Граф - Корнеев Юрий. Страница 50

– А с экипажем что делать будем?

– Пойдем завтра на рынок и купим. Если даже нам не понравится корабль, и мы его не возьмем, то хоть доброе дело сделаем, христиан из рабства освободим.

– Тогда я побежал.

Прибегал он еще пару раз. Советовался, что брать. Нет, так-то он знал, какие товары нам необходимы, инструкции от Гюнтера получил, но интересовался, что нужно именно мне. А что мне нужно-то? В общем-то ничего. А вот моим девчонкам и их товаркам нужно очень много. И в основном качественные шелковые ткани различных расцветок и с разными узорами. Так ему и сказал. Он принес мне образцы. А я что, в этом разбираюсь?.. В общем, велел ему больше не лезть ко мне со всякой ерундой, а брать все на свой выбор. Но если выбор будет неправильный, то разбираться с дамами графства и непосредственно с графиней ему придется самому. Единственное, что заказал для себя – это несколько рулонов серсенета, небеленого шелка, для пороховых картузов.

Так и просидел до обеда в каюте, пока мавры не уплыли. Потом пошли готовить свой товар на обмен. Германа даже звать не стал, а то опять мне голову заморочит. Я хоть и отношусь с огромным уважением к торговле и торговцам, но не до такой степени, чтобы вникать во все тонкости их ремесла. После обеда валялся на палубе и загорал. Народ смотрел на меня с огромным удивлением. Все-таки сейчас белый цвет кожи – это признак благородства, а я, наоборот, пытаюсь избавиться от него. Ну и ладно, меня и так считают немного не от мира сего, так что одним чудачеством больше, одним меньше… Но потом я вообще всех удивил. Очень уж мне искупаться в море захотелось. Приказал спустить шлюпку, на ней подошел к тому борту, который не был виден со стороны города, и плюхнулся в воду. Поплавал от души.

Уже потом, на палубе, подумал об акулах. Стал вспоминать, водятся они у берегов Северной Африки или нет. Естественно, не вспомнил. Но раз я их не видел, то значит, их тут нет. Ну, может, где и есть, но именно здесь, в бухте, нет. Потом слегка ополоснулся пресной водой, оделся и опять натянул на себя эту проклятую кольчугу. Как же она меня достала… Веса-то я ее не чувствую, но вот жар от нее идет… На солнце она сразу нагревается, даже накаляется, а еще и поддоспешник… Жуть. Хорошо хоть к вечеру жара немного спадает. Как подошли к берегам Африки, я даже учений ни разу не устраивал. Понимаю, что это неправильно, но пересилить себя не могу. Носиться по кораблю в такую жару – это уже мазохизм. Я ведь тоже в учениях участвую, наравне со всеми. А себя жалко.

Весь следующий день простояли у пирса. Так что погулять по городу не удалось. Все стояли по своим местам по штатному расписанию. И мне тоже пришлось. Никуда не денешься: порядок есть порядок. Даже когда грузчики из чернокожих рабов в самое полуденное пекло сделали перерыв, мы продолжали стоять по своим местам. Правда, пехотинцев я партиями отправлял в тень, немного отдохнуть и отдышаться, а сам так и проторчал все время на ахтеркастле. Да еще эта чертова кираса, которую я надел, чтобы не отличаться от остальных. Из-за лени надел ее прямо на кольчугу и теперь вообще изнемогал от жары. Но пушкарям приходилось еще хуже, чем нам. Нас хоть иногда морской ветерок овевал, а им, беднягам, пришлось торчать в настоящей душегубке. Были бы пушечные порты открыты, тогда бы хоть какой-то сквознячок гулял по пушечной палубе. Но они были закрыты, чтобы лишний раз не раздражать местных. Вот и парились там ребята.

Правда, кирасы я им разрешил не надевать. Так что сидели они там в одних рубахах, но все равно им приходилось очень несладко. Лейтенант-артиллерист пару раз приходил ко мне продышаться, типа проверить орудие на верхней палубе, пока я на него не цыкнул. Ну а что? Тут целый граф по́том исходит, но терпит, а он разбегался… Наконец, ближе к ужину эта мука закончилась, и мы отошли от пирса и опять встали на свое место на рейде. Я добрел до каюты, с трудом стянул кирасу и кольчугу и рухнул на кровать. Пообедать мне не удалось, как, впрочем, и остальным, но есть не хотелось, и я даже решил обойтись без ужина, но потом все-таки пересилил себя и велел нести ужин. И воды побольше.

После ужина, как ни хотелось полежать в койке, пошел проверять личный состав. Слава богу, все обошлось. Все здоровы. Разрешил всем помыться в пресной воде. Ну и постираться заодно. Завтра свежей воды наберем. Правда, и эта свежая – ее только недавно, в Корунье набирали, но после такой тепловой встряски экономить воду нельзя, люди не поймут.

Утром опять подошли к пирсу, за водой. Управились быстро. Воду нам подвозили прямо к кораблю, в бочках. За час наполнили свои емкости с водой, потом то же проделали на шнеккерах. Пока корабль стоял у пирса, мы сошли на берег. С собой взял двух своих телохранителей и одного из бывших рабов, за переводчика. Ну и Германа, конечно. Нам ведь надо купить рабов на рынке, а торговаться лучше него никто не мог. Сразу отправились на рынок.

Когда проходили мимо той части рынка, где продавали скотину, увидел лошадей. Прошлый раз мы сюда почему-то не попали. Решил зайти посмотреть. Кони просто загляденье. Красавцы. Высокие, поджарые. Сразу видно, что очень быстрые и выносливые. Для рыцарской конницы они вряд ли подойдут, слишком уж тяжел рыцарь со всем своим железом, а вот для моих кирасир – в самый раз. Неплохо бы прикупить хотя бы на развод. Поговорил с продавцом, через переводчика, конечно. Дороговато, но кони того стоили. Но покупать, естественно, не стал. Куда их грузить? Вот если нам все-таки пригонят неф, тогда подумаю. Может, и возьму. Но и то не на рынке, а пусть Герман через своих купцов пробивает подешевле. Цены на коней мы теперь знаем. Еле увел своих телохранителей из загона. Они как бывшие кирасиры в лошадях разбирались хорошо и сразу просто влюбились в этих коняшек. Продавец им разрешил подойти к коням, и они их и поглаживали, и что-то шептали, и чуть ли не целовали. А потом всю дорогу тяжко вздыхали. Как будто их разлучили с любимыми родственниками. Чтобы не забыть, велел Герману провентилировать этот вопрос со своими друганами, местными купцами. Думаю, голов десять мы увезти сможем. Это если неф возьмем, конечно.

Пришли, наконец, на рынок рабов. Да, обстановочка, конечно, не очень. Не то чтобы отовсюду доносились крики, ругань, свист плетей – нет, все тихо и спокойно. Кандалов и цепей тоже не видно. В небольших загонах стоят, сидят и даже лежат люди. Из некоторых, с черными невольниками, раздается даже смех и пение. Хотя здесь как раз в основном черные. Белые встречаются довольно редко. Ну как редко – учитывая, что рынок огромен, то и белых тут довольно много. Просто они теряются на черном фоне. Герман пошел общаться с купцами. Сами мы можем тут до вечера бродить и никого не выбрать. Нам ведь не абы кто нужен, а моряки с парусников, германцы. На разных там французов и испанцев с итальянцами я деньги тратить не собираюсь. Они с нами до первого порта. Сойдут с корабля – и уйдут. И попробуй я не отпусти, меня же и обвинят как рабовладельца. На фига мне это нужно?

Германцы хоть корабль до дома довести помогут. А может, и на службу ко мне пойдут. Так что правильно Герман суетится. А мы пошли вдоль загонов, рассматривая невольников. В одном месте заметил кучку белых пацанов. Именно пацанов. От восьми до двенадцати лет. Приблизительно, конечно. Продавец заметил мою заинтересованность и тут же подскочил к нам. Да толку-то… Что он там лопочет? А переводчик с Германом ушел. Я сказал продавцу, что его тарабарщину не понимаю. Еще и плечами пожал, и руки развел. Он куда-то умчался и через пару минут появился с другим купцом. Тот худо-бедно на латыни говорил. Спросил у него, что это за пацаны.

Оказалось, что это, так сказать, неликвид, то есть никуда не годный товар. Попадаются иногда совершенно безбашенные, которые совсем не поддаются дрессировке. Взрослых можно отправить на галеры гребцами или на рудники, а детей куда? Работать они толком не могут, а едят много. Обычно таких просто убивают, но этот купец очень жадный, выкупил этих детей за бесценок и теперь пытается кому-нибудь их всучить. Но он, очень уважаемый и честный торговец, не советует господину покупать этот товар – без толку, господин только деньги зря потратит. Но зато у него есть очень хороший товар. И черные и белые. И недорого. Ну и так далее. Конкуренция в действии. Поблагодарил переводчика и сообщил ему, что мы просто солдаты и сопровождаем своего купца, который где-то мотается. Но как только он появится, обязательно расскажем ему о таком уважаемом и честном купце. Тот, наконец, отвалил. Я подошел к загону и крикнул пацанам: