Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович. Страница 8

В начале XVIII в. Россия вышла на мировую арену в качестве великой державы. Хотя основные планы и действия Петра Великого были сосредоточены на балтийском направлении, у него имелись грандиозные замыслы также на Ближнем Востоке и попытки, хотя и неудачные, привести их в исполнение (вспомним Прутский поход 1711 г.). Об этих планах Петра Екатерина II знала, причем не только из книг и документов, но и от авторитетного свидетеля – сподвижника царя-преобразователя фельдмаршала Б. К. Миниха, победителя турок при Ставучанах. Миних был одним из немногих сановников, до последнего момента сохранявших верность Петру III. Несмотря на это, Екатерина II простила его, приблизила к своему двору и часто беседовала с ним. В один из дней рождения наследника престола Павла Петровича приглашенный во дворец Миних высказал такое пожелание имениннику: «Я желаю, чтобы, когда великий князь достигнет семнадцатилетнего возраста, я бы мог поздравить его генералиссимусом российских войск и проводить в Константинополь, слушать там обедню в храме Св. Софии. Может быть, назовут это химерою… Но я могу на это сказать только то, что Великий Петр с 1695 года, когда в первый раз осаждал Азов, и вплоть до своей кончины не выпускал из вида своего любимого намерения – завоевать Константинополь, изгнать турок и татар и на их месте возстановить христианскую греческую империю» [51].

Считавшая себя продолжательницей петровских традиций в политике России, императрица с удовольствием слушала сподвижника Петра I – старого воина, скончавшегося впоследствии за год до начала первой русско-турецкой войны ее царствования.

С первых лет правления Екатерины II черноморско-балканское направление занимает важнейшее место в ее внешней политике. Стратегической целью императрицы было овладеть побережьем Черного моря, так же как Петр I завоевал для России побережье Балтики. Установление тесных связей с греками – естественными союзниками России в борьбе с Османской империей – рассматривалось как важное средство достижения этой цели.

В ноябре 1768 г. началась русско-турецкая война, а в феврале 1770 г. эскадра адмирала Г. А. Спиридова, проделав долгий путь от Кронштадта, подошла к Пелопоннесу. Первое в истории появление русских кораблей у побережья Греции стало толчком к восстанию греческого населения, видевшего в русских солдатах и моряках своих освободителей. Из греческих добровольцев были сформированы под командованием русских офицеров «западный» и «восточный» легионы. Однако вследствие малочисленности и неорганизованности греко-русских отрядов операции сухопутных сил в Пелопоннесе закончились неудачей. Действия русских сил на море были более успешны. В Чесменском бою (26 июня (7 июля) 1770 г.) турецкий флот был разгромлен. Достойный вклад в эту победу внесли и греческие моряки.

В ходе первой русско-турецкой войны Екатерина II не ставила целью радикальное решение Восточного вопроса. Цель, к которой она стремилась, была более скромной и вполне реалистичной: обеспечить для России надежный выход к Черному морю. В то же время, чтобы получить поддержку православным населением Балкан военных усилий России, императрица давала понять, что она будет содействовать освобождению балканских народов от османского ига. В царском манифесте от 19 (30) января 1769 г., в частности, говорилось: «Наше удовольствие будет величайшее видеть христианские области из поносного порабощения избавляемые и народы, руководством нашим вступающие в следы своих предков, к чему мы и впредь все средства подавать не отречемся, дозволяя им наше покровительство и милость для сохранения всех тех выгодностей, которые они своим храбрым подвигом в сей нашей войне с вероломным неприятелем одержат» [52].

Более того, впервые в истории русской политики на Балканах Екатерина II сформулировала план политической организации освобожденных греческих земель. Произошло это в середине 1770 г., когда до Петербурга еще не дошло известие о поражении в Пелопоннесе и ухода оттуда русского флота. Обратимся к малоизвестному доку мент у – рескрипту Екатерины II А. Г. Орлову от 19 (30) июля 1770 г. от главнокомандующего требовали, «чтобы вы, соединяя в свое предводительство разные греческие народы, как можно скорее составили из них нечто видимое и между собою к общему подвигу соединенное, которое бы свету представилось новым и целым корпусом… и составя новый член в республике христианской, всех государей и областей молят и просят, заклиная их ранами и кровью общаго всем Спасителя, дабы они их в сем признали и снабдили, по возможности, всякою помощию и покровительством» [53]. Желание российской самодержицы сформировать из самих греков, освободившихся от иноземного рабства, некую политическую структуру и апелляция от ее имени к «христианской республике» были связаны с тем, что два католических члена этой «республики» (Австрия и Франция) были настроены враждебно к освобождению Греции.

Что же касается весьма туманного высказывания Екатерины II «о составлении из греческих народов чего-то видимого и между собою к общему подвигу соединенного», то довольно ясное толкование ему дал Н. И. Панин в своем письме А. Г. Орлову от 21 июля (1 августа) 1770 г. По его словам, примером для Греции может служить «отложение соединенных Нидерландских провинций от тиранской власти гишпанского дома, да и форма их правления под имянем Голандских генеральных статов соединенных Нидерландов весьма, кажется, быть свойственна по настоящему положению Греции» [54]. Но к тому времени, когда были написаны эти письма, ход войны в Греции коренным образом изменился, и план Екатерины II по созданию своего рода греческой «Республики соединенных провинций» по образцу Нидерландов стал беспредметным.

Но война в греческих морях продолжалась, и российские военачальники по-прежнему призывали греков и других балканских жителей сражаться вместе с Россией за свое освобождение. Так, в воззвании адмирала Г. А. Спиридова от 12 (23) марта 1771 г. к балканским народам заявлялось, что «наступило время последний им, туркам, удар сделать и тем всех христиан освободить из-под ига агарянского». Адмирал призывал «к сему славному делу храбрых всегда в военных делах христианского закона славян, греков, македонцев, албанцев и румелиотов…» [55]. Призыв этот нашел большой отклик в Греции и других балканских странах. Уже в 1771 г. число добровольцев, сражавшихся вместе с русскими, достигло 4 тыс. Из присоединившихся к русским войскам жителей Балкан было сформировано восемь добровольческих батальонов.

Оживившиеся надежды греков на освобождение в результате военного выступления России против Турции нашли отражение и в обращениях видных представителей греческого общества к российской самодержице. Вот что говорил, например, известный греческий ученый и священнослужитель Евгений Булгари, прибывший в Россию в июле 1771 г. по приглашению Екатерины, на данной ему во дворце аудиенции. Обращаясь «ко благочестивой и христолюбивой, богом прославляемой, непобедимой, великой императрице всероссийской» и выражая сожаление, что она не является и греческой императрицей, видный греческий деятель призывал ее оказать помощь в освобождении его родины: «Соверши ты мое благополучие приведением и рода моего в благополучное состояние. Греция после Бога на тебя (Державнейшая Императрица) взирает, тебя молит, к тебе припадает» [56].

Несколько позднее этот знаменитый ученый и горячий греческий патриот выступил с развернутой программой решения Восточного вопроса, включавшей в себя и освобождение Греции. Она была изложена в его публицистической работе «Размышления о нынешнем критическом состоянии оттоманской державы», опубликованной в 1772 г. на французском языке, вышедшей также на греческом языке, а позднее – и в русском переводе. По представлению Булгари, в ходе шедшей тогда войны с Россией Османская империя оказалась на краю пропасти. В то же время греческий мыслитель не считал крах османского государства неизбежным. Более того, он предупреждал, что если османы усвоят технические достижения европейцев и их военную тактику, то они снова будут представлять грозную опасность для всей Европы. По мнению ученого, военный разгром Османской империи силами России предотвратил бы эту опасность. Он выражал сожаление в связи с тем, что некоторые христианские государства стремятся помешать решительной победе России в войне с Османской империей, оправдывая свои действия необходимостью сохранения европейского равновесия. Между тем, как убежденно доказывал Булгари, для поддержания равновесия в Европе необходимо именно уничтожение Османской империи. Он писал буквально следующее: «Унижение Оттоманской империи предоставило бы, возможно, другим христианским державам бо́льшие выгоды, чем России; и в конечном счете произведенный по взаимному согласию раздел турецких провинций в Европе совместно с созданием небольшого независимого Княжества Греческой Нации смог бы содействовать в будущем сохранению действительного европейского равновесия» [57].