Осужден пожизненно - Кларк Маркус. Страница 3

Вечером 3 мая 1827 года лорд Беллазис присутствовал на голубиных состязаниях в Хорнси-Вуде и, отделавшись от назойливых приставаний своего дружка, некоего Лайонела Крофтона, молодого повесы, чья репутация в спортивном мире была весьма сомнительной (Крофтон пытался уговорить его поехать в Лондон), заявил ему о своем намерении отправиться к себе домой через Хэмпстед.

– У меня там свидание, – оказал он.

– С женщиной? – поинтересовался Крофтон.

– Вовсе нет, с пастором.

– С пастором?

– Ничего удивительного. Он совсем недавно посвящен в сан. Мы встретились с ним в прошлом году в Бате, когда он приехал из Кембриджа на каникулы, он был так услужлив, что проиграл мне небольшую сумму.

– А теперь он вас ждет, чтобы отдать вам долг из своих первых пасторских денег? От всей души желаю вашей милости хорошо провести время. Однако мы должны торопиться, становится уже поздно.

– Спасибо, дорогой сэр, за это «мы», но я должен поехать туда один, – сухо заметил лорд Беллазис. – Завтра вы сможете рассчитаться со мной за прошлую игру. Никак бьет девять? Спокойной ночи.

В половине десятого Ричард Дивайн покинул материнский дом, чтобы начать новую жизнь. Итак, в силу рокового стечения обстоятельств, порождающих события, отец и сын шли навстречу друг другу.

На тропинке молодой человек чуть не столкнулся с сэром Ричардом, возвращавшимся из деревни. Он вовсе не стремился искать встречи с человеком, перед которым так жестоко провинилась его мать, и намеревался разминуться с ним в темноте. Но, увидев его одного на пути в его осиротевший дом, блудный сын вдруг ощутил желание оказать ему напоследок несколько прощальных слов раскаяния. К его удивлению, сэр Ричард шел быстро, как-то странно подавшись вперед, словно теряя равновесие; взгляд его, устремленный в пространство, не воспринимал окружающее. Несколько испугавшись его вида, Ричард поспешил вперед и на повороте тропинки увидел нечто ужасное, и причина смятенного состояния старика предстала пред ним во всей своей жуткой реальности. Уткнувшись лицом в вереск, лежал человек. Рядом валялся тяжелый хлыст для верховой езды с перепачканной кровью рукояткой и раскрытый бумажник. Подняв его, Ричард прочел вытисненную золотыми буквами надпись: «Лорд Беллазис».

Несчастный юноша опустился на колени перед телом отца и приподнял его. Череп лорда был проломлен ударом, но жизнь еще теплилась. Охваченный ужасом, уверенный, что сбылись самые страшные опасения его матери, Ричард продолжал стоять на «оленях, держа в объятиях своего отца, выжидая, когда убийца, имя которого он носил, будет в безопасности. Его воспаленному воображению показалось, что прошел целый час, прежде чем в окнах зажегся свет: значит, сэр Ричард благополучно прибыл в свои покои. Еще не зная, как и кого призвать на помощь, он оставил убитого на том же месте и поспешил в город. Как только он вышел на дорогу, он услышал голоса, и добрая дюжина людей – один из них держал в поводу лошадь – накинулась на Ричарда и повалила его на землю.

Ошеломленный столь грубым нападением, молодой человек и не подумал об угрожавшей ему опасности. Его рассудок давал лишь одно ужасное объяснение этого преступления и не видел другого, достаточно очевидного, которое уже пришло в голову хозяину трактира «Три испанца».

– Боже милостивый! – воскликнул он, вглядываясь в лицо убитого, освещенное бледным светом луны. – Ведь это же лорд Беллазис! Ах ты, проклятый злодей!

Джем, давай-ка его сюда, быть может, его милость опознает убийцу!

– Я не убийца! – воскликнул Ричард Дивайн. – Ради бога, милорд, окажите им…

И тут он умолк, поставленный на колени схватившими его людьми, глядя с отчаянием и мольбою в лицо умирающему.

У некоторых людей эмоциональная встряска вызывает усиленное кровообращение, и в минуты опасности они начинают быстро соображать. И в этот роковой момент, когда глаза отца и сына встретились, Ричард внезапно оценил весь ужас своего положения и ту опасность, которая ему угрожала.

Появление лошади без седока всех всполошило. Посетители «Трех испанцев» бросились на поиски и обнаружили незнакомого человека в грубой одежде, поспешно удалявшегося от того места где рядом с опустошенным бумажником и запачканным кровью хлыстом лежал умирающий человек.

Паутина косвенных улик уже опутала Ричарда. Час назад он мог бы легко спастись. Стоило ему только крикнуть: «Я – сын сэра Ричарда Дивайна. Пойдемте со мной в тот дом, и я вам докажу, что я только что вышел оттуда» – и его невиновность была бы немедленно доказана. Но теперь уже было поздно. Хорошо зная сэра Ричарда, он не сомневался в том, что, встретив лорда Беллазиса, старик в порыве бешеной ярости убил его как человека, оскорбившего его честь. И сын лорда Беллазиса и леди Дивайн понял, что он очутился в положении, которое вынуждало его либо пожертвовать собой, либо обрести возможность спастись ценой позора матери и гибели человека, ею обманутого. Если изгнанного сына приведут домой как арестованного, сэр Ричард – теперь дважды сокрушенный судьбой – несомненно от него отречется; и тогда, чтобы, оправдаться, ему придется рассказать историю, которая предаст откровенному позору мать и приведет на виселицу самого сэра Ричарда, которому он обязан своим образованием, а также прежним благосостоянием. И потрясенный юноша оставался коленопреклоненным, не в силах вымолвить ни слова.

– Скажите, милорд, – спросил умирающего хозяин трактира, – этот человек хотел вас убить?

Лорд Беллазис сделал одно последнее усилие. Не спуская с лица сына пытливого взора, он покачал головой, затем поднял слабеющую руку, как бы желая указать на кого-то вдалеке, откинулся назад и умер.

– Может, ты и не убивал его, но ты его ограбил, – пробурчал трактирщик, – придется тебе сегодня провести ночь в тюрьме на Боу-стрит. Том, сбегай-ка за патрульным, пусть он сообщит у заставы, что сегодня у меня есть пассажир для кареты. Бери его, Джек! Эй ты как тебя звать?

Он дважды резко повторил свой вопрос, прежде чем задержанный ответил. Подняв свое бледное лицо, черты которого обрели суровость и жесткость, Ричард Дивайн сказал решительно и твердо: «Доуз. Руфус Доуз»…

Так началась его новая жизнь. Руфус Доуз, обвиненный в убийстве и ограблении, провел бессонную ночь в тюрьме, ожидая наутро решения своей судьбы.

Двое других людей с таким же нетерпением ждали утра. Один из них – мистер Лайонел Крофтон; другой – тот всадник, у которого было свидание с лордом Беллазисом у сосен в Хэмпстедской Пустоши. Что же до сэра Ричарда Дивайна, то он никого уже больше не ждал, так как, придя в свою комнату, он упал, насмерть пораженный апоплексическим ударом.

Книга первая

В МОРЕ. 1827

Глава 1

АРЕСТАНТСКИЙ КОРАБЛЬ

В безветренной тишине тропического полдня, когда воздух горяч и удушлив, а бронзовое небо безоблачно, тень от «Малабара» одиноко скользила по сверкающей поверхности моря.

Раскаленный солнечный шар, поднимавшийся слева, медленно катился по ослепительной синеве и в конце дня уже с правой стороны погружался в океан огненно-красным пятном в согласном сиянии воды и неба. А сейчас он стоял уже довольно низко, и его лучи заглянули под тент, прикрывающий кормовую часть палубы, и разбудили молодого человека в военной форме, дремавшего на бухте каната.

– Вот чертовщина, – сказал он, поднимаясь и потягиваясь с ленивым вздохом человека, не обремененного делами. – Я, должно быть, заснул.

Держась за штаг, он повернулся и посмотрел на шкафут. На палубе никого не было, если не считать рулевого у штурвала и часового на шканцах. Вокруг корабля кружило несколько птиц: пролетев под иллюминатором на корме, они тут же снова появлялись на носу. Ленивый альбатрос, разбрызгивая воду, поднимая на поверхность, сверкающие струйки стекали с его крыльев, и он летел по ветру, а на том месте, где он только что был, проскальзывал уродливый плавник беззвучно плывущей акулы. Доски отдраенной палубы были липкими от подтаявшей смолы, а медная поверхность футляра с компасом блестела на солнце, как драгоценный металл. В воздухе – ни малейшего бриза; корабль неуклюже переваливался на волнах, его обмякшие паруса с размеренным звуком хлопали о мачты, а бушприт взлетал над гребнем волны и рывком опускался в воду, заставляя дрожать и напрягаться все снасти. На полубаке несколько солдат – кто в чем – играли в карты, курили или наблюдали за удочками, висевшими на кран-балках.