Отбор для дракона (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 14

Я хотела напомнить ей, что подслушивать нехорошо, но решила не ввязываться в глупую перепалку. Прогневался император или нет, я сделала то, что сделала, потому что сама так решила. Значит, и за последствия несу ответственность.

– Глупости, – заявила Делия, не слишком, впрочем, уверенно. – Вот когда мой батюшка гневается – только держись. А его величество не сердился, сразу видно.

– Это же император, а не захолустный дворянчик, – скривилась «пирожное». – Ему одного взгляда хватит, чтобы выразить недовольство, и уж можете мне поверить…

– Глупости, – перебила ее высокая носатая девица из свиты герцогини Абето. – Что на уме у его величества, знает только его величество. Именно потому, что он император и получил соответствующее воспитание.

Вот насчет воспитания я была не уверена. Учитывая, что императоры-драконы обычно жили и правили больше сотни лет, их сыновей как наследников не рассматривал никто. Внуков разве что, а то и правнуков. То, что отец нынешнего императора погиб во цвете лет, стало трагедией. Многие опасались, что наследник не справится: виданое ли дело – оказаться на троне в двадцать пять лет! Даром что иллюзия превращала его в зрелого мужа.

Носатая девица подошла к нам.

– Меня зовут Кассия, графиня Кальвис.

Нам пришлось представиться в ответ. Графиня села рядом со мной, по другую руку от Делии.

– И я хочу принести извинения. Вам, баронесса Асторга, и вам, баронесса Рейнер.

Делия, кажется, на несколько мгновений лишилась дара речи. Я тоже не нашлась, что ответить, а графиня между тем продолжала:

– То, что начиналось как шутка – злая, но все же шутка, – едва не превратилось в неоправданную жестокость. Одно дело – облить чересчур навязчивого кавалера, который способен за себя постоять, совсем другое – девушку, никого ничем не обидевшую. Герцогиня заигралась. Вы были совершенно правы, охладив ее пыл. Я тоже получила по заслугам, к стыду своему вовремя не сообразив, что веселье зашло слишком далеко. Еще раз приношу свои извинения.

– По вашей милости нам пришлось пережить не слишком приятную беседу с дознавателем, – надулась Делия.

– Мы тоже ее не избежали. Господину Гримани я сказала ровно то же самое, что вам сейчас: герцогиня получила по заслугам.

Интересно, врет или нет? Господин Гримани утверждал, будто герцогиня… Герцогиня, а не графиня! Может быть, потому он так скоро и поверил в мою версию. А герцог был вовсе ни при чем?

– Мне не за что на вас обижаться, – сказала я. – В конце концов, пострадали вы, а не я.

– Вы в самом деле добры и великодушны, – сказала графиня. – И если я хоть что-то понимаю, вам не стоит расстраиваться раньше времени. Просто непоследовательно сперва проверять нас на готовность помочь ближнему, а потом выгонять ровно за это же.

Она говорила негромко, но ее услышали.

– Может, и непоследовательно, но подарок император преподнес той, кто почтила его должным образом, вместо того чтобы возиться с притворщицей. – «Пирожное» указала на девушку, которой император первой вручил шкатулку.

Я пожала плечами и не стала спорить. Кто знает, что на уме у императора? «Он не из тех, кто откровенничает со всеми подряд», – вспомнила я. Будь что будет.

***

Император

Свита удалилась в комнату около трапезной, рядом с ним остался только распорядитель.

– Могу я спросить, почему вы отвергли именно этих? – почтительно поинтересовался граф Боул.

– Они не понравились дракону.

«Разгони их!» – рявкнул Эрвин, заставив императора мысленно поморщиться.

Первые месяцы после слияния разумов он думал, что сойдет с ума. Потом привык. В конце концов, у каждого человека есть внутренний собеседник. Порой он говорит голосом родителей, порой – учителей, иногда – так и не выросшего ребенка, которым сам человек когда-то был, или взрослого друга или недруга. А у императора этот внутренний собеседник – дракон, только и всего. Созданная из чистой магии ящерица, рядом с которой он сам – неразумный младенец.

«Сам ты ящерица!» – фыркнул Эрвин.

«Я – человек. Двуногое животное без перьев».

«Ощипанная курица?»

Император мысленно усмехнулся. Прислушался к гулу девичьих голосов в зале, ныне именуемом гостиной. Он слышал их так же отчетливо, словно стоял посреди комнаты.

Слышал не только голоса. Зависть. Желание произвести впечатление на тех, кто, казалось, угодил императору. Тревогу. Ее тревогу, отозвавшуюся горечью у него в душе. А ведь на какой-то миг ему показалось…

«Разгони их! К чему этот балаган? Ты знаешь, кто нам нужен!»

«Тебе нужен».

«И тебе! – Мысленным взором Император увидел, как дракон лупит хвостом, словно сердитый кот. – А то я не видел, как ты на нее слюни пускал!»

Он поморщился, продолжая прислушиваться. Дракон услужливо сопоставлял голоса, имена и лица. Его память была куда лучше человеческой, хватило пары прогулок по саду, чтобы запечатлеть в ней всех.

– Граф Боул. Еще пять брошей.

Распорядитель услужливо подал пять шкатулок. Император натянул на лицо вежливую улыбку и шагнул в гостиную. Последний этап сегодняшнего фарса можно было бы препоручить распорядителю, но неприятные обязанности следовало исполнять самому. Просто чтобы не забыть: император – это не привилегия.

– Какой прекрасный цветник, – произнес он, тщательно пряча иронию в голосе. – Рад снова видеть вас, дамы.

Шелест голосов, оживление – словно и в самом деле всколыхнулась под ветром цветочная клумба. Император поморщился про себя от густой смеси зависти и ревности, заполнившей зал. Потянулся сознанием к той, единственной.

– Я рад, что вам понравились подарки. Очень надеюсь, что они смягчат вам горечь расставания.

– Что? – забыв об этикете, выдохнула блондинка в кудряшках и рюшечках.

– С этого дня все, кто покидает отбор, будут получать прощальные подарки. Маленькая компенсация за разочарование.

Он улыбнулся, словно извиняясь, про себя отмечая тех, кто слишком резво шарахался от девушек, которых совсем недавно считали счастливицами.

Тишина. Потрясенная. Оглушающая. Недоуменный гул. Злорадство.

Он вслушался едва ли не до звона в голове, но уловил лишь растерянность. И едва заметный уголек гнева. Она разозлилась. На него?

– Я решил, что еще пятеро из вас получат прощальный подарок прямо сейчас.

Император шагнул к группке, сгрудившейся вокруг одной из обладательниц брошей. С улыбкой и легким поклоном протянул шкатулку одной из них.

Еще четыре броши. Девушкам, которые слишком ревностно бросились поздравлять тех, кого сочли фаворитками в этой гонке, и шарахнулись, узнав, что на самом деле означала брошь. Тех, кто пытался подлизаться, одновременно тая в душе черную злобу. Четыре шкатулки ушли легко, точно жгли ладони. Пятая.

Он развернулся к троим, обосновавшимся у софы в углу.

Да, сейчас он не заметил в ней ни капли зависти. Интерес. Отчетливый интерес к нему как к мужчине. Злость, разгорающаяся все сильнее, – а с виду она казалась совершенно спокойной.

Но все это не имело значения. Достаточно и того, что он уже увидел.

Легкий укол страха. Что и требовалось доказать.

«Нет! – Эрвин взревел, и император порадовался, что скрыт иллюзией. По коже на руках пробежала чешуя, и пальцы начали удлиняться, превращаясь в когти. – Нет, я сказал! Она наша!»

«Она лжет! Лжет через слово! Ты же сам чуешь, что она боится вылететь с отбора. Говорит одно, чувствует другое, думает третье!»

«Как и все вы, люди. Неужели ты не понимаешь, почему стал способен читать мысли?»

Император не назвал бы это способностью читать мысли. Отголоски, похожие на эхо. И эмоции, которые он ощущал так же ярко, как свои. Но он – точнее, Эрвин – и до того ловил отзвуки чужих эмоций, и это тоже едва не свело его с ума в первое время. Одно дело – знать, что улыбки могут прикрывать ненависть или зависть. Другое – чувствовать это всем существом.

Хорошо, что в ближнем кругу отца не нашлось лицемеров, тот тоже их не терпел. Зато среди придворных таких хватало. И подпускать к себе еще одну? Сделать женой, делить постель, растить общих детей и знать, что там, за улыбкой, таится лишь усталость и ненависть, а рано или поздно она начнет его ненавидеть. Его отец с матерью не любили друг друга, но по крайней мере смогли стать друзьями и союзниками. Но будет ли верной подругой та, что обманывала с самого начала?