Следственный экспериМЕНТ. Записки из органов - Ливанов Борис. Страница 22

«Повезло», — констатировали «старики», которым так и не удалось поколебать уверенность «молодого» в том, что он гениальный опер.

Домашнее видео

Случилось это в то смутное время, когда поддельную водку разливали чуть ли не в каждом третьем гараже, а в магазинах на происхождение горячительного особого внимания не обращали. Милиции такими подпольными цехами заниматься было некогда, да и бесполезно. Закроешь один гараж, как «водочники» перебирались в соседний. Чтобы закрыть дельцов на реальный срок требовалась весьма серьезная работа. А времени на хорошую разработку как всегда не было.

Но тут кривая смертей от отравлений водкой пошла вверх, и на милиционеров насели с требованием пресечь тотальную торговлю паленой водкой. И даже помогли с видеоаппаратурой, которую выделили всего на сутки.

Гараж, в котором должны были разливать водку, вроде тоже установили. Туда и воткнули видеокамеру. Ну а сигнал шел на компьютер, который установили в соседнем доме. На дежурство никого не оставили, запись шла автоматически. Через сутки «технари» свою аппаратуру забрали, а опера сели смотреть диск, который записали.

Нельзя сказать, что не записалось ничего. Главный подозреваемый в разливе паленой водки был налицо. Но вот процесса разлива водки не было. Вместо него был записан другой процесс — сексуальных утех «дельца» и неизвестной операм девицы.

Милиционеры с удовольствием просмотрели «домашнее видео», но вот для дальнейшей разработки эта запись не годилась. Опера плюнули и забыли, переключившись на другие дела. Но через пару месяцев «делец» все-таки попался с водкой. Однако доказательств для реальной посадки опять не хватало. И в этот момент опер вспомнил про злополучную запись. Оставив подозреваемого в кабинете под надзором сержанта, милиционер рванул в соседний кабинет. Там он вставил диск в компьютер, прочитал дату записи, быстро набросал на чистом листке «заяву» и вернулся к подозреваемому.

— Значит, говоришь, водку купил на базе? — уточнил опер.

— Именно, — кивнул «делец». — Я же вам и документы предъявил.

Опер посмотрел на накладные, которые предоставил делец. Те вызывали серьезные подозрения, но следов явной подделки не несли.

— Ну и черт с ней, с водкой, — констатировал опер. — У нас на тебя другое заявление имеется. Об изнасиловании.

— О каком изнасиловании? — изумился задержанный. — Ты мне горбатого не лепи.

— Ничего я не леплю, — невозмутимо ответил опер. — Вот заявление, в котором гражданка С. подробно и обстоятельно пишет о том, как ты обманом заманил ее в гараж. Случилось это в такое-то время такого-то числа. А гараж расположен там-то. Скажешь, не было?

«Делец» наморщил лоб и стал судорожно вспоминать. Воспоминания его не вдохновили. Он припомнил, что действительно занимался сексом примерно в названное милиционером время в гараже. Но вот изнасилования-то не было! Было обоюдное согласие. Он так оперу и сказал.

— Ну это ты в суде доказывать будешь. Потерпевшая говорит, что было, так что мы тебя закрываем. И до суда посидишь в СИЗО.

В СИЗО, да еще по такой статье задержанному никак не хотелось. Он попытался объяснить оперу, что никого не насиловал. Но милиционер проявил такое знание деталей, что «делец» ясно осознал — случайная знакомая, с которой он связался пару месяцев назад, действительно написала заявление об изнасиловании. Иначе откуда в милиции настолько осведомлены о тех событиях?

Дело усугублялось тем, что он слабо помнил ту свою знакомую. Задержанный ничего о ней не знал, а потому верил в то, что она могла написать заявление. Но почему не сразу?

— Так у нее муж недавно приехал из командировки, — охотно пояснил опер. — А у жены интересная болезнь. Он ее допросил приватно, и она сказала, что ее изнасиловали. Так что извини, но придется тебе «петушиный» угол обживать.

Подобная перспектива «дельца» очень не порадовала. И он с ходу предложил оперу сделку. Тот для виду поколебался, но согласился. Согласно этой сделке, задержанный признается в незаконном предпринимательстве, сдает склад со спиртом, из которого делают паленую водку. А милиционер убеждает заявительницу забрать заявление. Вот таким образом, в результате «домашнего видео», была пресечена деятельность сразу нескольких цехов по производству паленой водки.

Борщ и немцы

В последние годы иностранные полицейские довольно часто стали приезжать к своим российским коллегам. Но если во время самых первых визитов западным представителям охраны порядка устраивали насыщенные программы, то в последнее время такие визиты подразумевают и неформальное общение.

Однажды в Петербург приехали немецкие полицейские. Их, как положено, провели по нашим лабораториям, познакомили с оперативными работниками из Главка, сводили в Эрмитаж и т. д. В конце концов дело дошло до посещений районных управления внутренних дел. Делегацию разделили на несколько частей, так что в каждой группе оставалось по 2–3 человека, и отправили «в свободное плавание» по разным РУВД. Само собой, с переводчиками.

Одному из райотделов повезло принимать у себя главу криминальной полиции одного из небольших городков ФРГ и его коллегу из отдела убийств. Немцы попались весьма симпатичные и понятливые. Не обращая внимания на внешний вид помещений в РУВД, они старались вникнуть в специфику работы русских милиционеров. И так они понравились начальнику криминальной милиции райотдела, что тот решил пригласить их к себе домой на ужин.

Подобные контакты не возбранялись, а даже, наоборот, поощрялись. Начкрим позвонил жене, предупредил, что через пару часов приведет иностранцев. Та достала заначку, пробежалась по магазинам, и к приходу гостей все уже было готово.

Особых изысков, конечно, гостям не предложили. Но тех изыски как раз и не интересовали. Усевшись за стол, выпив по стопочке под салатик, гости навалились на наваристый борщ. Едят да нахваливают, мол, какой вкусный борщ. И тут кто-то из немцев спросил:

— А из чего варили? — спросил по-немецки.

Переводчик из университета МВД перевел, и тут хозяин решил блеснуть своими познаниями в немецком, который учил в школе лет этак 30 назад.

— Хунд!

— Вас? — аж поперхнулись немцы.

— Хунд, — пояснил хозяин, но, видя, что гости оцепенели и побросали ложки, милиционер повернулся к переводчику, который тоже пребывал в некоем ступоре, — ну цыпленок.

— Господи! — выдохнул переводчик и, поспешив внести ясность, обратился к немцам: — Найн хунд, аус хун!

Немцы облегченно перевели дух, а потом заржали. И долго не могли остановиться. В конце концов выяснилось, что своими попытками продемонстрировать знание языка милиционер чуть было не отправил иностранных коллег в туалет облегчить желудок. Как, немного успокоившись, объяснил переводчик, хозяин дома чуточку перепутал слова. На вопрос «из чего сварен борщ» он хотел ответить «из цыпленка». По-немецки цыпленок — хун. Но, что-то перепутав, он сказал «хунд», а это слово переводится «собака».

Бабушки-колдуньи

Любой милиционер, работающий в уголовном розыске, просто обязан быть хорошим физиономистом и иметь хотя бы небольшие навыки психиатра. Чтобы распознавать сумасшедших, обивающих пороги отделений милиции с заявлениями о происках инопланетян или испытаний психотронного оружия. Если вовремя не распознать не вполне нормального заявителя, то у сотрудников уголовного розыска могут возникнуть весьма серьезные проблемы. Так получилось с героем нашего повествования.

Заявительница, на вид вполне приличная женщина «бальзаковского» возраста, пришла в милицию ранним утром. Дежурному она сказала, что ее пытались убить, и тот отправил женщину к оперу. А милиционер к тому времени находился на ногах уже больше полутора суток и соображал слабо. Видимо, поэтому он слушал заявительницу не очень внимательно. А думал лишь о том, как бы побыстрее закончить дежурство и поехать домой отсыпаться. В результате он принял заявление, зарегистрировал в журнале и отправился домой.