Дыши со мной (СИ) - Обр Ольга. Страница 22
— И в какой валюте? — хватит предаваться бесполезным воспоминаниям, мы здесь, чтобы жить настоящим и строить будущее. — В поцелуях берёшь?
Укладываю её на подушки, не особо нуждаясь в ответе, сбежать не выйдет. Не в этот раз. Но она всё равно выдыхает «Да».
— Дай подумать, если я буду очень стараться и целовать тебя раз сто в день, то верну долг лет за тридцать, чуть меньше. Это при условии, что ты меня не вгонишь в новые долги. Ты коварная женщина, Мари, — я с упоением включаюсь в эту игру, возвращая первые пару десятков из миллиона и избавляя её от одежды.
— Там ещё проценты набегут, Кир. Так и умрёшь должником. Надо было в деньгах отдавать, — издевается моя невыносимая женщина. Но издеваться здесь сегодня планировал я. Нахожу на дне коробки то, за чем мы собственно и пришли, защёлкиваю холодный металл вокруг тонких запястий и завожу её руки наверх. Вот так идеально. Целую шею, упиваясь забытым ароматом, спускаюсь к груди. Ты сама назначила меня плохим полицейским, солнце, поэтому ощутимо прикусываю сосок. Дразню её бесконечно, доводя до состояния, когда сделает всё, что угодно, лишь бы получить разрядку. Дождавшись томного «Пожалуйста, Кир», предлагаю:
— Сыграем? Правда или действие. Но по моим правилам. Отвечаешь правду, получаешь действие, соврёшь или откажешься отвечать — нет, — в одном Нейт прав, я знаю о ней недостаточно, и хочу восполнить этот пробел.
— Я уже почти забыла, как с тобой иногда тяжело. Просто получить свой законный оргазм я не могу? — торгуется как обычно, вызывая усмешку.
— Нет, — провожу пальцами по внутренней стороне бедра, подталкивая к правильному выбору.
— Хорошо, но мне нужен аванс, — никогда не сомневался в её способности выторговать себе как можно больше привилегий. Один поцелуй, и мы начинаем.
— Сколько тебе было лет, когда ты лишилась девственности?
— Тебе правда интересно? — она смотрит удивлённо, не дождавшись ответа, сдаётся. — Семнадцать.
Хорошо, не врёт. Снимаю футболку, прижимаясь к ней голой грудью, целую снова.
— С Джонсоном? — вряд ли он солгал, но всё же.
— Да, — провожу языком по шее, чувствую, как сильно она прижимается ко мне, требуя большего, пытается высвободить руки. Рано.
— Вы с ним были парой?
— Кир, зачем тебе всё это? — стонет, извиваясь подо мной. Чуть отстраняюсь — не ответила на вопрос.
— Были, но только до выпускного, — отвечает неохотно, злится. Правильно, в общем-то, воспоминания о ком бы то ни было сейчас лишние, зря я это затеял. Снимаю шорты и бельё, возвращаюсь к ней.
— Расскажи про лучший секс в твоей жизни, — шепчу на ухо.
— Мог бы быть сейчас, если бы ты не задавал дурацких вопросов, — мне нравится, как она злится, заводит. Удерживаю свой вес на руках, не давая себе прикоснуться к ней.
— Расскажи, солнце, — я упорный, она же знает.
— Я не знаю, Кир. Каждый раз с тобой. Вчера, завтра, наш самый первый раз, — мне нравится такой ответ и она говорит то, что действительно думает, поэтому, наконец, даю ей то, чего так хочет. Но лишь на короткий миг. Снова покидаю тепло её тела, я ещё не всё узнал.
— Ты пьёшь противозачаточные? — догадываюсь, что да, но хочу знать наверняка.
— Да, — она прикусывает губу, не хочет возвращаться к этой теме. Но я снова внутри и её глаза затуманиваются, мои движения заставляют её забывать обо всём.
И я знаю, что обещал дать ей время, но мне важно услышать ответ. Правдивый.
— Ты родишь мне дочь? — замираю в ожидании, Мари подаётся вперёд, требуя своего, но молчит. — Можно сына, — уточняю, целуя уголок губ.
— Когда-нибудь, — сдаётся со стоном. Мне тоже надоело играть в эту дурацкую игру. Конечно, родит, у неё нет выбора теперь. Я кусаю её губы, толкаясь внутрь сильно, глубоко. Довожу нас обоих до высшей точки в считанные минуты. Нам не нужны игры и весь тот бред, что нёс Джонсон, про узнавание и привыкание. Мы одно целое.
19
МАРИ
Eminem, Selena Gomez ft. Frygga — Heart can’t lie (DJ Mokdust remix)
Капитан всё-таки находит для нас уединённое местечко, где можно свободно поплавать без одежды, чем мы и занимаемся долго и с упоением. Кир к счастью полностью закрыл тему с Нейтом, что-то там решив для себя. Но когда отправляемся обратно, уставшие и довольные, он заводит разговор, которого я не хочу. После насыщенного дня единственное, чего мне хочется, это поспать. Моя голова покоится на его коленях, Кир перебирает мои волосы, задумавшись о своём, и я почти засыпаю, убаюканная качкой и его размеренными движениями.
— Расскажи мне про эти восемь лет, — просит неожиданно, вырывая меня из мира грёз. — Самое важное и интересное. Самые счастливые моменты и самые страшные. Хочу знать, как ты жила без меня.
— Не думаю, что стоит, — я снова закрываю глаза. — Все мои моменты, так или иначе, связаны с Алексом.
— Я догадывался, — усмехается невесело. — Но я всё равно хочу знать. Ты была счастлива всё это время? Не жалела, что выбрала его?
— Кир!
— У меня приступ мазохизма, — ёрничает он.
— Я была счастлива. На самом деле мы жили самой обычной жизнью. Работали, путешествовали, растили Эрика. Ничего экстраординарного, без приключений. Но я была счастлива, — он смотрит требовательно, ждёт более развёрнутого ответа. — Я не хочу об этом говорить, Кир.
— Ты вспоминала обо мне хоть иногда? — меняет тему.
— Сначала по тысяче раз в день, но потом всё реже и реже. Время лечит любые раны. Уверена, у тебя было так же, — он кивает.
— Я прочитал твою книгу. Мне понравилось, — снова перескакивает с одной темы на другую.
— Про Палеру? — уточняю на всякий случай, потому что книг вышло несколько за эти годы.
— Да, а есть другие? — он выглядит удивлённым.
— Есть. Мне нравится заниматься этим. Статьи тоже продолжаю писать, но книги — это что-то совершенно иное.
— Почему в твоей книге ни слова про меня? — спрашивает, затаив дыхание, даже пальцы замирают, прекращая играть с моими прядями. Видимо, это его задело.
— «За забором» об обычных жителях Палеры, типичных представителях страны. Ты не вписываешься в эти рамки. По крайней мере, не до конца, — поднимаюсь, чтобы поцеловать его и признаюсь. — У меня есть книга про тебя, неопубликованная. Её никто не читал, даже Алекс. Это скорее дневник памяти, чем книга. Если тебе интересно, то можешь прочитать, мне нечего скрывать.
— Хочу, — я не сомневалась. — Даже не спросишь, как я жил без тебя?
— Я знаю, как ты жил, Кир. Мы общаемся с Диной, она рассказывала о тебе. И мне жаль, что у вас не вышло нормальной семьи с Алией.
— Мне не жаль, — он спокоен и уверен в своих словах. — Я хочу семью с тобой, солнце. Как долго ты планируешь издеваться надо мной и жить отдельно?
Мне нечего ответить на этот вопрос. Вот так взять и переехать к нему? А как же Алекс? С Киром я забываю про него, и это соблазнительно, унять свою боль таким простым и действенным способом. Проблема в том, что я не хочу забывать о нём. Это, пожалуй, главная причина. Встаю и выхожу на палубу, не сказав ни слова. Яхта идёт на довольно большой скорости, и ветер путает мои волосы, раздувает их в разные стороны, бросает в лицо. Кир ставит свои руки на поручень рядом с моими, прижимается к спине, и мы стоим так довольно долго. Он как обычно прогоняет своим присутствием мысли об Алексе. Разворачивает меня к себе лицом собственническим жестом, отводит ладонью волосы и наклоняется к самому уху.
— Он бы хотел, чтобы ты жила, а не горевала на его могиле, Мари, — и я не удивлена, что он копается у меня в голове, как в своей собственной. Да, Алекс хотел бы для меня именно этого. Но я не готова. Пока нет.
Мы возвращаемся в город уже поздно и Кир, не желая слушать возражений, везёт меня к себе. Его аргументы логичны — мальчишки там и мне будет проще забрать их с утра, а не ездить туда-сюда. Но он снова всё решает за меня, и это выводит из себя. Впрочем, засыпая в его руках, я об этом не думаю, а просто упиваюсь теплом и уютом.