у меня странный привкус во рту.

Вначале я подумывал о том, чтобы предоставить ей отдельную комнату, но это выглядело бы подозрительно. Не говоря уже о том, что у маленького засранца Максима нет никакого чувства личного пространства.

Так что лучший способ удержать ее от того, чтобы она делила постель с моими людьми, это назначить ее моим ночным охранником.

— Хорошо. Что мне делать? — спрашивает она.

— Оставайся у моей кровати, пока я сплю.

— О... эм, ты уверен, что не предпочитаешь кого-то другого... вроде Виктора?

Она снова бежит. Я вижу это по ее неуклюжему языку тела и сбивчивой речи.

— Это не просьба. Это приказ.

Она собирается сказать что-то еще, но останавливается, когда я указываю на свое творение.

— Ты знаешь, почему у карточного домика плохая репутация?

— Мы действительно говорим о карточном домике, когда твоей матери нужна помощь?

— Отвечай на вопрос, Саша. Ты знаешь почему?

Она вскидывает руки в воздух с таким напором, что у меня возникает искушение прижать ее к стене и отказаться от всех планов, которые у меня были на сегодня.

— Ну, на это требуется много усилий и концентрации, чтобы построить, но это может быть уничтожено в кратчайшие сроки.

— И да, и нет. Смотри — моя рука зависает над верхней картой. — Они сделаны из бумаги, хотя бумагу можно формировать, она все равно хрупкая.

Щелчком пальца я переворачиваю творение, на сборку которого потратил целый час.

— Слушай внимательно, Саша. Это место - карточный домик, и мне в нем не место. Я всегда буду тем, кто соберет это воедино или разрушит.

Она хмурит брови, кажется, не понимая смысла, но это нормально. Она поймёт это со временем.

Я обхожу стол, и она слегка отодвигается, сохраняя между нами безопасную дистанцию. Я поправляю очки большим и указательным пальцами, чтобы удержаться от того, чтобы не придушить ее к чертовой матери.

— Константин слышал о похищении моей матери?

— Я так думаю. Он только что говорил о неподходящем времени и тому подобном по дороге к своей машине.

— Хорошо.

— Как это хорошо?

Она идет в ногу со мной, когда я выхожу из офиса.

— Ты собираешься попросить его о помощи, чтобы спасти ее?

— Конечно, нет — я ухмыляюсь. — Герой не делится своим плащом, не так ли?

— Ты наверняка потеряешь время из-за этого. Ничего, если ты опоздаешь на собрание Братвы, которое проводится специально для тебя?

— Нет. Но все образуется.

Все, включая Сашу, пойдет по плану.

САША

Кирилл спрашивает меня, хочу ли я присутствовать при... операции по спасению его матери.

Он говорит об этом так спокойно, что я не могу не ужаснуться.

Моя реакция на его действия больше характеризует меня, чем его. Я это знаю. Я действительно, действительно хочу.

На самом деле, он был непримирим к самому себе в очень прямой манере. В армии он был строгим и неприступным, вероятно, из-за военного положения, но теперь он сбросил свою внешнюю оболочку и высвободил свое внутреннее «я».

Не то чтобы я ожидала, что он изменится, но я действительно думала, что, возможно, общение с членами его семьи заставит его вести себя по-другому.

Я и не подозревала, что они выявят его апатичную сторону.

Я сажусь на пассажирское сиденье, пока Юрий везет нас туда, где, по словам Кирилла, находится его мать. Я спросила Юрия, не приставил ли босс к ней маячок, но он только пожал плечами.