В поисках выхода (СИ) - Казаков Павел. Страница 2

Ну, могло быть и хуже, хотя не очень понятно, как отсюда выбираться. До ближайшей деревни восемнадцать километров по прямой. До дороги десять. В деревне больше уверенности найти транспорт. Пойду туда. Кое-как утрамбовав вещи в рюкзак и присобачив к нему же палатку, я бодро зашагал через лес. Семь часов спустя я был в деревне. Попробовал вызвать такси через интернет-сервис. Не работало. Пятьдесят километров от города. Далеко.

Удалось найти местного, который дал совет, к кому обратиться, но устав объяснять, как найти нужный двор, он, увидев мою растерянность, сам позвонил, сам обо всём договорился, и через час я сытый и усталый ехал домой. Деньги были, поэтому меня как следует накормили и только потом повезли в город на основательно прокачанном Патриоте. Александр Сергеич, мужчина лет пятидесяти, был человеком молчаливым и ни с какими расспросами не лез. Вот и прекрасно. Надо подумать. Хотелось первым делом приехать не домой, а к Крапиве, и узнать, как она. Это было бы глупо, вряд ли с ней что-то случится в ближайшее время. Худшее с ней уже случилось, но вот хотелось увидеть её, и всё. Придётся что-то придумать. А сейчас надо ехать и думать, что сказать родителям. Пока я думал, рылся в телефоне и обнаружил там чат с мамой. Оказывается, на следующий день после нашего похищения я вышел с мамой на связь и написал ей, что со мной всё в порядке, просто мне надо побыть одному, поэтому я уйду в поход на неделю или, может, больше. Мама начала волноваться, но я её успокоил. Пару раз я выходил на связь и писал, что жив-здоров. Писал, понятное дело, тренер. Он неплохо меня знал, поэтому мама ничего не заподозрила.

Тоже самое было с Семёнычем. Там, правда, было больше мата в мою сторону, но в итоге и от Семёныча «я» получил благословение в виде «хрен с тобой». То есть никакая полиция меня не искала, никуда я не пропадал. Просто у меня вот такой был, можно сказать, каприз. Семёныч, конечно, более точные и менее цензурные формулировки подобрал для моего поведения, но пусть будет каприз. Из этого самого каприза-похода я сейчас возвращался.

Ладно, надо выходить на связь. Я написал маме, что еду домой, всё со мной хорошо. Семёнычу тоже написал, что возвращаюсь. Почти сразу получил скупое «увидимся» от последнего, а мама пока была не на связи.

Прошло две недели. Я пообщался с семьёй, всех успокоил. Провёл с ними побольше времени, и вот, наконец, беспокойство из глаз мамы пропало. На стройке всё прошло ожидаемо. Меня не поняли, но простили. Вообще-то, работа на стройке для моих планов была не очень удобна, так как отнимала огромное количество времени. Хотелось больше времени посвятить тренировке способностей, исследованию себя и своих возможностей. Но несколько факторов мешали мне оставить эту работу. Чисто по-человечески не хотелось подставлять Семёныча. Я, как ни крути, был не то чтобы незаменим, но ко мне настолько привыкли и всё настолько было в работе завязано на меня, что перестраиваться было бы ужасно неудобно. И если бы я сейчас уволился, то потом о работе на отделке квартиры Семёныча не могло быть и речи. Он бы обиделся. А я не мог упустить шанс снова оказаться так близко к Крапиве под совершенно легальным предлогом. Второй момент — это наблюдение за мной. Я не должен вести себя необычно. Я не знаю, какими техническими средствами располагает тренер, но какими-то наверняка располагает. Так что я продолжал работу на стройке и каждый вечер возвращался ночевать домой, лишь изредка оставаясь в гостинице.

С пацанами мы продолжили наши тренировки, но, понятное дело, я уже не демонстрировал никаких выдающихся способностей. Но тем не менее, я использовал эти наши тренировки, чтобы у меня был повод официально прогрессировать в боевых навыках. Поэтому и Лёха, и Серёга уже на второй тренировке, когда я стучал по лапам, отметили, что сила и скорость удара выросли. Конечно, выросли. И ещё вырастут. Непонятно, с кем меня жизнь столкнёт, поэтому на случай, если придётся применить свои способности, я хотел иметь оправдание в виде тренировок по улучшению боевых навыков.

Посмотрел новости, но ничего про смерть куратора от конторы не нашёл. Искать по имени не стал даже с компьютера мамы. Опасно. Я думаю, тренер решил эту проблему, но беспокойство оставалось, что данные о том, что меня подвергли процедуре промывки мозгов, дошли до руководства конторы, и теперь меня могут искать ещё и спецслужбы. Шумиха насчёт смерти владельца «Ножа» и его сына даже близко не улеглась, и мы даже на перерывах с ребятами иногда обсуждали эту тему, но без энтузиазма.

Каждый вечер я занимался тем, что в памяти просматривал каждый сеанс промывания мозгов на базе имперцев. Я этим занялся, когда на следующее утро после возвращения домой опять не мог понять, в какой реальности живу. Навязанные воспоминания казались очень реальными, а всё остальное каким-то бредом. Если бы не куча денег и не нож-трофей, то можно было бы усомниться в собственной реальности. С этим надо было что-то делать, так как на приведение своих расслоённых по двум реальностям мыслей уходит какое-то время. Не так чтобы очень много, но неприятно. После того как стал тщательно просматривать все внушения, сделанные в установке доктора Ри, заметил, что работа желёз оптимизировалась, это выразилось в том, что я стал лучше высыпаться и меньше физически уставать. Тело мне эти твари очень сильно на своей установке попортили. Всё-таки внушение там сопровождалось мощным шоковым воздействием, что телу на пользу не идёт. Целые узлы вышли из строя. Я это заподозрил, когда смог сделать всего-навсего четыре выхода силой подряд. Внимательное изучение своего тела Восприятием показало, что какие-то части тела просто игнорируются нервной системой, а другие, наоборот, находятся под постоянным напряжением. Уже образовались устойчивые спазмы. Небольшое воздействие на эти места под Восприятием улучшило состояние, но на следующий день я снова увидел ухудшение. Тело реагировало на установленные внушения плохо. Системы организма понемногу рассинхронизировались. К сорока-пятидесяти годам, если ничего с этим не делать, я мог превратиться в развалину с кучей болячек. Наверное, так и планировалось. Мне навязывали обычную несчастливую жизнь и относительно раннюю смерть. Что творилось с Крапивой, мне было даже страшно думать. Вся надежда была на то, что я успею выправить ситуацию раньше, чем всё станет совсем плохо.

Я помнил, что мы будем под серьёзным наблюдением не меньше полугода. Соответственно, старался вести себя абсолютно естественно. Правда, моё «естественно» должно было включать в себя неестественные наклонности в плане секса или как минимум странное поведение в этой области. Меня должно было тянуть одинаково на мальчиков и на девочек, при этом мне никто не должен был доставлять реального удовольствия. Набор противоречивых команд. Я решил, что раз они противоречивые, то вариант не выполнить ни одну не самый подозрительный. В остальном моя совершенно обычная жизнь шла как мне и прописывали. Совершенно обычно.

Пришлось отказаться от моих безумных шуток и приколов, которые иногда обсуждал весь город, хотя пару вариантов я всё не мог отпустить из головы. Пока единственное, на что меня хватило, это обновить рисунок девушки на площади.

Сегодняшнее событие я не планировал заранее, но готовился к нему. Из-за погоды появилась возможность пойти на тренировку в мой гимнастический зал. После обеда пошёл проливной дождь. Нас это как обычно не остановило, но после того, как мы выработали раствор, замешивать новую партию было глупо, всё-таки дождь именно проливной. В пять часов все разошлись. Я остался один в гостиничном номере. Отсюда до спортзала было всего полчаса пешком, а на такси ещё быстрее. Решил, что это не будет необычным, если я неожиданно без предупреждения заявлюсь на тренировку. Была надежда увидеть там Крапиву, ведь она не забросила спорт насовсем и говорила мне, что периодически ходит в зал, хотя профессионально к соревнованиям уже не готовится.

Ну, и надо увидеть тренера. Меня, правда, потряхивало при мысли, когда я представлял, как подхожу и радостно с ним здороваюсь. Пришлось встать перед зеркалом и несколько раз шёпотом проговорить фразу «привет, тренер», прежде чем у меня не перестало кривиться лицо. Потом повторить ещё несколько раз, контролируя, чтобы улыбка не превращалась в оскал. Потом понял, что надо попробовать всё это делать при задействованном Восприятии. Получилось намного лучше. Мои личные эмоции не отражались на теле, если я этого не хотел. Ладно, будем стараться и всё получится.