Золотой трон (ЛП) - Джонсон Джули. Страница 3

— Картер, я… Мне жаль…

Он прочищает горло с грубым звуком.

— Кошмары. Они становятся всё хуже.

Я киваю.

— О чём был этот?

— О том же, о чём и всегда.

Его брови поднимаются.

— Коронация. Я… переживала её заново. Шампанское. Кровь. Лайнус…

Он смотрит на меня, молча, поэтому я продолжаю.

— Во сне он умирает у меня на руках. Каждый раз. Я не понимаю, почему мне снится, что он мёртв. Врачи оживили его. Он жив. Я знаю, что он жив. Но каждый раз, когда я закрываю свои чёртовы глаза… — Я качаю головой, внезапно борясь со слезами. — Мне кажется, со мной что-то не так. Может, я схожу с ума?

— Эй. Посмотри на меня.

Я смотрю.

— С тобой всё в порядке. — Его глаза пристально смотрят на меня. — Это грёбаное место — весь этот грёбаный мир — это безумие. Не ты.

Картер Торн действительно добр ко мне?

Доброта от него — такая редкость. Этого достаточно, чтобы заставить моё сердце забыть биться.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу, чтобы сдержать слова, которые я боюсь произнести. Я хочу лишь одного — броситься вперёд, в его объятия. Найти утешение в гладких плоскостях его сильной груди, впитывая его тепло, пока тени моего разума не будут прогнаны.

Но я не могу.

Если он и видит внезапную тоску в моих глазах, Картер никак это не комментирует. Но его челюсть сжимается сильнее, а сильные руки обвивают толстую ткань покрывала, как будто он борется за контроль.

— Тебе, наверное, пора, — заставляю я себя сказать, ненавидя каждый предательский слог.

— Точно. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь из персонала замка неправильно понял, что я делаю в твоих покоях посреди ночи.

Я вздрагиваю от его неожиданно едкого тона.

— Картер, ты же знаешь, что я не это имела в виду…

— Не беспокойся об этом. — Он уже на полпути к двери, его сердитые шаги освещены лунным светом, проникающим через стеклянную стену моей террасы. — В следующий раз я позволю тебе кричать.

Дверь захлопывается достаточно громко, чтобы зазвенели картины на стене, и я снова остаюсь одна в темноте, компанию мне составляют только мои кошмары.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я МЕНЯЮ хватку круглой щетки с жесткой щетиной, крепче закрепляя ремешок на тыльной стороне руки. Лошадь тихонько поскуливает, пока я продолжаю ритмичные поглаживания, проводя щеткой по ее бокам, пока ее шерсть не заблестит карамелью в лучах утреннего света, проникающего в конюшню.

— Хорошая девочка, Джинджер, — воркую я, протягивая ладонь в перчатке, чтобы скормить ей кусочек сахара. Он исчезает в мгновение ока между ее крупными зубами.

Я напеваю себе под нос, убирая щетки в ящик для припасов. Когда я возвращаюсь, чтобы отвязать поводок от недоуздка Джинджер, ее бархатная мордочка упирается мне в руку, ища еще одно лакомство.

— Извини — это было последнее. Я дам тебе еще завтра после нашей прогулки. Как тебе это? А?

Мягкое мычание Джинджер заставляет меня улыбнуться.

— Кто моя хорошая девочка?

— Ты ведь понимаешь, что она не собирается отвечать, не так ли?

Голос пугает меня. Я поворачиваюсь на звук и вижу, что к стойлу прислонилась рыжая, одетая по высшему разряду: блестящее черное платье, приталенное пальто и туфли на высоченных каблуках. Ее волосы немного растрепаны, помада давно стерлась, а под каждым глазом размазана подводка. Несмотря на это, она выглядит совершенно гламурно.

— Хлоя! Что ты здесь делаешь?

— Разве девушка не может навестить свою сводную сестру без скрытых мотивов?

— Конечно может. — Я наклонила голову к ней. — Я просто удивлена, что ты встала так рано.

— Я еще не ложилась, если хочешь знать. — Она смеется, белые зубы ярко сверкают. — Я знала, что ты будешь здесь после утренней прогулки — решила заскочить и поздороваться, прежде чем завалиться спать.

— О. Ну. Привет. — Я поворачиваюсь к Джинджер и снимаю с нее недоуздок. Погладив ее по носу в последний раз, я шепчу свое прощание, выхожу из стойла и закрываю его за собой на засов. Я чувствую, как Хлоя смотрит, как я стучу своими кожаными сапогами до колен о стену, выбивая куски грязи и навоза из подошв. Когда я поднимаю взгляд, она недовольно морщит нос.

— Разве здесь нет конюхов именно для этой цели?

Я пожимаю плечами.

— Я не против этого.

— Ее Королевское Высочество кронпринцесса Эмилия, законная наследница Германии и официальный навозник дворцовых конюшен. Да здравствует ее правление. — Она ухмыляется своей собственной игре слов.

Фыркнув, я опускаюсь на ступеньку рядом с ней. Я машу на прощание конюхам в форме, когда мы проходим через двери, — двум мальчикам в возрасте около десяти лет с румяными щеками и в строгой морской форме. Они раскраснелись и низко кланяются.

Боже, как бы я хотела, чтобы они перестали это делать.

В сопровождении группы мягко ступающих охранников мы с Хлоей молча пересекаем территорию дворца, любуясь ледяной красотой вокруг. Прохладно — половина ноября уже пролетела, а вместе с ней и все остатки теплой погоды. Некогда пышные вечнозеленые деревья вокруг нас теперь покрыты инеем. Под ногами хрустит замерзший гравий дорожек. Снежинки медленно падают с пасмурного неба, темного от обещания первого в этом сезоне обильного снегопада.

Я буду огорчена, когда выпадет обильный снег, поскольку это означает конец моих утренних прогулок по тропам. Последние несколько недель уроки верховой езды с Гансом — ворчливым и сварливым конюхом, который работает в Уотерфордском дворце дольше, чем я живу, — были моей единственной передышкой от абсолютной скуки замкового заточения. Без хобби, чтобы отвлечься, я боюсь, что могу окончательно сойти с ума.

Если уже не сошла.

Хлоя нехарактерно тиха. Обычно она болтает без умолку, полна уморительных анекдотов и нестандартных жизненных советов. Возможно, после нескольких недель тщетных попыток завязать разговор, она наконец устала от моих односложных ответов и меланхоличного настроения.

Я не могу ее винить — я первый признаю, что в последнее время не была таким уж счастливым человеком. Из-за недосыпания и круглосуточной охраны я ворчу больше, чем золотоискатель, которого поймали на нарушении брачного контракта.

Мы уже почти вернулись в замок, когда я нарушила напряженную тишину, изо всех сил стараясь не показаться ревнивой. Того факта, что Хлоя может покинуть это место — пусть и с массивным членом королевской гвардии на буксире — почти достаточно, чтобы вызвать истерику.

— Итак, куда ты ходила прошлой ночью?

— У какого-то нового дизайнера был показ мод в Лунде. Самые уродливые платья, которые я когда-либо видела — одна модель вышла в том, что, как мне кажется, могло быть мусорным мешком. — Ее плечо ударяется о мое. — Тебе бы это не понравилось.

— Ммм.

— Эй. — Она останавливается рядом с фонтаном без воды. Каменная русалка в его центре кажется особенно безжизненной в тусклом сером свете. — Я знаю, что это отстой, понимаешь? Я знаю, что это несправедливо, что ты…

— Заперта здесь, как гребаная пленница?

— Временно заперта. Как только они поймают того, кто стоит за угрозами…

— Верно, верно. Я все это уже слышала. — Я вскидываю руки вверх в отчаянии. — Они поймают плохих парней, и тогда я буду свободна! Охранники будут очень спокойны, что я покидаю замок, провожу ночи в городе, живу как обычная двадцатилетняя девушка!

— Почти двадцатиоднолетняя. — Ее губы подрагивают. — Технически, твой день рождения только через несколько недель.

— Отлично! Наслаждайся празднованием без меня. Я буду здесь одна, компанию мне составят только лошади.

— Ты немного драматизируешь.

— Да, но у меня кончилось терпение. В наши дни я не могу даже пописать без того, чтобы кто-нибудь не завис у двери, убедившись, что мне не нужна помощь или защита от наемных убийц. Клянусь, если бы я позволила, они бы завернули меня в пластиковую пузырчатую пленку и носили с собой, чтобы я случайно не наткнулась на что-нибудь. Еще немного, и я начну молиться, чтобы наемный убийца избавил меня от страданий.