Седьмое правило дворянина (СИ) - Герда Александр. Страница 9

Пирамида величественно возвышалась посреди песка каменной громадиной. Мы осмотрели ее с той стороны, где стояли уже опустевшие пьедесталы, но входа внутрь не обнаружили и это было странно. Даже никакого намека на него, лишь ровные каменные плиты.

Нам потребовался почти час, чтобы обойти пирамиду по кругу и обнаружить один неприятный факт — входа внутрь не было.

— Ну и что это значит? — спросил Минин и уставился на Василису.

Вскоре его примеру последовали и остальные, которые смотрели на некромантку так, будто она должна знать ответы на все вопросы этого мира.

— Откуда я знаю? — огрызнулась она. — Почему ты именно у меня об этом спрашиваешь?

— А у кого я должен спрашивать, у Тосика? — удивился Лешка. — Ты же у нас здесь соображаешь в этих всех некромантских штуках!

— Карамба, барон Димир? — услышал я удивленный голос плюшевого. Как только прозвучало его имя, он мигом выбрался из Рюкзака выяснить в чем, собственно, дело.

Василиса окинула нас взглядом, устало вздохнула, села на песок и оперлась спиной на каменную плиту.

— Присаживайтесь, господа, — сказала она и сложила руки на груди. — И закройте пожалуйста рты — мне нужно спокойно подумать.

Глава 5

Британская империя.

Виндзор.

Джентельменский клуб «Виктория».

Элитный джентельменский клуб «Виктория» открывался раньше положенных десяти часов утра крайне редко. Лишь только в тех случаях, когда посетители могли заплатить за это. Вот как сегодня, например.

Более того, этот день вовсе можно считать исключением из правил, так как клуб не только открылся в восемь часов утра, но и распахнул свои двери лишь для четверых гостей. Для всех остальных он будет закрыт до того момента, пока эти четверо не соизволят его покинуть.

Что поделать, они могли себе позволить заплатить за то, чтобы их никто не беспокоил. По крайней мере, это правило работало здесь, в Британской империи.

Все четверо были русскими и являлись членами тайной организации, которую сами же и создали. Она носила гордое название «Лига горноцвета».

Вообще-то совсем раньше в эту организацию входило шесть человек, но недавно произошли некоторые изменения, которые сократили это число до четверых.

Сначала арестовали князя Юрьевского, а спустя сутки компанию ему составил и князь Федор Игнатьевич Юсупов, который не захотел покидать Российскую империю в надежде, что его арестовать не посмеют. Однако же, посмели. Арестовали и отправили в Бутырку.

За большим деревянным столом сидели четыре совершенно разных по внешнему виду человека, которых объединяло лишь две вещи.

Первое — все они были князьями. Второе — до колик хотели, чтобы вместо Юрьевского и Юсупова, в Бутырке оказался Николай Александрович Романов. А лучше даже, чтобы последний миновал тюрьму и сразу очутился на плахе.

Вот только пока не складывалось, хотя они прилагали для этого все возможные старания и вкладывали очень много средств, которые смогли заработать их предки.

Лишь один из них жил в Британской империи — толстый рыжий усач, Савва Андреевич Ахматов. Все остальные прилетели на эту встречу с разных уголков Земли.

Например, высокий хмурый брюнет Магнус Христофорович Рейтер прикатил из Пруссии.

Огромный, похожий на медведя, Петр Алексеевич Лопухин, в последнее время в основном проживал в Египетском корлевстве.

Ну а маленький лысый горбун Ждан Николаевич Мордвинов и вовсе летел на эту встречу из далекой Тасмании.

Повод для сбора был весомый, хотя и не самый приятный. Что может быть хорошего, когда двух верных соратников сажают в тюрьму?

Но это бы еще полбеды, самое печальное было в том, что дураков среди сидящих за столом не было совсем, а значит все четверо прекрасно понимали — Бестужев знает всех участников заговора и членов загадочной организации «Лига горноцвета». Так что для главы тайной канцелярии она уже не была такой уж загадочной.

Само собой, если фамилии заговорщиков были известны Георгию Константиновичу, их знал и Романов. Собственно, доказательством тому был арест князя Юсупова.

— Дурак Юрьевский, я вам давно говорил! — негодовал здоровяк Лопухин, злобно сжимая пудовые кулаки. — И Юсупов тоже дурак! Я им давно говорил — нечего в России дела вести, если такое задумали, а им все мало было. Жадные, гады, вот и пусть сидят теперь в гостях у Бестужева!

— Дела вести… — хмыкнул Мордвинов и протер белоснежным носовым платком блестевшую от пота лысину. — Туда и ездить-то не стоило, не то что дела вести…

— Правильно, говоришь, Ждан! — протрубил Лопухин и от нового удара стол жалобно заскрипел.

— Да угомонись ты, Петя, всю мебель им поломаешь, — осадил его Рейтер и пригладил усы. — Лично меня эти двое уже мало интересуют, пришла пора о своих задницах думать.

— Да уж, докатились, — усмехнулся в густые рыжие усы Ахматов и почесал выпирающий из-под пиджака живот. — Совсем недавно думали, как Россию делить будем, а теперь вот за свои задницы переживаем.

— Можешь не переживать — дело твое, — пожал плечами князь Рейтер. — Но вот я за свою очень волнуюсь. У меня в сейфе запасной нет и если мне люди Романова эту прострелят, то я очень расстроюсь.

— Понятное дело, — нервно хохотнул Лопухин и покачал головой. — Прятаться нужно, вот что я скажу.

— Прятаться… — процедил Ахматов. — Дожили, господа хорошие.

— Может быть рискнуть? — спросил Мордвинов, оставив в покое свою лысину. — Нам-то всего несколько месяцев не хватило, если разобраться. Британцы нас поддержат. Как заваруха начнется, они обещали со своей стороны подсуетиться.

— Да с кем ты заваруху начинать собрался? Опомнись, Ждан Николаевич, — мрачно сказал Магнус Христофорович. — Ты как с Луны свалился! Или может быть к вам в Тасманию новости из России не доходят?

— Все доходит, не переживай, — отмахнулся Мордвинов.

— Ну а чего ты тогда чепуху порешь? Лишь бы поговорить? — строго спросил у него Рейтер. — Юсупова с Юрьевским считай нет, в гвардии пару десятков человек арестовали, а до кого еще не добрались сидят сейчас тише воды, ниже травы. Какой дурак в такой момент будет голову поднимать?

— Правильно Магнус говорит, — поддержал его Ахматов. — Ты, Ждан Николаевич, сейчас такой смелый потому, что Москва далеко, а был бы рядом с Романовым, сидел бы дома и помалкивал.

— С чего это? — вскинулся Мордвинов.

— Да ладно тебе, — отмахнулся от него как от мухи Савва Андреевич. — Просрали момент, что говорить. Если и нужно было что-то делать, так до ареста Юрьевского, а не сейчас.

— Слишком рано было, — прорычал Лопухин.

— Ну а теперь слишком поздно, — сказал Ахматов.

— Надо же, кто бы мог сказать, что наши планы какой-то мальчишка разрушит, — покачал головой Рейтер. — Столько денег коту под хвост ушло, даже сказать страшно.

— Да уж, этот Соколов сучонок редкий, — согласился с ним горбун. — Из-за вонючей компании, у которой и нефтяных вышек раз, два и обчелся. Чего Юрьевский с ним сцепился…

— А ты что, отдал бы? — навис над столом Лопухин. — Раз уж нужна тебе нефть, то бери, Володенька, так по-твоему выходит?

— Нет не так… — перекривил его Мордвинов. — Можно было подождать пока дело закончим задуманное, а потом уже делал бы с этим щенком что ему вздумается. Слишком высокие ставки, чтобы на мелочь пузатую их обменивать!

— Поздно уже говорить, — прервал их Рейтер. — Давайте обсудим как дальше быть.

— Мальчишку первым делом грохнуть нужно, чтобы под ногами больше не путался, — важно сказал Петр Алексеевич Лопухин.

— Ты поедешь на дуэль его вызвать? — вскинул бровь Ахматов.

— Я бы посмотрел на эту дуэль, — потер сухенькие ладошки Мордвинов. — То-то он бы тебя погонял, медвежонка!

Лицо Лопухина начало становиться красным как помидор, но Ахматов не дал ему взорваться.

— Не ссорьтесь, не хватало… — весомо сказал он. — Никто туда не поедет. Считаю, что нужно с вавилонцами связываться — пусть они думают. Мы через них столько газа и нефти пропустили, что они нам лет на сто вперед обязаны.