Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович. Страница 35

Тогда этеристский комиссар решил обратиться к А. Ипсиланти. В установлении контактов с генералом помощь ему оказал двоюродный брат А. Ипсиланти этерист И. Мано, прибывший в Петербург для разрешения имущественного спора между семействами Ипсиланти и Мано. А. Ипсиланти с энтузиазмом и без колебаний согласился связать свою судьбу с тайным обществом. 12 (24) апреля 1820 г. в Петербурге был подписан официальный акт о принятии Александром Ипсиланти верховного руководства Филики Этерией в качестве «генерального инспектора» [278].

Можно без преувеличения сказать, что принятие А. Ипсиланти руководства Филики Этерией имело решающее значение для успеха ее деятельности. Грекам очень немного было известно о нем, однако они знали, что он имеет чин генерала русской армии, служил адъютантом царя и пользуется его большим расположением. Это создавало видимость того, что деятельность тайного общества и его руководящего комитета – Архи – поддерживается и поощряется петербургским двором. В результате авторитет Архи, уполномоченным которого выступал А. Ипсиланти, был восстановлен, а вокруг Филики Этерии и ее целей объединились различные слои греческого общества. В своей неопубликованной записке о Греческой революции, написанной в 1822 г., известный деятель национального движения митрополит Игнатий отмечал, что принятие А. Ипсиланти руководства тайным обществом не только покончило со всеми сомнениями его членов, но и привело к увеличению их числа «из людей видных классов и уверило их, что этот пресловутый комитет [Архи. – Г. А.] существовал в России под покровительством его величества императора Александра» [279]. В действительности царское правительство, нисколько не заинтересованное в тот период в каких-либо освободительных выступлениях на Балканах, никак не было связано с греческим тайным обществом и не поощряло его деятельность [280]. Однако убеждение, что единоверная Россия военной рукой поддержит борьбу греков за освобождение, основанное на традициях многовековых русско-греческих связей, глубоко укоренилось в общественном сознании греков, и принятие русским генералом А. Ипсиланти руководства Филики Этерией еще более укрепило это убеждение или, точнее говоря, веру.

После того как А. Ипсиланти принял на себя руководство греческим патриотическим обществом, его планы, о которых он в свое время известил П. Д. Киселева, изменились. Пробыв в Петербурге до конца июня 1820 г., А. Ипсиланти, чтобы полностью посвятить себя делам Филики Этерии, взял отпуск для поездки за границу на минеральные воды, мотивировав его открытием раны, которая действительно доставляла ему большие страдания. Выехав из столицы, он проехал через Москву, Киев, Одессу и в середине октября 1820 г. прибыл в Кишинев. По дороге он проводил сбор средств в греческих общинах России на освободительное восстание, встречался с прибывшими из Греции видными этеристами, посылал греческим военачальникам инструкции о подготовке к вооруженному выступлению. Вся эта кипучая деятельность велась в глубокой тайне от российских властей и стала известна лишь 40 лет спустя из опубликованных И. Филимоном материалов из архива Ипсиланти. Однако изменившееся настроение А. Ипсиланти после принятия им руководства тайным обществом почувствовал, хотя и не зная его причины, российский посланник в Константинополе Г. А. Строганов.

Особого внимания заслуживает письмо А. Ипсиланти Г. А. Строганову от 20 ноября (2 декабря) 1820 г. по вопросу об имущественных претензиях его семьи к Порте. Своим содержанием и тоном письмо это значительно отличалось от предыдущих писем А. Ипсиланти посланнику на эту же тему. Помимо конкретных предложений о решении этого имущественного спора А. Ипсиланти дает весьма резкую оценку системе правления Порты в Дунайских княжествах и вообще этому правительству, которое «убивает, грабит, все присваивает». В письме явственно чувствуются те личные мотивы, которые побудили потомка знатных фанариотов стать на путь решительной борьбы против оттоманского государства. С возмущением он пишет о жестоком преследовании со стороны Порты, жертвой которого стало его семейство. По словам А. Ипсиланти, после того как казнили деда и ограбили сына, это преследование уже «распространилось на третье поколение, обрекая на нужду маленьких детей» [281]. «Личный счет» к Порте, который имелся у Александра Ипсиланти и его братьев, помогает понять ту решительность, твердость и самоотверженность, которую все они проявили в борьбе за национальное освобождение.

Резкий, требовательный тон письма А. Ипсиланти от 20 ноября (2 декабря) 1820 г. не мог не обратить на себя внимания Г. А. Строганова. Посланник почувствовал в нем и скрытый упрек в том, что он не очень энергично защищает интересы семейства Ипсиланти и недостаточно тверд в отношениях с Портой. Хотя в своем ответном письме А. Ипсиланти от 16 (28) декабря 1820 г. он игнорировал этот упрек [282], посланник не мог скрыть своей обиды и раздражения в частном письме И. Каподистрии от 14 (26) декабря 1820 г. «Если бы князь Александр Ипсиланти, – писал Г. А. Строганов, – мог представить себе все то беспокойство, которое доставляют мне его дела, он не написал бы мне письма, способного меня оскорбить…» «Ипсиланти, – продолжал посланник, – потерял руку на службе императора; хочу надеяться, что если его собственные дела не заставят его потерять голову, то он придет к заключению считать меня не таким уж адвокатом турок, как он это полагает, когда он получит результат моих хлопот и моей настойчивости» [283].

Однако А. Ипсиланти не довелось пожать результаты этих усилий российского посланника по урегулированию его имущественных дел: через два с небольшим месяца началось возглавленное им вооруженное восстание греков против оттоманского владычества.

Вечером 22 февраля (6 марта) 1821 г. Александр Ипсиланти вместе с братьями Георгием и Николаем прибыл в Яссы, столицу Молдавии. На следующий день молдавский господарь М. Суццо сообщил Г. А. Строганову, что, вступив в город, А. Ипсиланти объявил: «Прибыл он для того, чтобы, будучи сам греком, избавить греческую нацию от ига оттоманов и завоевать ее свободу посредством оружия этой самой нации, собравшейся воедино во всех частях турецкого господства» [284]. В Яссах, где господарская стража находилась под командованием людей Филики Этерии, в тот же день произошло нападение на местных турок. За два дня до этого подобные события имели место и в Галаце.

26 февраля (10 марта) 1821 г. в Яссах, в церкви Трех Святителей, состоялось торжественное богослужение и освящение греческих знамен. Александр Ипсиланти, его братья и все воины поклялись на иконе Христа не вкладывать свои сабли в ножны до тех пор, пока Греция не станет свободной. До начала этой торжественной церемонии провозглашения греческой революции глава Филики Этерии отправил письма и обращения представителям правительства России, видным греческим деятелям, своим друзьям и единомышленникам. Эти важные документы, оказавшиеся в копиях в архиве российского посольства в Константинополе [285] и по большей части неопубликованные, позволяют дать достоверное объяснение мотивам действий и планам начавшегося в Молдавии национально-освободительного восстания греков и роли России в этом событии. Остановимся подробнее на этих вопросах.

Как известно, Филики Этерия намеревалась сделать основным центром восстания Пелопоннес, где борьбу должен был возглавить лично А. Ипсиланти. Поэтому решения вождя Филики Этерии начать борьбу за освобождение Греции на территории Молдавии стало неожиданностью даже для некоторых его ближайших сподвижников. Сам А. Ипсиланти объяснял свое решение тем, что планы этеристов были раскрыты Портой, и это сделало невозможным его приезд в Грецию, а дальнейшее промедление с началом восстания могло иметь гибельные последствия для всего греческого дела. В письме И. Каподистрии от 24 февраля (8 марта) 1821 г. он писал: «Вся нация могла бы погибнуть, если бы я не решился начать. Мои приметы были даны во все части Греции, и меня подстерегали как на Адриатике, так и на Черном море и в Архипелаге. Вот причины, вынудившие меня начать в этой стране» [286].