Варрэн-Лин: Сердце Стаи (СИ) - Ариманта Юна. Страница 39

Оскаленная морда Тирсвада с горящими алым огнем глазами.

Реки крови, текущие по деревенским улицам.

Мужские руки, скользящие по ее телу, и горячие капли с острым запахом крови на ее лице.

Похабная ухмылка разбойника с гнилыми зубами и испуганно трясущая ушами лошадь. Приветливо тараторящая хозяйка трактира в болотной деревне.

Замахивающийся кочергой Ливей.

Сильный удар по правому боку пробудил Динку и заставил свернуться клубком в ожидании следующего удара, но его не последовало. Динка осторожно приоткрыла глаза, пытаясь понять где она, и что с ней происходит. Она уснула в седле, а затем упала с лошади на землю.

Динка подхватила коня за повод, пока тот тоже не убежал и огляделась. Пыль на дороге осела, и, освещенная ярким лунным светом, дорога была видна до самого горизонта. Динка подбежала к ближайшим катышкам лошадиного навоза и потрогала их рукой. Холодные. Она опять отстала от каравана. Но сил взбираться на лошадь и скакать вдогонку не было совсем. Да и конь уже шагал, едва перебирая копытами. Динка оглянулась в поисках хоть какого-нибудь человеческого жилья. Но кругом высокой стеной стоял густой еловый лес.

Динка свела коня с дороги и углубилась в лесную чащу. Оставаться на дороге было опасно. Утром здесь поедут гвардейцы, догоняющие повозки с преступниками. Ей важно не попадаться им на глаза. Она пустится в новую погоню только после того, как они проедут. А проехать они должны на рассвете. Можно будет встать пораньше, уцепиться им в хвост и спокойно догнать караван.

Динка, едва шевеля руками, поухаживала за конем. Сбежала лошадь Хоегарда, а верный товарищ — конь Вождя, остался с ней. Затем она разожгла костер и нанизала на ветки вяленое мясо, как это делали ва́ррэны на последней стоянке. Она подумала о том, что пора прекращать питаться одними сухарями, а то сил совсем не останется. Завернувшись в плащ и устало вытянувшись у костра, Динка едва приоткрытыми глазами следила за готовящейся едой, когда увидела в темноте леса две светящиеся желтым точки. И почти одновременно с этим испуганно захрапел связанный конь. Чтобы он не убежал, Динка не только привязала его, но и спутала веревкой его ноги.

Динка вскочила на ноги и обвела взглядом окружающие ее кусты. Желтых светящихся точек было много, больше десяти пар, рассеянных по окружности. И кольцо их медленно сужалось. Динка сразу поняла, что происходит, но страха не было. Только обреченная решимость подороже продать свою жизнь.

Она совершила смертельную ошибку, решившись ночью среди леса поджарить на костре мясо. Его сочный запах далеко распространился в прозрачном ночном воздухе и привлек к себе внимание голодной стаи волков. Динка потянулась за метательными кинжалами на поясе.

«Получится тогда, когда от точности удара будет зависеть твоя жизнь», — сказал ей Тирсвад у колодца, когда у нее не воткнулся в сруб ни один из брошенных ножей. Чтобы не чувствовать свое одиночество перед опасностью, Динка вызвала из памяти холодную улыбку Тирсвада в тот момент, когда он, красуясь, метнул кинжал под немыслимым углом в сруб колодца.

«Я справлюсь. У меня получится. Если у Тирсвада получается, то и я смогу», — убеждала она себя, укладывая в ладонь кинжал так, как учил ее беловолосый ва́ррэн. Динка надеялась, что с такого расстояния, она не промахнется.

Волки, не боясь даже костра, который неярко тлел у ее ног, медленно наступали. В неровных всполохах пламени уже были видны их оскаленные пасти с торчащими желтыми клыками, с которых тягучими каплями стекала слюна. Динка сжала в руке первый кинжал, глядя на подобравшуюся ближе всех клыкастую тварь, и замахнулась, повторяя движения Тирсвада из ее воспоминаний и целясь чуть ниже оскаленной пасти, в мягкий хрящ шеи, начинающийся у собак прямо под подбородком.

Не дожидаясь, пока волк прыгнет, она быстро взмахнула рукой. Просвистел рассекаемый ножом воздух, и первая тварь упала на землю, хрипя и царапая податливую лесную почву когтистыми лапами.

Волки бросились вперед, словно Динка дала им команду. Дико заржал конь. Бедняга не мог даже отбиваться, так как ноги его были прочно связаны. На Динку прыгнули сразу трое огромных серых зверей, вздыбив на загривке шерсть, отливающую серебром в свете луны, и оскалив страшные зубастые пасти.

Динка метнула второй кинжал, и один из волков столкнулся с ним прямо в прыжке. Кинжал кувыркнулся и лишь плашмя ударил зверя. Толчок пришелся в массивную грудь волка, и нож даже не ранил его, но чудовище, получив удар в полете, рухнуло прямо в костер. Волк взвыл, ошпарившись. Запахло паленой шерсть. На брюхе и лапах волка вспыхнул огонь, и зверь с пронзительным визгом умчался в лес.

Второй и третий допрыгнули до Динки. Динка резко отшатнулась, прикрывая горло левой рукой, и тут же огромная зубастая челюсть сомкнулась на ее предплечье. Если бы не привязанный под одеждой кинжал, рука бы хрустнула от железной хватки волчьих челюстей. А так Динка ощутила только больно впившиеся в наружную поверхность предплечья зубы. Второй волк вцепился в правую ногу, но жесткое кожаное голенище сапога не дало его зубам добраться до нежной кожи.

Правой рукой, в которой был зажат следующий для броска нож, Динка изо всех сил ударила по морде, сомкнувшей челюсти на ее предплечье. Кинжал глубоко вошел в глаз. Волк завизжал, как щенок, и заметался по поляне, слепо натыкаясь на стволы деревьев. Динка выхватила длинный нож из левого голенища и сжала его в руке. Последний волк выпустил ее правую ногу, сообразив, что она защищена. И теперь стоял напротив Динки, подобравшись для прыжка и медленно, скользящими движениями, смещаясь к ней за спину. Динка настороженно поворачивалась вслед за ним, сжимая в руке длинный двадцатидюймовый кинжал. Динка и волк остались на освещенной луной поляне одни.

За Динкиной спиной слышался шум борьбы, треск ломаемых веток и истошное ржание связанного коня, но Динка не решалась обернуться, чтобы не пропустить прыжок стоявшего напротив нее волка.

Раненые волки, скуля убежали. И только один этот не желал сдаваться. Но он встретился с достойным противником. На поляне были не охотник и его жертва, а два равных соперника, ни один из которых не намерен был уступать.

Динка обратила внимание, что волк прижал уши и пригнулся к земле. Так всегда делала Райна — полусобака-полуволк, которая жила у Динки дома — перед тем, как напасть.

Динка тоже приготовилась: перехватила кинжал острием вверх, закрыла свободной рукой горло и тоже напрягла ноги.

Волк стремительно прыгнул, и в лицо Динке полетела оскаленная пасть. Динка резко присела, подныривая под передние лапы зверя и оказываясь прямо под беззащитным брюхом, покрытым редкими короткими щетинками. Она что есть силы полоснула волка зажатым в кулаке ножом от ребер до паха.

Леденящий душу вой раздался над лесом, а на Динку сверху рухнула тяжелая туша, вытряхивая ей под ноги внутренности и пачкая ее своей кровью. Динка, упавшая на землю, под тяжестью тела поверженного волка, быстро вывернулась и отползла, держа перед собой окровавленный кинжал. Но никого вокруг не было. На том месте, где был привязан конь, остались лишь обрывки веревок, да широкий кровавый след, уходящий в чащу леса.

Небо на востоке стремительно светлело, а она опять не смогла за ночь отдохнуть и восстановить силы. Караван с каждой минутой удалялся от нее все дальше. Динка наскоро перетянула искусанное предплечье чистыми бинтами, вспоминая как Тирсвад перевязывал сам себя с помощью здоровой руки и зубов. Подобрала с земли свою сумку, разгрызенную веревку и уздечку, оставшиеся от лошади, и побрела в сторону дороги.

В душу снова закрадывался страх. Но в этот раз она боялась не за себя, а за мужчин, сидевших в клетке и нуждавшихся в ее помощи. С каждой ее задержкой в пути, шансы на выживание у них все меньше. В дороге с ними могло случиться что угодно. Каждый из них мог умереть от ран. День проходил за днем, а они не получали еды, воды и не имели возможности перевязать раны. А если Динка не догонит и не освободит их до того, как кортеж войдет в столицу, то спасти их уже не получится. Их выведут на площадь и казнят. И тогда Динка никогда больше не увидит никого из них. Эта мысль неожиданно отозвалась внутри болью. Динка и не задумывалась раньше о том, что она привязалась к своим похитителям.