Коммуналка (СИ) - Ростова Татьяна. Страница 24

Лена стояла рядом с потрясённым лицом, понимая, что значило для Дениса потратить свои заработанные деньги и оказаться теперь без ничего. Машина была мечтой, для которой он берёг сбережения, мужской красивой игрушкой, но он её заслуживал.

Придя домой, он лёг в темноте на диван и сухими глазами смотрел на серый от старости потолок. Женщина лежала рядом и тоже не спала. Ей вдруг стало так горько и больно внутри, что она придвинулась к нему ближе, положив голову на плечо.

Очень долго они молчали, и вдруг заговорил Денис: — Чёрт, как же теперь весело будет кредит выплачивать за сгоревшую тачку.

Лена приподнялась, пытаясь разглядеть его лицо в густой темноте ночи.

— Кредит? — удивилась она.

— Да, я не полностью заплатил за неё наличкой, только треть. Обидно. Но и страховка покроет наверняка.

— Знаешь, кто это сделал?

— Догадываюсь. Наказать их я вряд ли смогу. Помнишь ту даму, которая приходила у меня занять денег? Это в её духе.

— Может быть, ты об этом скажешь полиции?

— Ни о чём я говорить не буду, появятся новые неприятности — похлеще сгоревшей машины. Это старые счёты, я знал, с кем связывался. Очень хочется верить в то, что они когда-нибудь оставят меня в покое.

— Что-то произошло? — спросила Лена. Он чувствовал, как женщина напряглась.

— Да просто злопамятные и завистливые твари из подворотни. Ещё с детства их знаю, живут тут недалеко. Когда ушёл в армию, почти перестал общаться, только так — во время отпуска иногда. Но они не забывают старых друзей, в этом и проблема.

Денис встал, подошёл к окну, приоткрыл его и закурил, щурясь в темноту. Алая точка от сигареты медленно описывала полукруг в темноте.

— Знаешь, скоро зима, и на душе так хреново — не передать. Просто хочется завыть на луну.

— Это всё из-за неприятностей, — несмело произнесла она. Лена села, обхватив руками коленки и глядя на его силуэт.

— Да не в этом дело, — выдохнул с силой он. — Я уже которую ночь не сплю, и больше так не могу.

— Почему? — спросила она.

Он не отвечал, пока не докурил сигарету. От прохладного сентябрьского воздуха Лена поёжилась и вдруг остро ощутила, что тот самый момент, которого она боялась, настал. Скоро, очень скоро прекратится её зыбкое счастье. И это уже происходит. В эту самую минуту.

— Только засну, и мне снятся жуткие сны. Воспоминания. Я не из чувствительных, и не знаю, почему они добивают меня сейчас, спустя столько лет, — высказался он.

Лена молчала, с замиранием сердца вслушиваясь в его голос. В нём было горе.

И он рассказал о той самой осени, после которой он лежал в госпитале полтора месяца и получил орден Мужества.

Несмотря на то, что шли боевые действия, ребята очень редко не подшучивали друг над другом, слишком велико было напряжение. Разговоры о сексе и еде могли длиться часами, а некоторые наоборот их избегали, это было личным делом каждого. Но шутки… Шутки оставались всегда.

Командиры снисходительно относились к этому, понимая, что какая-то разрядка должна быть. Трудно мужику воевать, если на душе мрачно и пусто. Пусть лучше его развлекают письма от девушки или товарищи с особенным чувством юмора.

Часто в этом принимал участие и Денис, особенно если в штаб присылали новое мясо — молодых срочников.

В каком-то смысле они, служившие по контракту, даже завидовали парням. Они приезжали с распахнутыми наивными глазёнками, готовые стрелять направо и налево и жить в окопе. От них ещё пахло поездом и сладкой помадой девчонок, провожающих на войну, они ещё верили в то, что победит добро, и они обязательно вернутся домой.

Обыденность дней, проходивших в безделье, военной муштре и настоящих, непридуманных боях, скрашивали шутки.

И Денису запомнилась одна, но не потому, что она была лучшая, скорее — наоборот. Случилась это накануне самого кровавого и бессмысленного боя, в котором погибло очень много людей. В том числе и тех, кто не хотел войны и не принимал в ней участия.

Срочник Иванов очень хвастался своей девушкой — Ренатой, яркой красавицей, и всем показывал её фотографию. Парни соглашались, что девушка видная, но не могли взять в толк, что она нашла в лопоухом, уже сейчас лысеющем мальчишке с простым лицом и кривыми зубами. Наверняка она забыла об Иванове, как только тот уехал. Много об этом говорили и смеялись, но рядовой Ставрин решил проверить.

Он написал Ренате страстное, чувственное письмо, от слов которого у самой зажатой и верной девушки должна была закружиться голова. К письму была приложена фотография рядового Мышкина, высокого красавца блондина с загадочным прищуром крупных глаз. Долго спорили и хотели послать фотографию Дениса, но он отнекивался до последнего. Все друзья говорили, что тогда успех был бы точным. Но и Мышкин тоже оказался удачным вариантом.

Сначала она не отвечала, и шутники приуныли, продолжая забрасывать девушку письмами. А после нескольких месяцев молчания она ответила. Очень интимно. У неё уже должно было накопиться порядочное количество фотографий рядового Мышкина в самых мужественных позах. Письма неробкой Ренаты читали и покатывались со смеху. Девушка отчаянно флиртовала, присылая и свои фото тоже, но пока в одежде. Рядовой Иванов приуныл. Ему никто ничего не говорил, но он пожаловался, что Рената перестала писать.

А потом шутка раскрылась, парня пытались взбодрить и сказать, что эта девушка не стоит его детских слёз, но парень обвинял во всём бесчувственных шутников.

Через несколько дней он, идиот, попытался застрелиться, неудачно, и это спасло ему жизнь. Глупо и страшно, но так бывает. Его забрали из части в Моздок, а на следующий день на них напали боевики, совершенно неожиданно.

Поначалу всё шло хорошо, и удавалось успешно отстреливаться, но потом надо было преследовать. Они спустились в деревню, и там пострадали мирные жители.

Боевики засели в нескольких домах, используя их как брустверы, убив жителей. Один из домов принадлежал той самой семье, дети которых всё время приходили на КПП и просили хлеба. Все ребята их очень хорошо знали, и Денис, зайдя после боя с группой захвата, увидел их маленькие мёртвые тела, выброшенные боевиками из окон за домом. Их молодая мать и бабушка лежали здесь же.

После боя от деревни ничего не осталось. Боевиков закопали в одну яму, жителей в другую. Денис получил серьёзное ранение, и его, шокированного и лишённого воли к жизни, отправили в госпиталь. Многие его товарищи погибли в том бою, в том числе рядовой Мышкин и Ставрин. Шутки закончились.

— Мне снятся те дети. Живыми. Как они приходят к нам, и мы, ничего не смыслящие в отцовстве парни, даём им шоколадки и жвачки. Хотелось как-то скрасить жизнь этих малышей, народ которых воевал с русскими. Они не ненавидели нас, эти дети ясно видели, что мы обычные ребята и находимся здесь на работе, и ничего плохого им не сделаем. Никогда.

Он замолчал, почувствовав, что замёрз, и вернулся под одеяло к молодой женщине, которая с таким вниманием слушала его, что даже задерживала дыхание.

— Или мне снятся ребята. Молодые, любящие посмеяться и конечно циничные. Они не верили в вечную любовь, или думали, что она скорее исключение. Любую женщину можно соблазнить или влюбить в себя, считали они, стоит только этого захотеть. И доказывали это на деле. Жестоко. Сейчас я понимаю это. Но не тогда. Тогда я мало что понимал.

— Ты тоже так думаешь? — отчего-то шёпотом спросила она.

— Думаю, что да. Любую. Если захотеть.

Она опустила голову. Его слова больно ранили её, она их приняла на свой счёт. Значит, она как раз та простушка, которую он соблазнил. Но история, рассказанная им, так запала в душу, что Лена не могла обижаться. Денис был ранен не физически — его душа когда-то вынуждена была умываться кровью друзей и даже детей.

— Но играть в эти игры я бы больше не стал, — тихо сказал Денис. — После тех дней.

Лена обняла его, тесно прижавшись, не зная, что сказать. Он раскрыл перед ней свою душу, и хотя она знала, что ничего в ответ Денис не ждал, молодая женщина сказала: — Наверное, это называется взрослением. Вы были мальчишки и не знали, что такое любовь. Поэтому и смеялись.