Золотой трон (ЛП) - Джонсон Джули. Страница 9

Его зубы скрежещут так сильно, что я думаю, они могут сломаться.

— Принцесса, уверяю вас, мы приняли все меры, чтобы обеспечить вашу безопасность…

— Очевидно, наши определения безопасности сильно отличаются, Бейн. Король Леопольд и королева Эбигейл погибли в том пожаре, вместе с пятью членами дворцового персонала. Принц Генри лежит на больничной койке и, возможно, никогда не проснется. Мой отец — ваш король — был отравлен во время собственной коронации. — Я наклоняюсь вперед, не сводя с него глаз. — Так что несмотря на то, что вы можете сказать мне несмотря на то, что вы можете сказать своим людям несмотря на то, что вы можете сказать себе… Я думаю, мы все знаем, что что-то должно измениться. Потому что я не готова добавить свое имя к этому постоянно растущему списку жертв Ланкастеров. Я буду защищать себя. Даже если для этого мне придется наступить тебе на пятки.

Он почти вибрирует от насилия на поводке. Уверена, если бы я не была принцессой, он бы уже выпорол меня за неподобающее поведение. Никогда еще я не была так благодарна за свой королевский титул.

— Послушай, девочка, — горячо шипит Бейн. — Я занимаю эту должность уже более двенадцати лет. Я служу короне дольше, чем ты живешь на этой земле. Я видел, как приходили и уходили правители, обучил больше солдат, чем ты можешь себе представить. Моя хватка в этом замке железная. Ничто не происходит с моими людьми без моего согласия. И я говорю вам прямо: Я не поддерживаю эту вашу предосторожность. И никогда не поддержу.

Я задерживаю дыхание на пять бесконечных секунд, зная, что мне нужно время, чтобы мой голос стал ровным.

— Похоже, вы ошибочно полагаете, что я прошу у вас разрешения.

Он заметно вздрогнул, его руки сжались в кулаки.

— Ваша дерзость просто поражает! Я слышал, что вы дерзкая, но это просто невероятно…

— Дай угадаю — наша любимая королева-консорт снова поет обо мне дифирамбы?

Его взгляд темнеет, но он не клюет на приманку со вкусом Октавии.

— Неужели вы не понимаете, насколько оскорбительно входить сюда, предполагая, что мы — самая элитная стража в этой стране — не способны защитить их принцессу? Неужели вы настолько грубы, что попираете многолетний протокол?

— Неужели вы настолько слепы, что продолжаете следовать протоколу, когда он больше не эффективен? — Я покачала головой. — Этот вопрос касается гораздо большего, чем ваша уязвленная гордость. Дело в том, что ваша версия защиты и моя, похоже, не совпадают. Совсем. Вы думаете, что если держать меня в темноте, лишить меня доступа к жизненно важной информации, это как-то спасет меня. Но я не ребенок, который может закрыть глаза и притвориться, что ночных монстров не существует. Я не младенец, которого нужно пеленать от суровой реальности или запирать в башне, пока я не стану достаточно взрослой, чтобы быть полезным. — Мой голос дрожит от намерения, и я тяжело сглатываю, чтобы взять себя в руки. — Есть разница между защитой и удушением. Мне нужны охранники, которые говорят мне правду, даже если она ужасает. Особенно когда страшно. Мне нужно подразделение, которое ценит прозрачность так же, как и безопасность. А единственное, что в вас прозрачно, Бейн, — это ваше презрение к тому, что вас расспрашивает эта так называемая маленькая девочка.

Его глаза вспыхивают, и я понимаю, что задела нерв.

— Вы не обладаете полномочиями, чтобы просто войти сюда и нарушить столетний протокол…

— О, но у меня они есть. — Я улыбаюсь и показываю на свою голову, как будто там лежит невидимая диадема. — Принцесса, помните?

— Это… это… — Он практически захлебывается. — Так дела не делаются! Я не потерплю этого!

Я мило улыбаюсь.

— Вы можете сесть, если хотите.

Один из охранников в первом ряду фыркает от смеха, затем быстро перекрывает его приступом кашля. Когда Бейн слышит этот звук, его гнев переходит в апоплексию. Он разворачивается лицом к батальону, практически с пеной у рта.

— Не заблуждайтесь — любой солдат, который присоединится к этой шараде с гвардией принцессы, потеряет свое место в этом подразделении, причем немедленно. Ваша карьера будет закончена. Вашей пенсии лишат, как и всех военных заслуг. Вы уйдете от всего, к чему готовились всю свою жизнь.

Его предупреждение надолго повисло в воздухе. Хотя я сомневаюсь, что Бейн действительно обладает властью, чтобы применить такое наказание, очевидно, что эти слова имеют большой вес для его солдат. В конце концов, он их лидер. А он не любит пустых угроз и необоснованных ультиматумов. В его глазах выбор моей стороны вместо стороны их командира равносилен предательству.

Любое затянувшееся веселье в воздухе арены рассеивается. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на солдат, их лица представляют собой длинный парад ровных бровей и оскаленных челюстей, словно манекены, выстроенные для битвы. Некоторых я узнаю по их предыдущим постам — они следят за моей утренней прогулкой к конюшням, парят в коридорах возле моих апартаментов, следят за периметром территории замка. Большинство я никогда раньше не видела. Ни один из них не выглядит хоть сколько-нибудь открытым к тому, что я собираюсь сказать.

Я чувствую, как немного колеблется моя решимость.

Кто я такая, чтобы просить их об этом?

Кто я такая, чтобы просить их о чем-либо?

Я прочищаю горло и с силой произношу слова, которые я практиковала ранее перед зеркалом в ванной.

— Я не буду притворяться, что много знаю о том, как функционирует королевская гвардия, или о том, как нужно защищать королевскую семью. Если бы я знала, то не стала бы вас беспокоить. Просто дело в том, что вы все гораздо лучше меня осведомлены о безопасности замка. Вы знаете, как управляется эта монархия, лучше, чем кто-либо другой. Вот почему я верю, что, несмотря на послушную линию партии, которую здесь проповедуют…

Бейн насмехается.

Я игнорирую его.

— Вы знаете правду. Ситуация не контролируется — уже давно не контролируется. Мы не в безопасности — даже в стенах этого дворца. И независимо от того, взъерошит это некоторые перья или нет… изменения должны быть сделаны. Иначе люди будут продолжать умирать. — Я тяжело сглотнула. — Итак, я прошу вас о помощи. Я спрашиваю, готов ли кто-нибудь из вас работать непосредственно на меня. Чтобы держать меня в курсе того, что на самом деле происходит в этом замке и в этой стране. — Мои глаза перебегают с лица на лицо. Надеюсь, они смогут прочитать искренность, горящую в моем взгляде. — Это не королевский указ. Вы можете отказаться. Вы можете остаться на своей нынешней должности здесь без каких-либо последствий. Единственные солдаты, которых я хочу видеть в своей личной гвардии, это те, кто вступает в нее по собственной воле. Потому что… Я бы предпочла, чтобы за моей спиной никто не следил, но или хотя бы не тот, кто вынужден был это делать. Преданность, которой нужно командовать, — это вовсе не преданность.

Наконец-то я замолчала.

Тишина такая густая, что кажется, она давит со всех сторон. Никто не произносит ни слова. Никто не двигается. Кажется, никто даже не дышит. Вес семидесяти пяти комплектов гипер-интеллектуальных глаз тяжело ложится на мои плечи, заставляя меня чувствовать себя меньше с каждой секундой. Я заставляю свой позвоночник выпрямиться, не желая показывать слабость под их коллективной оценкой.

Видят ли они, как дрожат мои колени?

Их выражения лиц ничего не говорят. По правде говоря, я не уверена, как они меня воспринимают. Возможно, как и их командир, для них я всего лишь маленькая девочка с жалкими проблемами, от которых легко отмахнуться. Наглый, капризный ребенок, сующий свой нос в дела, в которые не имеет права вмешиваться.

— Что ж. Если Ее Королевское Высочество наконец-то закончила… — Голос Бейна хлопает, полный самодовольства. Очевидно, моя речь нисколько его не поколебала. Он поворачивается к своим людям. — Спасибо за внимание. Вы свободны.

Я готовлюсь к удару, наблюдая, как они уходят, но, к моему неизменному удивлению…