На грани фола (СИ) - Орлова Настя. Страница 6

— Давайте сразу к делу, чтобы не задерживаться сегодня, — заявляет с кафедры преподаватель. — Мы должны уложиться в два академических часа. Разбейтесь, пожалуйста, на пары, отрабатываем перфектное время в устной речи.

Мое любимое! Потому что сложное и непонятное. Я с улыбкой поворачиваюсь к своей вечной напарнице и радуюсь тому, что сумею отвлечься, но внезапно натыкаюсь на ее затылок. Та самая Алекса уже активно болтает на английском с кучерявым парнем ниже на ряд. С тем, у которого неприятно пахнет изо рта и над которым мы часто смеялись между собой, потому что, каждый раз пытаясь произнести звук «th», он плюется слюной как минимум на пару метров.

Ладно, бывает. Я заглядываю ей за спину и машу ее соседкам, но они демонстративно двигают стулья ближе друг к другу и втроем склоняют головы над столом.

Что за…

Парень за мной, которого я первый раз вижу, только пожимает плечами и в ту же секунду по-английски предлагает объединиться с ним другому такому же безразличному на вид.

Что все это значит?

Шестое чувство зовет меня обернуться, и я с ходу обжигаюсь о пронзительный взгляд Громова, с наслаждением наблюдающего за моими метаниями. Самодовольная ухмылка явно говорит о том, что без его вмешательства здесь не обошлось. Он что, пообещал купить им всем айфоны, если те меня будут игнорить? Хотя, о чем это я, одного его веского слова при желании должно быть достаточно, чтобы уничтожить чью-то репутацию. Он может просто указать пальцем на человека и сделать его изгоем. Нет, ну какая же Громов сволочь!

«Не нужно перечить мне, Булочка», — треснутый экран на моем телефоне загорается сообщением. — «Я хозяин этой вечеринки».

Несколько секунд у меня уходит, чтобы вспомнить, откуда у Громова мой номер. Еще десять, чтобы найти, как заблокировать его. Меня душит обида, экран размывается, потому что выступают слезы на глазах, но я изо всех сил пытаюсь их сдержать. Что я хотела от всех этих недалеких придурков? И тут же внутренний голос завывает о том, что я не сделала им ничего плохого и не заслужила подобного обращения.

Я незаметно смахиваю сорвавшуюся слезу и резко вскидываю руку вверх.

— Сергей Дмитриевич! — требую его внимания, когда тот меня не замечает, уставившись в экран ноутбука и настраивая презентацию.

— Да, Виктория?

— Могу я вести диалог с вами? — мой голос дрожит, как ни пытаюсь говорить ровно.

— Если вам не досталось пары, просто присоединитесь к кому-нибудь третьей.

— Нет, — настаиваю я и имею право, потому что ходила в этот дурацкий кружок тогда, когда он был никому не нужен! — Я бы очень хотела отработать произношение. А кто лучше вас мне в этом может помочь?

Выкуси, Громов, я тоже при желании умею манипулировать людьми, хоть и ненавижу это делать. А Володин просто обожает лесть! Ему можно бесконечно в уши лить, и он съест все, что будет с привкусом «вы такой хороший».

Когда он соглашается, я спускаюсь и сажусь сбоку от преподавательского стола, игнорируя весь мир вокруг. Я, как могу, изображаю безразличие к Громову и безудержный интерес к теме занятий. Иногда не контролирую себя и слишком сильно, до хруста сжимаю челюсть или кусаю губы, тяжело вздыхаю, но, черт возьми, это все отвратительно и очень обидно! И я обязательно это переживу. Позже, не сейчас.

Сейчас я намерена сосредоточиться на плане мести. Мне нужен компромат. Я больше не собираюсь оставаться в долгу у избалованного мажора.

Пошел ты в жопу, Арсений Громов.

Глава 6

Арсений

Пошла ты в жопу, Виктория Огнева.

Эту фразу я повторяю про себя раз… примерно сотый, безуспешно пытаясь сосредоточиться на тренировке. Бесит, сука, бесит. В сердцах молочу перчатками грушу, а в голове ее лицо — растерянное и грустное, с застывшими слезами в глазах и бледными щеками. С каких пор меня вообще подобное беспокоит? Она нарывалась и получила по заслугам. В следующий раз будет меньше трепаться и думать, прежде чем вызов бросать. Смертница, блин.

Луплю грушу слева и едва успеваю увернуться. Сука, не хватало только схлопотать в рожу от снаряда. Огнева вон уже промеж ног мне едва не зарядила, достаточно острых ощущений на сегодня.

Вот на хуя она такая появилась? Рядится во всякую хипповатую дичь, а под тряпками — ангел Victoria’s Secret, таскается со всякими забитыми лузерами, а за словом в карман не лезет. Подумать только, как ловко она выкрутилась из ситуации на английском! Хотел ее проучить и поставить на место, но снова будто проиграл. Херовое ощущение, к которому я привыкать не собираюсь.

Блять. Просто блять.

Я ведь не хотел делать ничего подобного. Но стоило ей плюнуть мне в лицо очередную дерзость, тряхнуть копной волнистых волос с ароматом сливок и корицы и гордо удалиться, маня очертаниями сочной задницы под мешковатым дерьмом, как крышу сорвало. Никто так со мной не разговаривает. Точка. И если она не понимает слов, готов доходчиво объяснить ей свою позицию на примерах.

— Эй, Гром, ты грушу просто так молотишь или вместо нее кого-то конкретного представляешь? — швыряя гантели на пол, весело голосит Рус.

— Отъебись, — рычу хмуро, улавливая четкий подтекст в его словах. — За собой следи.

Мы с парнями сегодня по графику завалили в спортзал на районе, чтобы немного поднять жизненный тонус. Я лично хотел без лишнего мозгоебства потренить, а не отчитываться перед кем-то.

— У тебя энергия так и прет. Но ты ее, кажется, не туда расходуешь, — не унимается придурок. — Может, Смирнову наберешь? И пусть она для меня подружку захватит.

— Я тебе не «Тиндер», чтобы твою личную жизнь устраивать. Хочешь трахнуть кого-то — валяй. Но давай без меня.

— А ты что, целибат себе устроил?

— Рус, блять, ты что доебался до меня?

— Да ты просто как с цепи сорвался, Арс. На баскете орешь на всех, вечером дома сидишь, как старый дед. Я не пойму, неужели тебя реально подружка лузера так зацепила, что ты даже Карине отставку дал?

— Ты, блять, о чем?

— О том, что я видел, как ты ее после игры лапал и какую херню устроил на английском, — нарывается Платонов. — Это вообще не в твоем стиле — девок подобным образом щемить.

— Ты у нас давно в полиции нравов волонтерить стал? — рычу я зло, стаскивая боксерские перчатки. — Давай ты от меня отвалишь, а я тебе цифры Карины сброшу. Потрахаешься, может, меня прекратишь доставать.

— Фу, — Рус брезгливо кривит рот. — Я после тебя не буду.

— Тогда помолчи, серьезно. Я в сауну.

Знатно пропарившись от и до, мы с Русом и Саней валим отдыхать. Хотя, несмотря на то что с меня сошло сто потов у боксерской груши и потом еще столько же в сауне, покидая спортзал, удовлетворения я не ощущаю. Внутри все дребезжит от какого-то необъяснимого напряжения, которое мой мозг почему-то связывает с Огневой. С хера ли с ней? Я, может, о Русе беспокоюсь, которого мне после трени приходится везти в университетскую общагу.

— Ты уверен, что не хочешь у меня переночевать? — спрашиваю я уже перед обшарпанным зданием, когда Саня выходит покурить. Сегодня все катаются со мной. Бык вчера опять бухал безбожно, с таким факелом ехал на заднем сиденье, что все окна запотели. Но если его еще хоть раз менты пьяного за рулем поймают, папочка точно по голове не погладит.

— Угу, — говорит он мрачно. — Не могу, Арс. Это, короче… Просто нет. Мне надо самому с этим разобраться.

Не знаю, с чем он там намерен разбираться, как по мне, все и так предельно ясно, но я не форсирую события. Понимаю, что Платонову сейчас непросто. Кому бы понравилось, если бы отец меньше чем через год после смерти мамы привел домой малолетнюю шлюху, которую сам Рус когда-то трахал?

— Батя твой учудил, конечно, — сочувственно произношу я, но не так, чтобы Руслан подумал, что я его жалею. Этот засранец чересчур гордый, чтобы адекватно воспринять подобное выражение чувств.

— Да пошел он! — в сердцах бросает друг. — И его подстилка вместе с ним. Я лучше сдохну в этом клоповнике, чем домой вернусь, чтобы на их лица счастливые смотреть. И деньги его мне на хуй не нужны.