Чужбина с ангельским ликом (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 44

Звездолёт малого класса «Финист» рухнул в сердцевину столицы Паралеи, сбившись с заданных координат и получив повреждения ещё в околоземной орбите планеты Трол. Причина катастрофы установлена так и не была. По странному (или и не случайному) совпадению в это же время вышла из строя система слежения на орбитальной станции, и что там произошло в зоне вхождения «Финиста» в плотные слои атмосферы, никто не узнал. «ФИНИСТ» взорвался, уничтожив здание столичных, местных телекоммуникаций, обрушив их телевышку в адское пекло. Все, кто там были, погибли, погиб и экипаж «Финиста».

Но «Финист» не был бы «Финистом», если бы хоть частично не оправдал свое название. Финистом в старом древнерусском фольклоре называли птицу Феникс, воскресающую из пепла. И в космической птице — воплощённой мечте поколений землян, полностью сгоревшей, остались в живых двое, воскресшие, по сути, из пепла. В их защитных капсулах сработал режим безопасности, и они были отброшены далеко от эпицентра пожара.

Одним был курсант — десантник Олег Пермяк, посланный на Трол из-за того, что подрался со своим начальником, хотя и числился тихоней, сломав тому в драке нос и ребро. Причиной стало личное оскорбление подчинённого. Антон Соболев и сразу был особняком.

Получив незначительные ожоги, едва не задохнувшись, они остались в живых, хотя капсулы также получили сильные повреждения и раскрылись, выбросив своё содержимое достаточно далеко от эпицентра взрыва, а сами счастливчики были обнаружены военными Паралеи в бессознательном состоянии. Проведя своё расследование и распознав в них чужаков, так как телебашня и прилегающие к ней здания находились в закрытой режимной зоне и в ограждении, их приняли вначале за диверсантов Архипелага, прокравшихся на охраняемую тщательно территорию. Но все свидетельства очевидцев, а их было множество, указывали на то, что неведомый огненный и сверкающий объект низвергнулся сверху, с небес, вызвал взрыв с последующим грандиозным пожаром, испепелившим и обрушившим все постройки.

И тогда их приняли за беглецов из пустынь, за отверженных, не имеющих даже дара речи дикарей, ибо придя в себя и на удивление быстро поправившись без особенных даже следов на теле после них, они хлопали глазами и бормотали невнятицу, подобно птицам. Их признали за мутантов, которых также бродило вдоволь, приходящих из одичавших лесов планеты, из руин былых цивилизаций. От того, так решили, и произошло их чудесное исцеление, от того и были они несуразно огромного роста и непривычного вида. Для профилактики их отправили в закрытую тюрьму, куда обычно и сбрасывали подобных беглецов и незваных пришельцев из заброшенных городов, а также и изгоев пустынь, вдруг вздумавших вернуться туда, откуда их изгнали, в Паралею. В тюремных зонах их накапливали, затем забивали ими грохочущие и ржавые поезда и сбрасывали у кромки пустынь, загоняя туда обратно, используя тактику устрашения, то есть, стреляя на поражение в тех, кто сопротивлялся.

Считалось, что на этих огромных территориях, в сбивающихся в первобытные скопища изгоев, царило дикое вневременье, инфекции и людоедство. Пустыня, как гангрена, убивала живых обитателей, лишая их остатков человеческого разума и навыков социальной организации. Но по-настоящему их никто и не изучал. Никто туда не совался, исключая тех случаев, когда на кромке этих пустынь отлавливали их детей, приводя потом по возможности в пристойный и полезный для общества вид. Пустыня — слово было собирательным. Там простирались не только зоны мёртвых камней и песков, но росли и джунгли, цвели степи, текли реки. Это был обширнейший край, ставший отверженной частью их цивилизации после чудовищных и уже затухших в настоящем войн. Некому там было воевать. И незачем. Ни целей, ни смыслов существования там ни у кого не было. Или это и имелось на индивидуальном уже уровне, но кого это и интересовало?

Всем людям, покидающим Землю, вживлялись микрочипы, поэтому после гибели экипажа «Финиста» в систему отслеживания и связи с погибшим звездолётом в подземный центр Управления, спрятанного под поверхностью ЦЭССЭИ, пришли сигналы о сохранивших свои жизни людях. Это было невероятно, но их код в базе данных мерцал и пульсировал, заявляя об их существовании после заплыва в огненную запредельность. Их местонахождение вычислили и устроили побег через наземную местную агентуру. Объяснить своё спасение они не могли, как не смог его объяснить никто не только из землян, живущих на Троле-Паралее, но никто из структуры ГРОЗ — Галактической разведки объединенной Земли. Все проведенные исследования и моделирование ситуации доказывали невозможность этого. Но факты были на лицо, вернее, на два отлично сохранивших себя лица.

… — Все проведённые исследования, моделирование ситуации доказывали невозможность этого. Но факты же на лицо! Вернее, на два отлично сохранивших себя лица! — жизнерадостно вещал старый врач за праздничным столом. — Что думаешь об этом, Рудольф Венд? Ведь ты же единственный после Разумова и меня старожил тут? А ты один никак не отреагировал на фантастическую сенсацию, как будто подобное происходит регулярно.

— Вы забыли Рахманова, — отозвался высокий бритоголовый человек, кивнув на такого же бритоголового человека с задумчивым лицом, сидящего у самого края обширного стола, собранного из нескольких столов в честь такого события. Тот был представлен Антону как его будущий научный руководитель Арсений Тимурович Рахманов. И Антон отметил определённую похожесть Арсения Тимуровича на того, к кому обратился доктор Франк. Только Рахманов был гораздо симпатичнее, поскольку заметно добрее, хотя и не так статно — могуч и широкоплеч. Даже по виду было понятно, что человек по имени Рудольф Венд тут старший над всеми космодесантниками.

Услышав не забытые имя и фамилию, Антон подумал, да мало ли. Совпадение имён? Это вряд ли. Он вспомнил свои воображаемые образы, навеянные рассказом Клариссы, увидев вместо гребнистого ящероида рослого и впечатляющего действительно человека с предельно укороченной стрижкой. Невольно и широко улыбнувшись воспоминаниям, Антон вдруг наткнулся на пристальный и удивлённый взгляд этого человека, потому что тот решил, что улыбка новоприбывшего «ксанфика» во всё лицо предназначена ему.

Нельзя было сказать, что стажёров тут принимали с распростёртыми радостно руками и ласковыми приветствиями. Ничего подобного не существовало. Предельно суровая, если сравнивать с поведением людей на Земле, и скупая на эмоции встреча очередного молодого персонала отмечалась в общем обширном столовом отсеке подземного города свежим горячим чаем и редкостным тут кофе с приготовленным на заказ тортом — десертом местного изготовления, очень вкусным и необычным. Исключением из сдержанного на радостные эмоции земного коллектива базы был пожилой доктор. Он сиял так, словно сам и воскрес из пепла и стремится теперь дать всем новое откровение. Безмерному его удивлению пополам с лихорадочным возбуждением по поводу «дива дивного, чуда чудного», как он повторял, не было поддержки от окружающих. Даже Олег, второй спасшийся парень, сидел с непроницаемым лицом, будто и не имел к торжеству никакого отношения.

От неловкости за себя и за чудаковатого нервного, по всей видимости, доктора Антон громко и сказал Венду, — Вам привет с Земли от Лоролеи!

Венд уже покидал всеобщее чаепитие, куда-то торопился, но остановился и резко развернулся к нему. Он действительно почти игнорировал Антона, в том смысле, что не общался лично. Антон был в ведении наземного научного сообщества, а Венд управлял подземельями, вернее теми военными, кто там обитали.

— Кто? — переспросил он.

— Лоролея. Кларисса, — пояснил Антон.

— Не помню, — и Венд быстро ушёл прочь, оставив Антона в смущении у всех на глазах. Но в этом же столовом отсеке на другой день он оказался рядом с Антоном во время обеда. Антона туда зазвал Олег. Как и безмерно удивленный доктор Франк, Антон столь же безмерно удивлялся на то, что упрямый факт их с Олегом волшебного спасения никем не обсуждался, и все вели себя так, словно этого не произошло. Или так, будто чудеса тут обыденность, и каждый из живущих тут и засекреченных для местных жителей землян побывал в инопланетной тюрьме после чудовищного местного госпиталя, вернее того, что трудно и приблизить к названию «госпиталь». Если уж сам взрыв звездолёта «Финист» с гибелью всего экипажа обсуждать было безмерно тяжело.