Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович. Страница 42

Перспективы дипломатического решения греческого вопроса тем не менее оставались неопределенными. В декабре 1827 г. ввиду того, что и после Наваринского сражения Порта отказывалась от каких-либо переговоров о греческом урегулировании, Россия, Великобритания и Франция отозвали своих дипломатических представителей из Константинополя. Но и в стане участников тройственного союза не было единства. После того как в январе 1828 г. в Англии пришло к власти правительство Веллингтона, в английской политике усилились протурецкие тенденции. Новый английский кабинет стал отходить от совместных действий с союзниками, которые могли бы заставить Порту выполнить положения Лондонского договора. Судьба Греции стала теперь зависеть в первую очередь от исхода начавшейся в апреле 1828 г. русско-турецкой войны.

В царском манифесте, опубликованном 14 (26) апреля 1828 г. в связи с объявлением войны Османской империи, греческий вопрос не упоминался – Николай I стремился подчеркнуть, что у России достаточно собственных претензий к Порте, вытекавших из нарушения последней русско-турецких договоров, для того чтобы прибегнуть к этому крайнему средству. Но фактически именно это урегулирование было одной из главных военных целей России. Программа царского правительства по урегулированию греческого вопроса была изложена в конфиденциальном письме К. В. Нессельроде И. Каподистрии от 3 (15) июля 1828 г. [331] Суть ее сводилась к созданию из освобожденных греческих территорий жизнеспособного государства с консервативной монархической системой, связанного политическими и торговыми узами с Россией. При этом, отходя от соответствующих положений Лондонского договора 1827 г., петербургский кабинет намеревался исключить какое-либо участие Порты в управлении Грецией. Однако султанское правительство по-прежнему отказывалось вести какие-либо переговоры относительно Греции, и успехи России в кампании 1828 г. не были достаточны для того, чтобы сломить упорство Махмуда II.

Противодействие осуществлению российской программы решения греческого вопроса оказывала и Великобритания, стремившаяся ограничить территорию Греческого государства Мореей и Кикладскими островами и сохранить его зависимость от Порты. Франция, еще один участник тройственного союза, в 1828–1829 гг. занимала в греческом вопросе позицию, близкую к позиции России. Она отвергла попытки британского кабинета отстранить Россию от решения греческих дел и, как и Россия, предоставляла субсидии греческому правительству. Франция стремилась также усилить собственные позиции в Греции за счет своих партнеров. В августе 1828 г. в Морее высадился шеститысячный французский экспедиционный корпус генерала Мэзона, имевший своей непосредственной задачей вытеснение армии Ибрахим-паши с полуострова. Но основное противоборство в греческом вопросе шло между Россией и Великобританией, и ареной его стала Лондонская конференция, возобновившая свою работу в июне 1828 г.

На конференции обсуждался вопрос об инструкциях представителям Англии, России и Франции, которые совместно с греческой стороной должны были подготовить условия греко-турецкого урегулирования. В ходе обсуждения Веллингтон и британский государственный секретарь по иностранным делам Абердин стремились разработать все детали этого соглашения, причем в неблагоприятном для греков духе. Учитывая это, российский посол в Лондоне Х. А. Ливен приложил все усилия для того, чтобы на месте событий и при активном участии греческих представителей были найдены благоприятные для греческих интересов решения [332].

Расчеты эти в значительной мере оправдались. Главным предметом конференции на греческом острове Порос (октябрь-декабрь 1828 г.), в которой участвовали дипломатические представители союзных держав в Константинополе Ч. С. Каннинг, А. И. Рибопьер и А. Гийемино, было определение греческих границ. Каподистрия принимал активное участие в работе конференции, добиваясь, чтобы в пределы Греческого государства были включены все греческие области, жители которых участвовали в освободительном восстании. После длительных дискуссий представители союзных держав согласились на проведение сухопутной границы Греции по линии Арта – Волос и включение в ее состав, помимо Кикладских островов, также Эвбеи.

Участники конференции рекомендовали своим правительствам рассмотреть вопрос о включении в сферу действия Лондонского договора 1827 г. также и Крита и Самоса. Хотя предложенные конференцией на Поросе границы не полностью отвечали пожеланиям Каподистрии, в целом они были благоприятны для Греции, особенно если иметь в виду, что значительная часть территорий, которые должны были войти в состав Греческого государства, были оккупированы тогда турками. Дипломаты выработали также общую точку зрения относительно размера дани, которую Греция должна будет платить Порте, в компенсацию за принадлежавшую мусульманам собственность и сюзеренные права султана [333].

Протокол конференции на Поросе, подписанный 30 ноября (12 декабря) 1828 г., вызвал недовольство британского правительства. Веллингтон, считая, что свободная Греция будет находиться под русским влиянием и будет враждебна Великобритании, желал видеть Греческое государство слабым и зависимым от Порты. Действуя в этом направлении, британский премьер сумел добиться принятия Лондонской конференцией 16 ноября 1828 г. протокола, по которому временная гарантия, данная державами Греции, распространялась только на Морею и Киклады [334]. Решения же Поросской конференции, поддержавшей установление границы по линии Волос – Арта, шли вразрез с планами Веллингтона, и не случайно, что подписавший Поросский протокол британский представитель Ч. Стрэтфолд Каннинг вскоре был вынужден уйти в отставку.

Петербургский кабинет, как уже говорилось, занимал в греческом вопросе позицию, кардинально отличавшуюся от позиции сент-джеймсского кабинета. Однако международное положение России и ее взаимоотношения с союзниками были в этот период достаточно сложными. В августе 1828 г. Николай I в нарушение данного обязательства о том, что российская эскадра на Средиземном море не будет участвовать в военных действиях против Османской империи, объявил о блокаде Дарданелл, что вызвало резкие протесты в Лондоне. В свою очередь, Великобритания и Франция в конце 1828 г., вопреки мнению России, приняли решение о восстановлении отношений с Портой. Непростой была обстановка и на Лондонской конференции, где французский представитель Ф. Полиньяк часто занимал проанглийскую позицию [335]. В этих условиях российские уполномоченные на конференции Х. А. Ливен и А. Ф. Матушевич стремились, идя на компромиссы, связывать своих союзников согласованными решениями и тем самым срывать планы британской дипломатии, направленные на отстранение России от участия в решении греческих дел.

После продолжавшихся полтора месяца сложных переговоров 22 марта 1829 г. представители трех держав подписали в Лондоне протокол по греческому вопросу. Он включил в себя большую часть рекомендаций, выработанных дипломатами союзных держав на Поросе. В качестве сухопутной границы Греческого государства была принята линия Арта – Волос, но по настоянию Великобритании из его состава исключались острова Крит и Самос. Греческое государство оставалось под верховной властью Порты и обязано было ежегодно выплачивать ей в виде дани 1,5 млн пиастров; в вопросах внутреннего управления оно должно было пользоваться полной внутренней автономией и управляться наследственным князем. Первый выбор греческого монарха проводился с общего согласия трех держав и Порты, какое-либо участие греков в выборе правителя своей страны не предполагалось [336].

Положения протокола должны были стать базой для переговоров с Портой о греческом урегулировании. Ни правительство России, ни правительство Греции не были удовлетворены содержанием мартовского протокола. К. В. Нессельроде писал И. Каподистрии о вынужденном характере согласия уполномоченных петербургского двора на некоторые статьи протокола от 22 марта 1829 г. [337] Российское правительство настоятельно рекомендовало правителю Греции как можно более расширить зону, фактически контролируемую греческими войсками, чтобы заставить Порту в ходе мирных переговоров уступить эти территории Греции. Петербургский двор поддерживал усилия правителя Греции по созданию централизованной государственной структуры и укреплению боеспособности греческих вооруженных сил. Россия регулярно предоставляла греческому правительству денежные субсидии. Общая их сумма в 1828–1830 гг. составила 3,5 млн руб. [338] Российская эскадра снабжала греческих повстанцев военным снаряжением и непосредственно содействовала их операциям. Правительство Николая I активно поддерживало требования Каподистрии о включении Крита в состав Греции, рассчитывая осуществить это присоединение посредством применения принципа uti possidetis. Российская эскадра Л. П. Гейдена весной 1829 г. возобновила блокаду Крита, что было в интересах сражавшихся за освобождение острова греческих патриотов. В это же время усилия британского адмирала П. Малькольма были направлены на то, чтобы греческие силы прекратили свои операции за пределами Мореи. Прибывшие же в конце 1828 г. в Грецию дипломатические представители России и Великобритании вмешивались в происходившую в стране внутреннюю борьбу так же активно, но с противоположных позиций. Российский представитель М. Н. Булгари, выступая за укрепление личной власти Каподистрии, настоятельно рекомендовал ему отложить созыв Национального собрания. Если же созыв собрания стал бы неизбежным, то, по мнению Булгари, петербургский двор должен был приложить максимум усилий, чтобы сделать этот законодательный орган послушным орудием администрации. Английский же резидент Э. Доукинс открыто поддерживал политических противников президента и не скрывал своего стремления свергнуть или по крайней мере ограничить его власть [339].