В плену их желаний (СИ) - Мираж Лика. Страница 36
А теперь…
Они садятся в машину, звук захлопнувшийся дверцы бьёт по макушке обухом, кривятся полные губы. Едва-едва пахнет бензином, дорогим мужским одеколоном и сигаретным дымом. За тонированным стеклом блекнет неоновая вывеска «Магнолии». Машина отъезжает. Здание отдаляется. Дом Ханны отдаляется.
Ей уже лучше, слюна не мешается с кровью. Бутылка малиновой минералки утоляет жажду.
– Куда мы едим?
– Ко мне. Пока что. Потом… увидишь.
Алекс обнимает её. Ханна не против, объятия – это всегда приятно. В отличие от секса.
Там как повезёт.
Ей очень хочется спать.
Так странно смазано покидать «Магнолию», ничего никому не сказав. Не завещав Лисоньке ящик с украшениями или шёлковые платья. Не плюнув в лицо Френка и не кинувшись ему на руки, прижав всем телом, словно к отцу.
Не так уж и плохо было.
Тогда почему внутри звенит пустота?
Она утыкается носом в шею Алекса, поддаваясь соблазну закрыть тяжёлые, будто у Вия, веки.
– Ты. Меня… Похитил.
А что выходит в ответ?
Невнятный, как и весь этот вечер, поцелуй в волосы.
Тёплый и мягкий, словно парное молоко.
– Хорошо.
***
Когда Лейла валится на пол, Френк поднимается, чтобы выйти из зала и спуститься в подвал. Но на полпути останавливается. И возвращается. Как раз вовремя, потому что большинству абсолютно плевать, в отключке девушка или нет, если она шлюха и так или иначе валяется задницей кверху.
Первым делом он подходит к Жану, что болтает с какой-то темноволосой девицей, которой одна из проституток лижет пальцы ног.
– Я думаю, Ханна своё отработала, сам понимаешь, штучка она дорогая, и если тебе нужно ещё – плати за каждого, кто к ней притронется.
Жан усмехается:
– Я думал, она будет куда выносливее.
– Обычная молодая девушка, опытная и красивая, безусловно, но мужчин было слишком много. Выходной я ей давать завтра не собираюсь, так что пусть лучше выспится.
Жан машет рукой, мол, если надо, забирай.
– Куда пошла моя невеста?
– Я не видел, наверное, домой.
Жан приподнимает бровь.
– Наверняка просто приводит себя в порядок. Хочу, чтобы она вернулась к гостям.
Френк уже не обращает на него внимания. Чёрта-с-два он ещё кому-нибудь разрешит праздновать здесь свадьбы! Такого разврата «Магнолия» за один вечер не видала с момента основания! Чёртова аристократия…
***
Ханна окончательно восстанавливается в дороге. Хамелеоны не только спецы в маскировке, они ещё и, должно быть, самые живучие существа из всех магических тварей. Почему-то она раньше никогда не думала о себе в таком ключе. Френк убеждал, что всё, на что она способна в этом жестоком мире – это ублажать клиентов. А если перейдёт черту, привлечёт к себе внимание и навлечёт на себя такую беду, что по сравнению с ней будни в «Магнолии» покажутся раем.
Звучало логично, а теперь…
Теперь она свободна.
Водитель довозит её и Алекса до загородного дома в современном стиле. Он стоит посреди высоких сосен, за которыми поблёскивает синева то ли реки, то ли озера. Красиво. Воздух свежий настолько, что с непривычки в носу начинает свербеть.
– Идём? – Алекс улыбается. У него снова хамелеоньи жёлто-оранжевые глаза. Должно быть, успел снять линзы или что-то в этом роде.
Странное чувство, когда на тебя смотрит вот так прямо и открыто – сородич.
Ханна впервые по-настоящему осознаёт свою связь с Алексом, по телу разливается тепло, по венам течёт родство.
И как после этого затаскивать его в постель?!
Жесть.
– И почему, говоришь, я не должна сбегать от тебя? – идёт она за ним, покачивая бёдрами.
– Физически не сможешь. Ты зависишь от меня, во мне сосредоточие твоей силы. Ведь я – мужчина.
– Мне кажется, это нелогично. Именно женщины всегда считались хранительницами чего-то там.
Алекс на мгновение притормаживает, но тут же исправляется.
– Хамелеоны и люди живут по разным правилам, детка. Да и куда ты хочешь убежать? Зачем? До того несколько лет куковала в своём борделе и не жаловалась.
– Вот именно! Я, матушки-блятушки, не жаловалась!
– В любом случае ты моя, котёнок.
Она морщится.
– У меня есть имя.
Он открывает перед ней дверь и они заходят в дом, где едва уловимо пахнет смолой, словно его только что построили из ничем не покрытой древесины. Внутри царит какой-то японский даже минимализм, приятный, но после очаровательно-вычурной «Магнолии» – пустой.
– Что, имя настоящее? – усмехается он и будто действительно ждёт ответа. – Зачем ты носишь на себе чужой облик? Ты концентрируешься даже сейчас.
Она ведёт плечом, осматривая при этом дом так, будто бы переехала сюда навсегда.
– Привычка, я почти не замечаю.
– И это поражает. Так менять облики – одна из высших ступеней мастерства. Моё почтение.
– Ты бы поработал в борделе сам, выштрудировался бы только так.
– Я предпочитаю другие способы тренировок.
Они заходят в большую кухню с мраморным гарнитуром и картинами с пушистыми котами. Мило и странно. Уют своеобразный, так что Ханне нравится.
Она садится за стол, Алекс ставит чайник и ищет что-то в холодильнике. Словно они уже давно знакомы, всё запланировали, обсудили даже, какого цвета в этом доме будет чайный сервиз. При таком раскладе – какие тут могут быть слова и возражения.
Перед Ханной ставят тарелку с разогретой пиццей и чашку матчи с молоком.
– Вкусно, – не выдерживает она и позволяет себе по-настоящему улыбнуться, на какое-то время просто… выдохнув. Расслабившись.
– «Гортензия» в отличие от «Магнолии», организация, где тебе будут давать более чистую работу, в разных уголках мира, так что мы сможем путешествовать.
Она приподнимает бровь и задумчиво жуёт, а когда проглатывает, усмехается:
– Убивать там или воровать – это работа почище? Какого же ты мнения обо мне?
– Во-первых, убивать нужно будет не так часто, во-вторых, я считаю, если ты так хочешь это знать, что ты дешёвая шлюха.
Хоть и беспокойное, но ощущение теплоты, словно ливнем смывает, и из-за него же, видимо, мокнут её глаза. Она быстро берёт себя в руки. Но осадочек холодком ощущается в позвоночнике.
– Самая дорогая из всех. И самая искусная. Ты мне просто завидуешь, каждый втайне мечтает быть проституткой.
Алекс едва ли не давится и вцепляется пальцами в стол от смеха. А затем хватает её за руку и целует нежную кожу.
– Прозвучало грубо, но я так думаю. «Магнолия» – дешёвое блядская дыра, ты могла бы найти место гораздо лучше, но с другой стороны, откуда тебе было это знать, верно? – он снова улыбается. – Я не виню тебя и не считаю, что с тобой что-то не так. И даже не буду вспоминать о твоём прошлом, если ты этого не захочешь.
– О, как мило с твоей стороны, я очарована.
– И для справки: я никогда не мечтал стать проституткой.
Они смеются, затем Алекс добавляет ещё кое-что:
– И мне плевать на то, насколько ты искусна, Ханни. Я в девушках ценю совсем другое.
Она замирает, накалывая на вилку пеперони:
– И что же?
Боже, будто нет важнее дел, чем его грёбаные фетиши…
Алекс отпускает её руку.
– Покорность.
…но Ханну, словно невинную прелестницу, бросает в дрожь.
***
Френк был слишком ослаблен, чтобы понять, что произошло, сразу же.
Он так долго удерживал свой бизнес, посвятил ему всё свою жизнь, чтобы хоть как-то держаться на плаву, а когда узнал, что Равен испарился и увёл с собой хамелеона и лисицу – ничего не почувствовал.
Возможно, это шок. Защитная реакция. Что-то такое.
А может быть он слишком устал… продолжать.
В итоге сил хватило только на то, чтобы оборвать связь дракона с девушками, чтобы они не пошли за ним и не привлекли ко всему этому лишнее внимание.
Теперь им легче сбежать, но только если они узнают, что свободны и захотят что-то менять, а этого не произойдёт. И по привычке никто не ступит за порог «Магнолии», как оно было всегда.