Тараканьи бега (СИ) - Литвин Виталий. Страница 59
Когда принёс те вырезки, что она заказывала, костёр уже горел.
И, в общем, вечер удался. Ещё по бутылке бренди мы одолели. Паучье мясо и было настоящим мясом, ну, с привкусом, но вы когда-нибудь настоящую оленину пробовали? А у женщины даже приправы имелись! Хозяйственная…
— Откуда? — выразил недоумение я. — Ты же новичок! Мне кроме драных портянок так только драную шляпу выдали!
— Поторговалась. Я же в Дианею не сама напросилась. Там — убили, предложили сюда, согласилась, ну, и кое-что за это выторговала.
— А можно было?!
— Только не говори, что тебе в чём-то отказали!
Упс… А девочки-то, они — вот… Значит, можно было и побольше чего-нибудь… Но эти твари специально каждый раз меня в цейтнот ставили!
— Вот, вижу, и ты что-то себе урвал. Не растерялся. Недаром же сейчас по максимуму идёшь.
— А как же ты в жертвеннике оказалась?
— С количеством врагов сильно обсчиталась — это раз. Заодно и с силой их ненависти — два. Ну, и когда тебя убивают, соображать начинаешь хуже — три. «Умирать ты долго будешь!» — кричали мне, а я мгновенье — и уже практически неживая! Думала — сбежала. Но меня ждали тут. И вот, — она кивнула головой в сторону развалин храма. — Сто сорок четыре года, три месяца и шесть дней. Если б ты убил, то через сутки возродилась на том же дереве в той же позе. И ждала бы ещё двоих. Долго. Ничего, теперь умнее буду.
— То есть?
— Меньше врагов надо иметь, меньше! И хоть чуть-чуть разжиться друзьями. Вот с тебя и попробую начать.
— Так гнотусов балахон выцыганить — это было только для начала?
— Ой, не будь жмотом, — и она улыбнулась.
Пока мясо жарилось, пока мы ели первые порции голос у неё восстановился уже почти совсем. Закрыть бы глаза, так, что недалеко от тебя Шамаханская царица устроилась — уже почти не усомнишься, однако, живая её улыбка… Мда, “живая”…
— Всё время забываю, — поморщился всё тот же череп, и тонкие, укутанные розоватой невесомой тканью руки коснулись ткани, укрывавшей голову, сошлись у носа, разошлись… И теперь почти всё её лицо напрочь было укрыто непрозрачным слоем розового — на манер паранджи или хиджаба, уж не знаю меж ними отличий, короче, отныне только гляделки на меня сверкали, даже брови (считанные седые волсинки) прикрыла!
— Так лучше? — ну, её глаза своей синевой поразили меня, даже когда она висела на жертвенном столбе. — Вижу: лучше.
Да, теперь голос не контрастировал с остальным — лёгким, воздушным, розовым.
Она подняла чашку, отпила глоток, опустила опять на камень. На ткани напротив рта даже влажного пятнышка не осталось… Я покачал головой. А она похвасталась:
— А если бы здесь была отрава — отфильтровалась, — и замолчала. — Пойми… Это не ты, это он мне подарил. У меня там, — неопределённо махнула она рукой, — похожий был. Говоришь, привет передавал? Если опять первым его увидишь, передай моё спасибо! — она ещё помолчала, а потом опять дёрнула рукой, но теперь, как от чего-то отмахиваясь: — А, ладно… Я, Хельга, обязуюсь выплатить Свергу полную стоимость одеяния Гнотуса. Прошу подтверждения Системы!
И у меня внизу моего экрана замерцала звёздочка системного сообщения.
Открыть!
«Игрок Хельга под гарантию Системы обязалась выплатить Вам полную стоимость одеяний Гнотуса.»
Девочки?
«— Господин, это невозможно! Клятвы данного класса допустимы только со второй локации! Они находится под контролем Системы. И с ними… теперь только Система решает… в данном случае, определяет адекватность стоимости. Если Хельга в уплату предложит менее ценное, оно просто перейдёт к Вам, без уменьшения долга! И срок — максимум год!
— Получил подтверждение, — показал удивление я. — Но как же так?..
— А вот так. Меня очень хотели видеть здесь… И я теперь понимаю, почему… Но тогда подумала, что их переиграла. “Я же там никому на слово верить не смогу!” — кричала я. И мне дали. А с твоим костюмом… Понимаешь, теперь за мною охоту сразу откроют. Сразу! Это значит — завтра! Сразу после окончания моей передышки в двадцать четыре часа. Здесь было обиталище пауков? Вот и восстановят квест! Не через месяц, как обычно — а через сутки. Сколько их здесь было?
— Сто сорок четыре. Плюс самка, — показал я ей на обжаренные куски мяса.
— Их опять и будет столько же, и самка пошлёт весь гросс по моим следам! Но с твоим костюмом у меня теперь пятёрка в выносливости и шестёрка в ловкости. Хоть чуть-чуть побегаю. Ведь точка возрождения пока не изменилась — столб! Чтоб изменить, надо добраться до деревни. До кладбища деревенского.
— Что же ты уже не бежишь?
— На ночь глядя? Когда ты не видишь никого и ничего? И здесь есть родник. Вон уже желудок работает. Сейчас ещё пару кусков мяса в себя втолкну и опять туда залягу. Потому что параметры не абсолютны, они — коэффициенты, вот только, ноль на что ни помножай — ноль в итоге и получишь. Но ещё восемь часов в ключевой воде полежу, и ты хоть пугаться меня перестанешь. А пауки… Это я для примера больше, подобное устроить даже недругам моим не просто. С Системой особо не поиграешься. Но рой пчёлок подогнать или стадо жуков бронированных — им не в тягость будет… Ладно, есть у меня один план, придумала за сто сорок четыре года. Завтра расскажу, а то ещё услышат не те уши…
— Здесь? — а потом я понял, о ком она: — Да-а… Врагов ты себе подобрала — обзавидуешься!
— Дура была. Да и когда ты в любимицах у высших, благоразумной остаться трудно. Хотя даже они, — теперь-то понимаю, — уже предупреждать начали. Но знал бы ты, — и у меня от её, вдруг изменившегося голоса мурашки по спине заползали, — знал бы ты, какой это кайф — хохотать в один голос с Гнотусом!
«— Хозяин, а давай ночью от неё сбежим?
«— Господин, тропа нас к капищу выведет, а Катли укроет!
«— Точно!
Хельга ушла отмыкать, а у меня получилось добить бутылку. Здесь я оказался покрепче, чем на Земле: там после бутылки водки на одного — уже бы координацию движений потерял изрядно, а тут шёл почти уверенно. Впрочем, когда пьёшь, закусывать надо, а мяса нажарила она вдосталь, мясо было сочным, прожаренным, и при этом, даже чуточку не обгорелым… То есть — мясо! Неужели эта психопатка себе вместо интуиции какую-нибудь кулинарию активировала?!
Завалился в главный зал. Периметр арены подсвечивало зеленоватое свечение. На рефлексах под его светом на песке разбил палатку, залез в неё, на остатках разумного велел девочкам разбудить за час до рассвета, успел услышать, как они обрадовались: «И тихэнечко смоемся!», и отрубился.
Интересно, это бренди такое качественное или здешние особенности организма? Проснулся — голова не болела. Сушняк — да. Но рядом со входом в палатку стояла знакомая бутылка, которая под обрез была наполнена родниковой водой. Даже не под обрез — поверхностное натяжение удерживало над горлышком водяной венчик… Умелица! И не лень же было… Или не в лень, а в забаву?
«— Упс, хозяин, почувствовал?
Это…
«— Да, господин, она приходила не только, чтобы воду принести, но и чтоб сигналку выставить.
— Глядишь ты, сам проснулся! — раздался голос Шамаханской царицы. — А я будить шла. Ну, так подходи, угостишь девушку эльфийским чаем, поговорим заодно, — в южном входе на арену промелькнул её силуэт. Мелькнул и растворился.
Но сначала я сходил к северному выходу, даже вышел наружу… Нет, больше сигналок не почувствовал.
«— Да, может, у неё только на одну силы и хватило?
«— Или долгий ещё откат! Час, к примеру — ждать замучаешься.
Может быть и так.
Костёр горел, вода была уже горячей.
— Умыться себе отольёшь?
— Обойдусь.
— Тогда не задерживайся — через шесть с половиной минут закипит.
«— Вот ведь тварь водяная! — откомментировала рыжая.
Поговорили.
То, что высказала она, практически с точностью до запятой совпадало с моими опасениями: для тех, кто будет охотиться за нею, я буду сопутствующей целью. Потому что, мало того, что не убил зверя, так ещё и выпустил чудовище на волю. И для тех, кто собирался почти полтысячи лет держать её на штыре (144*3=432) мои резоны теперь, что, мол, женщина пить попросила… «Тебе же ясно написали: монстр!»