Моя. Чужая. Истинная (СИ) - Сафина Анна. Страница 31

Чем ближе подходил к домику повитухи, откуда всё началось, тем отчетливее ощущал повсюду запах своей масойи. Поднял нос, раздувая ноздри, и принюхался к окружающему пространству. Ощерился, наконец, догадавшись о причине моей озабоченности.

Приглушил эманации силы, бесшумно поднялся по ступенькам сна крыльцо, по памяти ступая на не скрипящие половицы. Внутри домика было тихо, но чисто — ни следа от утренней драки. Заскрежетал зубами, с неудовольствием чувствуя на всех чистых поверхностях аромат Нереи, которая корежилась и тратила силы, чтобы убрать беспорядок, учиненный другими самцами.

Волколак мой оскалился, желая оградить масойю от грязной работы, но что-то подсказывало мне, что воспитание будет проходить тяжело и со слезами. Главное, не проявить слабину в самом начале, иначе самочка догадается, что может вить из меня веревки, и сладу с ней больше не будет.

Старухи в доме не было, и я дернул уголками губ, предвкушая, как мы с Нереей продуктивно проведем время до застолья. Девчонка нашлась в закутке, где повсюду были развешены сушеные травы, на криво сколоченных шкафчиках стояли горшки и склянки с отвратительно пахнущим варевом, а сама она что-то помешивала в котле. Вид у нее был сосредоточенный и увлеченный, волосы растрепались, и между спутанных прядей застряли листики. Не чуй я, что в ее запахе не было ни единой примеси чужого самца, заревновал бы при виде этого зрелища.

— Где ты была — откинул полог и облокотился плечом о косяк. В кожу мне впилась заноза, и, зашипев, я дернулся, со злобой глядя на зазубренную раму.

— Вы меня напугали, — вскрикнула Нереа и уронила в котел лопатку с длинной ручкой.

Заметалась взглядом между мной и тонущей деревяшкой, словно не знала, за что взяться первым делом, и я облегчил ей задачу, испытывая нежность от ее трепыханий. Словно птичка, попавшая в силки и не знающая, в какую сторону лететь, чтобы освободиться. Полетай пока, помаши крылышками напоследок, масойя, скоро я захлопну капкан, и такой возможности больше у тебя не будет.

— Займись варевом, красивая, а потом мной, — подтолкнул ее приказом, в который вложил толику силу, и прошел внутрь помещения, садясь на крепкую с виду скамью.

От моего веса лавка натужно заскрипела, и я напрягся, опасаясь, что она развалится, но конфуза не произошло. Кособокое сооружение оказалось довольно крепко сбитым и, кроме скрипа, больше звуков не издавало.

Пока Нереа занималась спасением утопающей лопатки, я вытянул ноги и стал разминать плечи и шею, ощущая, как тело грузно осело, но на несколько секунд от хруста позвонков стало легче. Будто выдохнул после тяжелого трудового дня и, казалось, вернулся домой. Под бок к жене.

Прищурился и глянул на масойю, с удовольствием подмечая ее выверенные движения без излишней суеты, фартук поверх простецкого платья и умильно сосредоточенное личико. Идеальная картина домашнего уюта, вот только вместо дурно пахнущего варева предпочел бы ароматное мясо, а вместо тишины — топот детских ножек.

— Давайте я посмотрю. Вы, наверное, занозу себе загнали. Всё-такие волчья шкура хоть и крепкая, но не металлическая, — с этими словами подошла ко мне Нереа, а мне доставили удовольствие ее смелые попытки пошутить. Значит, она моего волколака не боялась, и для меня это было высшей наградой сегодняшнего дня.

— Не вы, а ты, — улыбнулся, стараясь не демонстрировать острые клыки, чтобы не спугнуть интимность момента. — С твоих рук приму даже яд, птичка.

Наклонился, как только она привстала рядом, изучая мое плечо, и вдохнул аромат у девичьей шеи. Заметив мой взгляд, Нереа покраснела и хотела было отскочить, но волколак почуял запах своей добычи, и левая рука у меня дернулась инстинктивно. Схватил ее за дальнее бедро, обхватывая за попу, и притянул ближе к себе. Так-то лучше.

— Давай, красивая, поработай пальчиками.

Двусмысленная фраза окончательно вогнала ее в краску, и наградой мне послужил алый румянец, свидетельствовавший о целомудренности моей масойи. Редкое и самое ценное качество, о котором мог мечтать далеко не каждый волколак.

На Нерее висела моя рубаха, оголяя покатые плечи и молочную кожу, блестевшую от пота, словно совсем недавно она бежала в попытке спастись от хищника. Ее с головой выдавали феромоны — характерный запах испытанного ей стресса еще витал в воздухе и дразнил зверя, понукая соблазниться и укусить пойманную добычу, так неосторожно попавшуюся мне в лапы.

Ухмыльнулся, тормозя волколака, который от предвкушения чуть ли не молотил лапами по земле, и опустил глаза к венке, пульсирующей на стыке ее шеи и ключицы.

Трепетание предсердий манило и выдавало ее волнение, предавая свою хозяйку естественными реакциями своего слабого тела, и я наслаждался каждой секундой наших прелюдий.

— Я подцеплю занозу иголкой, — предупредила меня Нереа, словно между нами не происходило химии.

Последовавшие за ее словами легкие пощипывания тонкого острия воспринимались мной, как легкий комариный укус. Удивительно, что в драке тело собрано и не ощущает ударов, быстро регенерируя, но такое незначительное повреждение, вызванное обычной маленькой деревяшкой, беспокоит зверя больше, действуя при этом на нервы.

Как только масойя радостно вскрикнула, доставая из меня занозу, я поддался импульсивному желанию и поцеловал ее в венку, которая продолжала суматошно пульсировать. Моя порывистость застала полукровочку врасплох, но ответный отклик был незамутненным и естественным, как сама жизнь.

— Нам нельзя, — выдохнула она с сипением сквозь зубы.

Коленки ее задрожали, и я притянул ее трепещущее тело ближе к себе, наслаждаясь тем, как плотно ее животик прилегал к моей оголенной груди, как отрывисто, с перерывами и резкими ускорениями стучало крохотное беззащитное сердце, и как инстинктивно она подставляла моему зверю шею, признавая во мне вожака.

Мягкие нежные ручки сначала неуверенно легли мне на плечи, но затем, когда я забрался под рубаху и провел пальцами вдоль тонкого позвоночника сверху вниз, острые ноготки впились мне в кожу, а из девичьего рта вырвался не то глухой стон, не то протяжный писк.

— Нам всё можно, птичка, — пророкотал и, схватив ее за талию, единым движением усадил к себе на колени. Так-то лучше.

Ее попка ладно уместилась сверху, а вот моя ладонь собственнически легла на законное место, где ей полагалось находиться всегда — на ее бедра. Нереа, как и полагается кроткой невинной лани, опустила глаза долу и прикусила губки, не представляя, что делала со мной этим простодушным жестом, в который не вкладывала ни капли смысла. Но зверь мой от вида движений ее язычка бесновался, испытывая мою силу воли на прочность.

— Мне страшно.

Ее неожиданное признание заставило моего волколака замереть и прищуриться, а затем мы оба мысленно взревели, желая заграбастать самочку и подмять под себя, ограждая от всех внешних угроз.

Испуга в ее запахе не было, но легкая дрожь девичьего тела позволяла мне ощущать все грани ее доверия. Иначе она бы не призналась в своих страхах, и я это по-настоящему ценил.

— Почему, масойя? — слегка прорычал и провел кончиками клыков по оголенной беззащитной шейке.

— Мой жених ведь Киран, отец разозлится, если узнает, что вы… что ты, — поправила себя, увидев мой недовольный взгляд.

Вздрогнула, но мне это не понравилась. Она должна меня уважать, как своего самца и альфу, но ни в коем случае не испытывать страх.

Внутри зародился гнев на Титуса и всю стаю Райдзена, поведение которых повлияло на неуверенность моей самки.

— Я никогда не обижу тебя, Нереа. Настоящий самец заботится о своей самке, не бьет ее и ни к чему не принуждает. Только воспитывает.

— Все вы называете это воспитанием.

Голос ее дрожал, и волколак ощерился, вставая на дыбы.

— Давай не будем об этом сегодня, иначе я не сдержусь и разорву кого-нибудь на части, — глухо проревел, слишком сильно прижимая девчонку к себе за бедра.

Опомнился, когда услышал ее вскрик, и сразу же поцеловал в плечо, заглаживая вину.