Так не бывает (СИ) - Рейв Элен. Страница 48

— Это ведь кофе для Яна Валерьевича? — осторожно поинтересовался этот Жерар.

— Ага, — кивнула я, помешивая душистый напиток маленькой чайной ложечкой. Бли-ин, запах просто невероятный! Не люблю кофе, но такой сама бы с удовольствием выпила. Только вот незадача, от запаха съестного мой организм внезапно вспомнил, что его не кормили с позавчерашнего дня. В желудке сразу появилось сильное сосущее чувство.

Когда я намылилась уходить, мне посоветовали взять поднос, но я лишь махнула рукой, сказав, что так донесу. Повар на это лишь недоуменно пожал плечами.

— Тебя только за смертью посылать, — мрачно констатировал Ян, когда я материализовалась в его кабинете, потратив на поиски еще минут пять.

— Ну, простите… — только и ответила я, ставя перед ним на письменный стол блюдце и чашку.

Парень сидел за ноутбуком, бойко клацал по клавиатуре, смежно проверяя какие-то бумаги. Я только в кино видела, чтобы так быстро печатали, при этом даже не глядя на кнопки. Через секунду он отложил бумаги в сторону, закрыл ноутбук, взял чашку и многозначительно посмотрел на меня, делая глоток.

Что-то мне не нравится его взгляд. Мне кажется, здесь есть подвох.

Он внезапно поморщился, а мне в душу закрались подозрения. Ян быстро поднялся, вышел из-за стола и подошел ко мне.

— Что? — какого чёрта на меня так…

В следующую секунду я изумленно всхлипнула на глубоком вдохе, потому что этот кретин вылил мне на голову содержимое чашечки. А кофе-то горячий!

— Ты совсем сдурел?! — возмущенно кричу.

— Я ненавижу сладкий кофе, — порицательно бросает Ян и выпускает чашку из рук. Конечно же, она разбивается.

— А раньше не мог сказать?! — я в бешенстве. Утро только началось, а этот козел уже успел меня довести. Сжимаю кулаки и изо всех сил стараюсь держать себя в руках. И почему этот гребаный повар не предупредил меня?

— Прибери тут, — игнорируя мой вопрос, сухо роняет парень, берет черный портфель в одну руку, какие-то бумаги в другую и направляется к выходу. Проходя мимо, он останавливается на мгновение рядом и вкрадчиво так прибавляет:

— И я бы рекомендовал тебе сейчас же застирать свои вещи, если ты не хочешь, чтобы на них остались пятна.

Затем он уходит, а я тихо матерюсь. Сукин сын! Он точно сделал это специально. Знает ведь, что вещей у меня сменных нет. Только то, что сейчас на мне. Ненавижу его! Ненавижу!

* * * *

Конечно же, мне таки пришлось переодеться в… это. Черное простенькое платье чуть выше колен с дурацкими рюшами и оборками. Да еще и тапочки — «привет от бабули». Чувствовала я себя круглой дурой в этом наряде. После душа, стоя перед зеркалом в ванной (она, кстати, прилегала к «моей» комнате), я некоторое время разглядывала это безобразие. Никак не решалась выйти из комнаты.

Виктор сработал очень оперативно. Быстро предоставил мне сменную одежду и отдал мои вещи горничной, которая занималась стиркой. Как я поняла, тут вообще у всех свои обязанности. Все распределено до мелочей. Четко и слаженно. Такой дисциплины я еще нигде не видывала.

В конце концов, все-таки собравшись с духом и выдохнув, я прошмыгнула в коридор и рысцой направилась в холл. Именно там обещал меня ждать Виктор. Быстро спускаюсь по лестнице и останавливаюсь перед мужчиной. Сутулюсь, мну в руках подол. Ладно, Алёна. Спокойно. Нужно потерпеть всего ничего… Пока не высохнут вещи.

Мужчина оценивающе взглянул на меня и коротко кивнул:

— Очень хорошо. Размер подошёл, форма сидит на вас как влитая, — ободрил, блин. Спасибо. — Только волосы нужно убрать в пучок.

Выдавливаю кислую улыбку и киваю. Ладно, будет вам пучок.

— Идемте, я покажу, где находятся принадлежности для уборки, — конечно… как скажете. Тяжело вздыхаю и лениво плетусь следом за управляющим. — Ян Валерьевич распорядился, чтобы я все вам тут показал и рассказал о ваших прямых обязанностях.

— Моих прямых обязанностях? — эхом вопросила я.

— Да. Вы ведь теперь личная прислуга Яна Валерьевича.

— Это он так сказал?

— Да.

Вот же урод. Хочешь поиграть в хозяина и слугу? Ла-адно.

— Ян Валерьевич очень занятой человек и имеет ряд строгих предпочтений, нарушать которые не рекомендуется, — Виктор проницательно взглянул на меня через плечо, когда мы шли куда-то по коридору.

— Это вы о кофе? — догадалась я.

— Именно. Не знаю, что там произошло, и почему он выбрал себе в личную прислугу явно неопытного человека, но все же раз он отдал предпочтение именно вам, вы должны ценить это. Ян Валерьевич еще ни разу не удостаивал такой привилегией кого-то из уже имеющейся в этом доме прислуги.

Да я просто пищу от восторга. У меня на лице наверняка очень четко видно выражение безудержного счастья. Уверена, нет смысла даже пытаться обрисовывать ему всю ситуацию.

— И в чем же будут заключаться мои обязанности? — я задала этот вопрос и пожалела об этом спустя уже минуту. Как выяснилось, подъёмы ни свет ни заря и утренний кофе — это только полбеды. Теперь мне придется застилать постель этого ушлепка, прибирать в его комнате и кабинете, стирать его вещи, приносить ему завтрак, обед и ужин, если он изволит, выполнять различные мелкие поручения. Фактически я продала себя в рабство, когда согласилась сесть в его машину. Но самое обидное, в отличие от прочей прислуги, которая, конечно же, получает за работу весьма неплохие деньги, я не буду получать ни гроша. Хотя Ян и сказал, что мы после обсудим мое пребывание в его доме, уверена, ни о какой зарплате не может быть и речи. Проще говоря, дела мои обстоят еще более дерьмово, чем я могла бы предположить.

Через несколько минут Виктор выдал мне все необходимое для уборки, а еще через пару минут я приводила в порядок кабинет вышеупомянутого Яна Валерьевича. Чтоб его леший дрючил… Хотя «приводила в порядок» сильно сказано. Просто убрала пролитый на пол кофе и собрала осколки от разбитой чашки. Других ведь «поручений» не было. Да, мне обрисовали всю картину, но желание делать что-то еще отсутствовало напрочь. Я не выспалась, ссадина и новые синяки болели, даже после того как Виктор помог мне обработать их, тонко намекнув чтобы впредь я была более расторопной. А то, что заработала я их благодаря козлу «хозяину», это, конечно, никого не волновало. Я была голодная. Желудок неугомонно призывал меня закинуть в него хоть что-нибудь. Хоть корку хлеба. Когда я попыталась намекнуть об этом Виктору, мужчина с бесстрастным лицом заявил, что время обеденного перерыва еще не настало. Мне кажется, этот дом полон садистов.

В итоге покончив с «уборкой» я вернула чистящие принадлежности на свое законное место и не нашла ничего другого, кроме как пойти бродить по этому огромному дому. Минут десять я пыталась найти неуловимого дворецкого, затем еще минут пятнадцать просто без цели бродила туда-сюда. Меня не покидало сильное желание бросить все и уйти отсюда на фиг. Я была тут совершенно чужая. Как инопланетянин, которого случайным образом занесло на эту красивую планету почему-то битком набитую жестокими созданиями.

Экскурсия моя продлилась около получаса. И первое, что стоит отметить, тут очень пустынно. Нет и капли намека на уют. Знаете, как в музеях. Вроде все красиво, помпезно, завораживающе, но пусто или даже угнетенно. Кругом царит какая-то бездушная атмосфера. Второе — это отсутствие других жильцов. Единственные, кто мне периодически попадался на глаза, это прислуга. Я насчитала всего три девушки. И все трое очень странно на меня смотрели. Словно я диковинный зверек, которого приобрели на ярмарке. Хотя я уже сравнивала себя с инопланетянином. Разница, в принципе, не велика.

* * * *

Я с трудом дожила до обеда. За всю жизнь я еще никогда не была так рада еде. Но когда мы сели за стол, аппетит резко пропал. Все мои попытки заговорить с кем-то из прислуги оканчивались фатальным фиаско. Единственное, что мне удалось выудить из этой кучки молчаливых снобов, так это имена. Одну коротковолосую шатенку, которую я видела ранее, когда Виктор отдавал ей мои испачканные вещи, звали Альбина. Вторую с выражением строгой гувернантки — Мария Сергеевна. Это была молодая женщина примерно лет тридцати, хотя глядя на нее можно было подумать, что в душе ей уже все семьдесят. И третья, миниатюрная девушка-мышка, представилась Полиной. Но как бы они ни отличались друг от друга, в одном были едины: смиренный взгляд и безэмоциональные лица. Роботы, честное слово.