Ошибка разбойника (СИ) - Шмелева Диана. Страница 8

— Чудные вечера сейчас в Сегилье — звёзды, прохлада… Только румянец очаровательных сеньорит и согревает воздух.

— Всех девушек в Сегилье не хватит, чтобы их румянец переменил зиму на лето, — учтиво ответила сеньорита Лусия.

— Вы правы, очаровательных девушек мало, — подхватил кабальеро. — А румянец у них вызывают только искренние поклонники.

Сеньорита еле заметно насупилась — дон Альфонсо если и был искренен, ухаживая за ней, то его чувств хватило совсем ненадолго.

— Тем более румянца не хватит, чтобы согреть наш прекрасный город.

— Пожалуй, хотя искренних поклонников у вас и немало, особенно среди благоразумных сеньоров.

— Да, конечно, — несколько рассеянно произнесла сеньорита. — Благоразумие — важнейшее достоинство, к несчастью, нечастое.

— Не стоит беспокоиться о редкости благоразумия, если в круг знакомств допускаются прежде всего люди рассудительные и заботящиеся о своём будущем. Вот, кстати, лейтенант Сото — сеньор очень достойный. Ваш батюшка о нем высокого мнения и, я слышал, наметил лейтенанта к производству в капитаны.

— Должно быть. Признаться, не слышала, но уверена — мой отец позволяет продвинуться по службе только добросовестным и способным офицерам.

— Которые, разумеется, полны благодарности и почтения к дону Бернардо и к его семейству.

Задумывалась ли сеньорита о том, что своему успеху среди офицеров гарнизона обязана положению своего отца или нет, но сейчас её лицо стало ещё более сдержанным, чем обычно, а благопристойная улыбка, похоже, вымученной. Дон Стефано наполовину прикрыл глаза, скрывая усмешку — он владел собой куда лучше и знал, к чему ведёт разговор.

— Хотя военная служба — достойнейшее поприще для кабальеро, я рад, сеньорита, что могу испытывать уважение к коменданту крепости Сегильи и его семье без всякого расчёта, а за его заслуги перед короной и высокие душевные качества, — дон Стефано постарался вложить в голос не только учтивость, но и теплоту, пристально смотря в глаза девушки.

Дочь коменданта задумчиво подняла взгляд на собеседника. Дон Стефано был состоятельным и интересным неженатым мужчиной подходящего возраста, с прекрасным положением в свете. Если он решил ухаживать за девицей на выданье из хорошей семьи, то, разумеется, с серьёзными намерениями. Отталкивать его, не приглядевшись, было бы неразумно.

Сеньорита одобрительно улыбнулась.

— Благодарю вас за добрые слова о моём отце и моей семье.

Мельком заметив, как обвисли усы поклонника сеньориты Лусии, расстроенного появлением нового соперника, дон Стефано проводил девушку к её матери, поцеловал обеим руки и вернулся в компанию кабальеро. Он был доволен, что обходит других соперников, но заметил быстрые взгляды, которыми успели обменяться дон Альфонсо и сеньорита Лусия. Не оставалось сомнений, что девице нравится молодой щёголь, но раз уж она не способна преодолеть ни его ветреность, ни влияние его дяди, то готова была принять ухаживания и стать женой другого подходящего кабальеро… хотя бы и дона Стефано.

Не ожидая от будущей супруги пылких чувств, сеньор дель Соль, однако, был раздосадован, а его самолюбие уязвлено. Будь девица более для него привлекательной, это могло бы разбудить азарт. Но мимолётное оживление девушки, вызванное нелепым ухаживанием дона Альфонсо, лишь ненадолго скрасило унылые размышления дона Стефано о том, какой должна быть его супруга. Не слишком богата, но и не бесприданница; из хорошей, но не особенно знатной семьи; благовоспитанна, но не зануда; не красавица, но и не дурнушка. Ни рыба ни мясо.

6. Поездка в провинцию

Аккуратно отодвинув от сеньориты Лусии её поклонников, дон Стефано всё-таки не смог побороть собственное нежелание и скуку от мыслей о женитьбе на благовоспитанной и до зубовного скрежета уважаемой девице. Он заставил себя ненавязчиво ухаживать за дочерью коменданта, танцевал с ней, наносил визиты семье дона Бернардо, постарался ближе сойтись с сыном полковника, когда тот приехал в отпуск со своей службы. Такое поведение в Сегилье называлось «присматриваться» и считалось приличным лишь первые несколько месяцев, после чего кабальеро должен или тихо удалиться, или перейти к более решительным действиям. Обязательно — к серенадам. Сеньор дель Соль растягивал передышку и с облегчением сообразил: как раз через несколько месяцев семья коменданта уедет на лето в загородное имение. Наверное, нужно было бы что-нибудь предпринять перед отъездом сеньориты Лусии и её матери, почтенной доньи Кларисы, но у кабальеро возникли срочные дела, давшие предлог избежать начала официального ухаживания, при том не удаляясь.

Сеньор дель Соль, хотя формально не занимал никакой должности, имел большое влияние в той части провинции Сегильи, где в окружении превосходных земель стоял его родовой замок. Лет десять назад поместье было почти разорено, а сейчас отлично устроено. Поначалу кабальеро ждал смерти или ухода на покой старого интенданта своего округа и уже начал размышлять, не ускорить ли это событие. Потом его честолюбие потребовало большего. В своих краях дон Стефано ограничился тем, что заправлял делами из-за спины старика, с которым был в отдалённом родстве.

В Сегилье кабальеро свёл знакомство с важнейшими из подчинённых губернатору чиновниками и прежде всего — с ведавшим налогами казначеем. Хотя сеньор Мендес был всего лишь простолюдином из числа влиятельных в Сегилье торговцев, добившимся высокой должности пронырливостью и талантом в денежных операциях, дон Стефано старался в беседах с ним сдерживать своё высокомерие. Главным предметом разговоров кабальеро и казначея были оценки налоговых перспектив разных селений и городков провинции. Свой интерес к суммам, которые можно затребовать с откупщиков, сеньор дель Соль маскировал выгодами собственного имения, а также надеждой в будущем занять пост интенданта или более важную должность. С виду небрежными замечаниями об урожае, торговле, намёками о том, что сеньор казначей купил себе имение куда более крупное, чем можно ожидать при его жаловании, заодно и с помощью советов, как не привлечь к себе внимание ревизоров и получить дворянство, дон Стефано добился того, что один из важнейших чиновников города стал высоко ценить его мнение.

Очередной причиной для визита стали разногласия по поводу налоговых льгот, предоставленных крестьянам поместья дель Соль на основании засухи. Казначей не без оснований полагал, что урожай ненамного меньше обычного, а владелец поместья любые поблажки использует исключительно в своих интересах.

Впрочем, разговор был скорее формальностью. Большинство дворян считали ниже своего достоинства вникать в детали, управляющие быстро и к обоюдной выгоде находили с сеньором казначеем общий язык, а дон Стефано умел быть полезен и знал меру в своих притязаниях. Посему чиновник никогда не настаивал на дотошной проверке оснований для скидок и отсрочек, предоставляемых крестьянам на землях, принадлежащих старинному роду Аседо дель Соль.

Посетителя казначей приветствовал, встав со своего кресла, пригладив волосы и поклонившись:

— Очень рад, дон Стефано, что вы оказали сегодня мне честь посетить мой кабинет.

— Право, сеньор Мендес, я всегда рад поговорить с вами, — снисходительно обронил кабальеро. — Вы, надеюсь, уже вписали в отчёт суммы, о которых мы договорились?

— О да, разумеется… Надеюсь, хотя дело уже решено, вы не уйдёте сразу и уделите мне немного вашего внимания.

— Пожалуй… — кабальеро без приглашения опустился в кресло рядом с массивным заваленным бумагами столом хозяина кабинета. — Вы, помнится, в прошлый раз сетовали на трудности с получением дворянского звания…

— Увы, — вздохнул бывший торговец, вновь осторожно поправив непокорные волосы, — Его величество последние годы стал весьма строг к пожалованию дворянства подданным, не имеющим военных заслуг.

Дон Стефано всецело одобрял подобную строгость, но не произнёс вслух ни слова о том, что действительно думал о рвущихся в благородное сословие простолюдинах.