Тот самый сантехник 5 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 25

— Да, — ответил Боря на всякий случай, так как пачка купюр другой ответ не подразумевала.

— Ну вот и отлично, а мы с женой полетим нервы лечить в Турцию. Заодно и погреемся. Сам понимаешь, кукушка ни к чёрту. Крышу отрехтовать надо. Кстати, об этом… — тут Битин в карман полез и на секунду показалось, что сейчас достанет стилет и пропишет за все недоразумения, но Бита лишь ключи от автомобиля протянул. — Ещё джипик мой отрехтуешь, отгонишь в мастерскую или куда там потребуется. Документы в барадачке. Стволы я забрал. Не ссы.

Следом Бита добавил новых купюр в руку.

Боря кивнул, медленно и крайне-согласно, так как резко встать на дыбы в таком вопросе — себе дороже.

Хорошее это дело — отдыхать.

Когда Битины покинули дом с той же невозмутимостью, как США Ирак после вторжения, Боря невольно на хозяйку посмотрел.

В глазах её сияли звёзды. Даже падения температур не ощущала.

— Как вас зовут?

— Зоя.

— Зоя, вам не холодно?

— Ой, нет. Что вы. Мне никогда не было так тепло, как сегодня, — улыбнулась она и поспешила в коридор вприпрыжку. — Я сейчас тут только… костёр разведу и сразу согреюсь.

Тогда Боря и понял, что не в себе человек. Внутренне перегрелся. Коротнуло что-то, перегорело.

«И куда её деть не время ремонта? Ладно, у Шаца пока поживёт, пока стёкла вставлю», — ещё подумал Боря, но тут из-под стола вылезло ещё одно всеми забытое лицо.

Карен.

Припомнив всех многочисленных родственников и обширные связи человека, Глобальный тут же к нему подошёл, руку на плечо положил и обратился негромко так:

— Слушай, а по бетону работать умеешь? Ну там… зацементировать кой чего. Без вопросов, чтобы.

Карен почему-то отвечать не стал. Зажимая шею рукой, как «медицинский воротник» позвонки от перелома, поспешил покинуть дом.

Чёрт с ней, с Зоей! Жизнь дороже!

Боря снова вздохнул, глядя в очередную удаляющуюся спину.

«Похоже, снова всё самому разгребать», — подытожил внутренний голос.

А за окном сыпал снег. И одинокий ротвейлер с недоумением прислушивался к голосу изнутри.

— Боря? Борь? — доносилось из глотки через приоткрытый рот. — Ты вообще меня слушаешь?!

Глава 11 — Небо на память

В то же время.

Там, где нас нет.

Крановщик Станислав Евгеньевич не особо любил стрелять. В деревне охота как-то мимо него проходила, а если и отправлялся в лес с братьями или иными охотниками по-соседски, то больше на грибы и ягоды переключался.

Не желая делиться дарами природы, однажды пришлось от кабана убегать по дубовой роще. А в другой раз пристально смотрел на медведя глаза в глаза, пока косолапый предпочёл не уйти в лес поглубже. Повезло самца повстречать. Будь медведица с детёнышами, так просто не ушла бы.

Срочную же службу Стасян больше бегал кроссы и висел на турниках, чем пропадал на стрельбищах. В их мотострелковом батальоне в Сибирской глуши не охотно выделяли боеприпасы, как на любой периферии. Гранатомётчикам так вообще доставался «хер да маленько». Если стрелкам по рожку-другому ещё находилось, а связистам выделяли пару раций на учения и заправляли БТР с исправной ходовой, то выстрелы к РПГ старались беречь до лучшего случая, проверок или оставлять до ключевой даты. Пока весь мир большой страны говорил «не трогай, это на Новый Год», в иных батальонах говорили «не трогай, это на 9 мая».

Всё изменилось, когда Станислав по распределению попал на «передок» в зону спецоперации. В потрёпанном мотострелковом батальоне, который восьмой месяц решал поставленные задачи, толком не имея на это достаточных средств, быстро оценили ширину плеч Стасяна. А заглянув в медкарту, даже обрадовались. Что же касалось лица пехотинца, то по одному виду понятно — пизда врагам. А опыт прошлого достаточен, чтобы выдать РПГ-7.

Выделив помощника мощному гранатомётчику со страшной рожей вместе с бронником и каской, закинули обоих в окопы так называемого боевого соприкосновения, где разумное сочетание родов войск защищало отечество от фашизма, нацизма и прозападных взглядов. Их плюсов было то, что в помощники Стасяну достался младший брат Коля-Колясик. Из минусов то, что срочку служил тот только год и буквально в соседней к ним деревне, где больше отвечал за газон в части, чем за получение боевых навыков на практике.

Но родня — есть родня. Никто не выступает против, когда рядом члены семьи служат. Тем более, что распределением загодя занялся старший брат — Петр-Петро. Он в зоне СВО уже месяц. Ушёл добровольцем в конце октября ещё до получения повестки и весь ноябрь учился выживать под залпами «трёх топоров». Они же 777 — обозначение буксируемой 155-милимметровой британской гаубицы M777.

Хотя матери Петро сказал, что отправился на заработки в город. Семья и не в курсе, что на фронт уехал.

Как добровольцу с ещё полноценной двухлетней военной срочкой в конце «девяностых», которую закончил в чине Старшины, Петру постепенно доверили мотострелковый взвод.

Обжившись на линии соприкосновения и постепенно сориентировавшись на местности, он уже примерно представлял положение дел. Рад бы братьев подальше в тыл засунуть, но Стасян поступил «с пометкой» в личном деле. Так что не только годен, но и даже известно — где пригодится.

И вот где-то здесь, что именно — то самое ГДЕ, он сразу и пригодился. Картина «утро в окопе» разворачивалась неспешно. Разведка засветло рванула на БТР в ближайший лесок, а Колясик отложив сапёрную лопатку, вгрызся в галеты сухпая.

Сухие губы младшего брата обронили:

— Стасян, чайку бы.

— Ты чего жрать сел? Копай до обеда. Там у комода в блиндаже погреемся и чайку ебанём.

— Что мне твой командир отделения? У меня в животе урчит! А руки уже к херам перемёрзли. Я пальцев не чую! — пожаловался Колясик, жадным взглядом окидывая зелёную пачку со звездой, коих выдали сразу три штуки на день, но посоветовали растянуть на два дня.

Сухпай оставлять лучше с запасом. Мало ли, будет ли подвоз вовремя — большой вопрос.

— Перемёрзли, тютя ты, — буркнул Стасян, передразнив и отобрал лопатку. — Следи за обстановкой, малой. Прилетит — некуда будет прятаться. Окапываться надо.

— Бля, да мы же уже в окопе! Куда ещё окапываться-то?

— Ты не догнал, что Петро сказал? Без «лисьих нор» нам пиздец. Миномёт по тепловизору бьёт. Аккурат на голову и прилетит. Хули ему твой окоп или траншея? Потолка нет! Вот как дождь на макушку капать перестанет, тогда можно успокоиться.

— Не услышим обстрел, что ли?

— Ну ты деревня, — улыбнулся средний брат. — Как ты до двадцати-то дожил?

— С трудом, брат, с трудом, — улыбнулся Колясик, протягивая галету.

Пришлось разделить, по-братски.

Призвали их в один день. Только одного забрали с городского военкомата после драки, а второго сдал под белы рученьки участковый, устав ловить при езде в пьяном виде без прав и на летней резине.

Особые призывники — особые условия. Перелёт. Распределение. Инструктаж. Передовая.

Мотострелковая рота «сдерживания и маневрировала» на пятачке в полях отражала контрнаступы неприятеля траншеями и рвами на расстояние пяти километров. А также сама потихоньку вгрызаясь в высоко эшелонированные укрепления противника вместе со штурмовиками спецчастей при поддержке арты и вертушек. При особо удачном контрконтрнастулпении даже удавалось ещё немного продвинуть линию обороны.

Конкретно в составе отделения из тринадцати человек, Стасян и рассматривал низкие кучевые облака. Во времена, когда вылезал из бокового ответвления в окопе в половину роста и давал отдых рукам и коленкам.

Прислонившись спиной в бронике под бушлатом к стенам окопа, сидя на корточках, он мечтал о куреве. А думал о доме.

— Колясик, есть сига?

— Да откуда? Ночью последнюю скурил, — ответил брат.

Стасян поднялся с корточек, дополз до края окопа и немного выглянул наружу. Каска к грязи. А рожа так вообще слилась с местностью так, что хоть в Рэмбо иди. К коммандос возьмут не глядя. Но Петро говорил, что солнцепёк два дня назад накрыл группу британских коммандос. Даже сапог в поле не осталось.