Мое время — ночная пора - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 28

— Эдвард был самым замечательным человеком, мужем и доктором из всех, кто когда-либо ходил по этой земле, — сказала она. — Это все тот чудовищный пожар, он его убил... Потеря места работы и всего архива... Это довело его до инфаркта.

— Миссис Коннорс, я говорила вам по телефону, что получаю угрозы в адрес моей дочери. Сейчас ей девятнадцать с половиной. Я места себе не нахожу, пытаюсь найти ее приемных родителей и предупредить о нависшей угрозе. Раньше я жила в этом городе. Пожалуйста, помогите мне. Доктор Коннорс рассказывал вам обо мне? Думаю, ему было что рассказать. Мои мать и отец со своими ссорами были городским посмешищем, они оставались вместе лишь для того, чтобы отправить меня в колледж. Поэтому ваш муж согласился со мной, что рассчитывать на их помощь не приходится. Он придумал историю, объяснявшую, почему я поехала в Чикаго. Он даже приехал и собственноручно принял роды в реанимационном отделении дома престарелых.

— Да, он делал такое ради многих девушек. Он хотел помочь им сохранить все в тайне. Джин, пятьдесят лет назад девушку с внебрачным ребенком ждала нелегкая участь. Ты знаешь, что актрису Ингрид Бергман осудили в Конгрессе за намерение родить внебрачного ребенка? Моральные нормы изменились — к лучшему ли, к худшему, тебе решать. Сегодня в мире вряд ли кто плохо подумает о незамужней женщине, рожающей или растящей ребенка, но мой муж был старомоден. Двадцать лет назад он строго соблюдал конфиденциальность в отношении будущих молодых матерей, скрывая все и от меня. Пока ты мне сама не сказала, я и не знала, что ты была его пациенткой.

— Но вам ведь известно про моих родителей.

Какое-то время Дороти Коннорс молча смотрела на Джин.

— Мне известно, что у них были проблемы. К тому же, я встречалась с ними в церкви, несколько раз мы говорили. Мне кажется, ты помнишь только плохое. Они милые, умные люди, просто не сошлись характерами.

Джин почуяла упрек и ощутила странную потребность огрызнуться.

— То, что они не сошлись характерами — это я вам гарантирую, — сказала она, надеясь, что голос не выдал ее гнев. — Миссис Коннорс, я безмерно благодарна вам за то, что вы так быстро согласились встретиться со мной, но сейчас я буду краткой. Моя дочь, видимо, в очень серьезной опасности. Я понимаю, что вы твердо стоите на страже интересов доктора Коннорса, но если вам известно, в чьи руки он отдал ее, вы обязаны, ради меня и ради нее, открыться мне.

— Господь свидетель, в таких случаях, как ваш, Эдвард никогда не обсуждал со мной пациенток, и я никогда не слышала вашего имени.

— И он не оставил никаких записей дома, а все, что было в его кабинете, сгорело?

— Да, все сгорело. Дом сгорел дотла. Подозревали поджог, но не смогли доказать. Несомненно, ничего из записей не уцелело.

Понятно, что Дороти Коннорс ничем ей не поможет. Джин встала, собравшись уходить.

— Я вспомнила, что когда приходила к доктору Коннорсу, ему помогала медсестра, Пегги Кимболл. Я оставила ей сообщение на автоответчике, надеюсь, она перезвонит мне. Может, она что-нибудь знает. Спасибо, миссис Коннорс. Нет-нет, не вставайте. Я найду выход.

Когда Джин протянула Дороти Коннорс руку, ее поразило выражение лица женщины, которое можно было охарактеризовать лишь как крайне встревоженное.

Марк Флейшман вернулся в «Глен-Ридж Хауз» в час дня, занес сумку и позвонил в номер Джин. Никто не подошел, и он спустился пообедать. Он удивился и обрадовался, увидев за столиком в углу Джин, и поспешил к ней.

— Ты кого-то ждешь, или я могу составить тебе компанию? — спросил он и заметил, как ее печальное лицо озарила теплая улыбка.

— Марк! Не ожидала тебя увидеть! Конечно, присаживайся. Я как раз решила пообедать, и никто не собирался ко мне присоединиться.

— В таком случае, я угощаю. — Он сел напротив. — Я случайно убрал портфель с мобильным в багажник, поэтому получил твое сообщение только вчера вечером, когда распаковывал вещи. Рано утром я позвонил в отель, и мне сказали, что Лаура не вернулась, а полиция проверяет записи о входящих звонках. Так что я решил изменить свой график и вернуться. Я прилетел, взял машину напрокат.

— Очень любезно с твоей стороны, — искренне сказала она. — Мы все очень волнуемся за Лауру. — Она вкратце изложила ему все, что произошло после его отъезда.

— Значит, ты вернулась в отель с Сэмом Диганом, тем мужчиной, с которым ты сидела за столиком после награждения, и когда он узнал об исчезновении Лауры, то сразу начал расследование? — уточнил Марк.

— Да, — сказала Джин, сообразив, что пробудила в Марке любопытство — с чего это вдруг Сэм Диган был с ней. — Сэм сопровождал меня до отеля, потому что мне нужно было передать через него кое-что для нашей общей знакомой, Алисы Соммерс.

Ведь Алису и в самом деле интересовали те факсы, сказала она сама себе, так что я не солгала. В глазах Марка было сочувствие, и ей захотелось рассказать ему о Лили, спросить его мнение, как специалиста, реальна ли угроза или кто-то просто вымогает у нее деньги.

— Что будете заказывать? — спросила подошедшая официантка.

Они сошлись на сэндвичах и чае.

— Кофе на завтрак, чай на обед и стакан вина перед ужином, — сказал Марк. — Я заметил, что это стало и твоим меню, Джин.

— Похоже на то.

— За эти выходные я многое заметил, и это напомнило мне о годах учебы в Стоункрофте.

— А именно?

— Ну, в школе ты была весьма умна. А также скромна. И я помню, что ты была очень милой — такой ты и осталась. Помню как-то на первом курсе, когда я совсем раскис, ты мне посочувствовала.

— Не припоминаю.

— Не хочу углубляться, но так было, а еще я восхищался, с каким достоинством ты держалась, когда тебе досаждали насчет твоих родителей.

— Не всегда, — внутренне съежилась Джин, вспоминая случаи, когда рыдала в классе.

Словно прочел мои мысли, подумала Джин, когда Марк Флейшман продолжил:

— Однажды, когда ты была расстроена, я предложил тебе свой носовой платок, но ты лишь тряхнула головой и яростно вытерла глаза бумажной салфеткой. Я хотел помочь тебе тогда и хочу помочь сейчас. По дороге из аэропорта я слышал по радио, как тот репортер, охотившийся на нас во время встречи, рассказывает об «Убийце Сотрапезниц». Даже если тебя это не беспокоит, то меня весьма. Поскольку Лаура пропала, ты осталась последней из тех девушек.

— Хотела бы я беспокоиться лишь о себе, — сказала Джин.

— Тогда чем ты взволнована? Расскажи мне. Я сразу вижу, если человек напряжен, это профессиональное, а когда ты беседовала с Сэмом Диганом, который, как ты только что сказала, является следователем окружной прокуратуры, то явно сильно нервничала.

Помощник официанта наполнил водой их стаканы. Да, я помню, как Марк хотел дать мне свой носовой платок, подумала Джин. Я злилась на себя за то, что разрыдалась, и на него, за то, что он это заметил. Он хотел помочь мне тогда. Он хочет помочь мне теперь. Следует ли мне рассказать ему о Лили?

Она видела, как пристально он на нее смотрит, и понимала, что он ждет. Он хочет поговорить со мной. Но стоит ли? Она посмотрела на него в упор. Он из тех мужчин, которые хорошо выглядят как в очках, так и без них, отметила она. У него красивые карие глаза. Желтые крапинки в них словно солнечные лучики. Она пожала плечами.

— Ты напомнил мне одного преподавателя из колледжа. Задав вопрос, он смотрел на человека до тех пор, пока не получал ответ.

— Именно это я и делаю, Джин. Один из моих пациентов называет это «взглядом мудрого филина».

К столу подошла официантка, принесла бутерброды.

— Чай сейчас будет готов, — весело сказала она. Джин подождала, пока нальют чай, затем тихо проговорила:

— Твой взгляд мудрого филина убедил меня, Марк. Пожалуй, я расскажу тебе о Лили.

Вернувшись в свой кабинет, Сэм Диган первым делом позвонил в окружную прокуратуру Лос-Анджелеса и попросил соединить его с Карменом Руссо, возглавлявшим расследование по делу Элисон Кэндал.