Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 16
— Это разве не Пламень Аида? — спросил удивлённо Санька, сначала не поняв, того, что сказал Крок.
— У Аида пламя обычное
— Подожди! Ты сказал, что погибнув, вы отправитесь к… Отцу и отец — Князь Тьмы?
— А, что тебя удивляет? Мы — порождения тьмы, туда и отправимся. Но свет, что теперь находится в нас, не даст нам приблизиться к нему и переродиться. Он убьёт нас. Поэтому, ты извини, но мы не встанем на пути заклеймённых тьмой тварей. Это бессмысленно. Ты просто потеряешь нас. Мы останемся здесь, если позволишь. Нам нравиться просто жить рядом с тобой, но, к сожалению, помочь тебе мы не в силах. Если мы нужны тебе в таком качестве, мы останемся, а если нет, уйдем на восход. Тебе всё равно придётся думать над тем, как зачаровать мечи твоих воинов, чтобы они могли сразить оборотней. Вот и думай, как усилить нас. Есть у тебя Пламя Света, Князь? Мы готовы стать твоим воинством.
Когда староста оборотней ушёл, Александр остался сидеть на своём диване ошарашенный. Он долго не мог опомниться от услышанного. В голове то и дело всплывала фраза из фильма: «Я рассчитывал на тебя, Саид».
Он думал, что «его» оборотни были единственной реальной силой, способной противостоять другим оборотням. И, вот, оказалось, что этой силы у него нет. Хорошо, что он не выпустил «почтаря», до разговора с Кроком, а ведь была такая мысль…
Санька встал, прошёлся по комнате и выглянул в небольшое круглое оконце. Перед ним раскинулся новый город, розовеющий в лучах восхода свежеструганными стенами изб и теремов, мирно текла река. На западе города намного старше, но и в них живут живые люди. Да и не ограничатся «европейцы» Псковом и Новгородом.
— Пламя Света, Пламя Света, Пламя Света, — почти пропел Александр. — И где его взять?
Он ещё с зимней кампании по сбору Юрьевой Дани пытался разработать методику зачарования мечей, щитов и у него ничего не получилось. Ну, то есть, совсем ничего. Как не пытался Санька вложить хоть капельку своей силы в предмет, ничего не вышло. Он видел энергетическую сущность предметов, но изменить её не мог. Причём, брать силу мог, например из деревьев, а отдать нет. Хотя, некоторые деревья и камни сами у него силу брали.
— Марта, — тихо позвал он.
Можно было и просто подумать, но Санька считал мысленный призыв проявлением неуважения.
— Что, князь? — спросила кикиморка, проявляясь рядом.
Как она чувствовала, когда нужно входить в дверь, а когда мгновенно проявиться рядом, Санька не понимал. Но всегда её появление было под стать его состоянию души.
— Тяжко, Марта, — сказал он и обнял её.
Марта уже «сбросила» свои доспехи, представ перед князем в цветастом сарафане. Она даже чувствовала в каком виде нужна была ему. Только что приходила в доспехах, и уже в сарафане.
— «Доспехи-то не настоящие», — подумал и хмыкнул, Санька.
Хотя, почему это не настоящие? Самые что ни на есть настоящие. Хрен клевцом прорубишь.
— Погоди ка, — отстранил кикиморку князь, пытаясь поймать промелькнувшую в голове мысль. — А твою броню смогут пробить заклеймённые? Ты ведь у меня почти светлая и броня у тебя из моей силы сотканная.
— Не знаю, князь. Только бой покажет. Однако наши обормоты, как ты их называешь, пробить не могут, а вот я их броню своим клевцом прокалываю. Но только своим.
— Так-так-так…
Санька кажется наконец-то поймал мысль.
— А ты можешь сделать меч, или броню для другого?
Марта усмехнулась.
— Нет, князь. Не смогу. Это же часть меня. Мы же не… Как сказать? Этот мой облик… Он не настоящий. Что в платье я, что в броне, а всё едина. Нежить я.
В интонации Марты промелькнуло сожаление. Санька поморщился.
— Жаль, — прошипел он. — Тогда нам кирдык.
— Да почему кирдык? — вдруг спросила Марта. — Сам-то ты почему не соткёшь что тебе нужно? У тебя же силы, как у дурака думок. Ты же Князь Света!
Она смотрела на него такими глазами, что Саньке стало настолько стыдно, что он отвернулся.
— Да, какой я, к бесам, князь! — с гримасой брезгливости бросил он. — За столько лет так толком и не научился управлять своей силой. Даже то, что было просрал.
Он махнул рукой и, распахнув створку наружу, почти вывалился в окно. В комнату дунул весенний ветерок, пахнущий рыбой разной «свежести». Куда не переноси рыбный промысел, а ветер дует то оттуда, то оттуда.
В голове у Александра было столько забот, что мысли порой скакали, как воробьи по куче навоза. Вот и сейчас надо, млять, думать о том, как соткать из света броню, а он думает про то, что от вони не растворить окна.
— Тьфу! — плюнул Санька из окна.
Немного полежав на подоконнике мордой вниз Санька вдруг увидел низко летающих ласточек. Он вспомнил про голубей, сидящих в соколиных клетках. Хорошо, что заготовили лишние, снова подумал не по делу Санька и снова сплюнул вниз.
Одна из ласточек поймала его слюну и стряхивая её из клюва, метнулась в сторону. Санька рассмеялся и представил птичье разочарование. Машинально он переключил свой мозг на ласточку, как было с голубями и почувствовал её полёт. Одновременно с этим он почувствовал, что птица больна. Мелькнула мысль: «Птичий грипп». А потом следующая: «Этого ещё не хватало!» А потом ещё одна: «Надо залечить!»
Не долго думая, Санька выдавил своим светом тёмную ауру заразы и отпустил ласточку восвояси. И только после этого Александр понял, что он сейчас сделал. Ведь он не только проник в бездушную тварь, но и передал ей свою силу. А как он это сделал? А просто! Как и с голубями представил их частью себя. Млять! Как всё просто!
Санька закрыл глаза и срочно представил в себе часть дворца и увидел комнату, в которой находился он и Марта. Это Санька научился делать давно просто предметы у него ещё не получалось «притягивать» и в них погружаться.
— «Это, как оборотни погружаются сами в себя и выворачивают свою сущность», — подумал Санька.
Он потянулся к дивану и его аура лопнула, слившись с аурой Александра.
— «Привет», — сказал мысленно Санька, однако диван не ответил.
— «Ну и слава Богам», — облегчённо выдохнул Санька, вникая в структуру дивана.
— «А ну-ка, — произнёс он и, «отпочковав» свою сущность, соткал из света подобие исследуемой вещи.
— Ну наконец-то, — облегчённо выдохнула Марта.
Александр вышел из творческого режима и посмотрел на творение своего разума.
— Диван, как диван, — произнёс он, дотрагиваясь до кожаной поверхности и нажимая. — С пружинами!
Он нажал сильнее, потом треснул его кулаком и прыгнул, падая на диван всем телом. Диван крякнул, но пружина выдержала.
— Хрена себе! — крикнул Санька восторженно. — Я соткал диван!
Восторг переполнял его, он подхватил Марту, закружил её по комнате, а потом упал на пахнувшую свежей кожей поверхность и повалил кикиморку на себя.
— Ах, князь, — прошептала Марта, переводя дух, — хочешь проверить изделие на прочность?
— Хочу, — глубоко дыша, ответил Санька. — И не только изделие.
Сарафан с Марты исчез. Александр представил свою одежду, мысленно сдёрнул её и остался в вязаных носках и тонком шёлковом шарфе.
— О-о-о, князь, ты делаешь успехи. А шарф ты оставил для украшения?
Санька покраснел и быстро стянул носки, действуя только пальцами ног.
— Ты, что там дёргаешься? — усмехнулась Марта, опуская руку вдоль его тела и скатываясь чуть набок, освобождая из-под своего живота его напрягшуюся плоть. Уд воспрял и шлёпнулся об её ладонь.
— Вот оно, что? — томно прошептала она. — Экий у тебя молодец проснулся. Давненько не было его у меня в руках.
Марта легко сжала и расслабила пальцы и проскользила полусжатой ладоню вниз-вверх. Её глаза смотрели Саньки прямо в душу и он побоялся, что она проникнет в неё и закрыл их.
— Какой хитрец, — промурлыкала она и скользнула телом вниз, опуская колени на пол, покрытый ковром. Её горячее дыхание обожгло низ живота и губы обхватили…
— Это конец, подумал Штирлиц, — со стоном выдохнул Санька, выгибаясь телом и чуть поворачиваясь на бок.