Девятый для Алисы (СИ) - Волкова Дарья. Страница 47

Одеяло уползло в сторону. Мишина горячая ладонь с камушками мозолей легла на ее плечо и двинулась вниз. Вслед за нею двигался восхищенный мужской взгляд. Они вдвоем огладили и обласкали упругую женскую грудь, скользнули по животу, обвели пупок и…

…и тут Миша подскочил на кровати.

— Что это?!

Руку Алисы, метнувшуюся за одеялом, он успел перехватить. И теперь напряженно всматривался в ее живот. Точнее, чуть ниже.

— Это… татуировка, — едва слышно выдохнула Алиса.

— Это я уже понял, — Миша выпустил ее руку, и, опершись ладонями о кровать по обе стороны от ее бедер, наклонился низко, почти вплотную. И принялся разглядывать. — Какой интересный рисунок.

— Это схематическое изображение йони, — отчаянно краснея, пролепетала Алиса. Несмотря на все уговоры самой себе, не смущаться почему-то не получалось. Но ведь это же Миша… Миша, который нависал над ней, обнаженной, и пристально разглядывал ее тело.

— Йони? — он наклонил голову, продолжая разглядывать. — Что такое йони? Это же вроде чудище двухметровое лохматое, нет?

— Это йети! А йони — это… — Алиса поняла, что уже вся заливается алым румянцем. И поспешно, пока не растерялась окончательно, выпалила: — Это схематическое изображение женского начала.

Миша прищурился, всматриваясь. А потом коснулся пальцем небольшого рисунка в самом низу женского живота, обвел по внешнему контуру. И хриплым голосом произнес:

— Похоже. Красиво.

— Тебе правда нравится? — облегченно выдохнула Алиса. — Мне просто захотелось хоть в чем-то быть похожей на тебя. И… вот. Этот рисунок Барам сам придумал.

Тут Миша подпрыгнул во второй раз

— Барам?! Эту тату сделал Барам?!

— Но я не знаю другого тату-мастера, — растерянно отозвалась Алиса. — А про Барама ты мне сам рассказывал.

— То есть, Барам видел тебя здесь?! — Миша ткнул пальцем в рисунок на границе, где живот уже переходил в лобок. — Вот здесь?!

И тут Алиса забыла и о том, что только что стеснялась, и о том, что краснела и лепетала, и о своей наготе забыла. Резко села, толкнув Мишу в грудь.

— Барам — тату-мастер. Я делала татуировку в его салоне. И на мне была одежда. На что ты намекаешь?!

— Ни на что. Но… но… но… — Миша не находил слов и лишь пальцем тыкал в татуировку.

— У тебя тоже есть тату!

— Да, но…

— Ты, конечно, подумал обо мне… Что я и Барам. Что… Ну конечно… Что еще обо мне можно подумать? Дай одеяло сюда!

— Ничего я плохого не подумал! — Миша вместо одеяла сгреб ее в объятья. — Я просто ревную тебя как сумасшедший!

— А это не одно и то же? — осторожно спросила Алиса, замерев в его руках. — Думать плохо и ревновать — это не одно и то же?

— Нет, — он медленно провел ладонью по ее спине. — Я не думаю о тебе плохо. Но мне самому становится плохо, когда я представляю, что кто-то видел тебя в этом месте!

— Это живот!

— Уже почти нет! — Миша выдохнул и добавил тише. — Пообещай мне, что больше эту твою… йони… никто не увидит. Никто. Кроме меня.

— Придется носить закрытый купальник.

— Пообещай.

— А врачу?

— Врачу можно. Ну?

Алиса подняла голову с его плеча. Кивнула и поцеловала в губы. Зато вся неловкость куда-то делась.

— Кто бы мог подумать, что ты такой ревнивый…

— Сам в шоке.

А потом он опустил ее на кровать. И долго и тщательно изучал рисунок. Сначала пальцами. Потом губами. Потом языком.

А потом в той же последовательности сверил с оригиналом.

И держа в своих руках дрожащую от наслаждения Алису, хриплым шепотом признался ей на ухо, что тату ему и в самом деле очень нравится. Но делиться им он ни с кем не намерен.

Миша первым пошел в душ. Алиса не стала к нему присоединяться. Иначе они оттуда нескоро выйдут, а им надо все же поесть! Миша наверняка голодный. Алиса лежала на кровати, мечтательно улыбалась и крутила на пальце тонкое обручальное кольцо. Пока в ее мысли и мечты не вторгся звонкий женский голос.

— Миша! Мишенька! Де-вя-тый!

Голос доносился со стороны лоджии.

Так. Что там про ревность и «не думать плохо» было?

Завернувшись в одеяло, Алиса вышла на лоджию.

Ну, так она и думала. На сугробе стояла какая-то девица. При виде Алисы у нее слегка поблекла улыбка.

— Добрый вечер, — Алиса с самым независимым видом открыла створку, облокотилась о край и в последний момент поймала одеяло. — Чем могут быть полезна?

— А… — девушка смотрела на Алису растерянно. Симпатичная. У Мишки других, наверное, и не было. — А где Михаил?

— В душе. Передать что-нибудь?

— Нет, собственно, я… А вы кто? — выпалила вдруг девушка.

— Алиса, — и после паузы, — Девятова.

— Сестра?

— Жена, — Алиса с удовольствием продемонстрировала обручальное кольцо.

— Алиса, что ты тут делаешь? — раздался за ее спиной громкий голос.

Прекрасная они пара — она в одеяле, он в полотенце. И оба на лоджии.

Миша перевел взгляд на девушку по ту сторону окна лоджии.

— Добрый вечер. Чем могу быть полезен?

Алиса едва слышно хмыкнула. Надо же, одними словами.

— А… ты… вы… меня не помните? В прошлом году мы… — девушка окончательно запуталась в словах.

— Простите великодушно, — широко улыбнулся Михаил. — Я клиентов без шлемов, очков, курток, штанов и сноубордов вообще не узнаю. Алиса, ну-ка марш с балкона, — он развернул ее за плечи и подтолкнул под попу. — Тут холодно, а ты в одном одеяле. — И кивнул через плечо девушке. — Всего хорошего. Звоните, пишете, если хотите позаниматься.

Щелкнула замком балконная дверь.

— Ты какого хрена на улицу полуголая вылезла?!

— Ревнуешь?

— Так и простыть недолго!

— А вот я ревную! — Алиса подбоченилась и снова в последний момент поймала одеяло. — Сколько их еще таких «Миша, Мишенька» будет приходить под окна голосить?!

— Не знаю, — Миша безмятежно пожал плечами. — Пока ты их всех не изведешь, очевидно.

— Ну знаешь, что! — Алиса притопнула ногой. — Я объявление на лоджию повешу. Большими буквами: «Входа нет. Кричать бесполезно. Девятый женат!».

Он расхохотался и обнял ее.

— Кто бы мог подумать, что ты такая ревнивая.

— Сама в шоке.

— Что ты там делаешь?

— Секретничаю с Шивой.

Миша чувствовал ее руки на своей груди, и как ее губы прижимаются к его спине между лопаток. Немного щекотно и очень приятно.

— И о чем же?

— Как я могу рассказать, это же секрет!

— Ну мне-то можно сказать, — он накрыл своей ладонью ее, прижал. — А то я ревновать начну!

Алиса рассмеялась ему между лопаток.

— Знаешь, я рассказывала Шиве, что ты у меня и в самом деле Девятый.

Рука его непроизвольно сжалась. И он в последний момент заставил себя разжать пальцы. Так ведь можно сделать Алисе больно.

— Хочешь, расскажу и тебе?

— Знаешь, я не… — он и в самом деле не хочет слышать о том, кто был у Алисы до него. Да и вообще, ему казалось, что он о ее прошлом знает все. И вроде бы так выходило из рассказа Алисы, что, кроме Владимира, там и не было никого раньше. А теперь, получается, что он, Михаил — девятый. По счету.

— Первый был мальчик в детском саду, — негромко начала Алиса, проигнорировав его невразумительное мычание. — Его звали Вадик, и он однажды, чтобы произвести на меня впечатление, уронил свой сандалик в аквариум с рыбками, — от неожиданности Миша кашлянул, а Алиса продолжила. — Вторым был Реджи, это кролик, он жил у девочки в нашем подъезде, но этажом ниже. Когда мне позволяли, я приходила к ним в гости и смотрела на него. Он был очень хорошенький — белый, мягкий, пушистый, с розовым носиком. Третьим был сын нашей соседки тети Лиды, он приходил просить у матери денег — пьяный и веселый, и иногда приносил мне конфет. Четвертый — ой, это уже в школе. Знаешь, его тоже звали Миша, представляешь! Он очень красиво рисовал, и однажды нарисовал мой портрет ручкой. Я его потом долго хранила. А мальчик проучился у нас всего год — и ушел в другую школу. Пятым был…. Ты только не ревнуй сильно, ладно? — Евгений Петросян. — Мишка уже с трудом сдерживал рвущийся наружу хохот. Только в глазах одновременно щипало почему-то. — Ну просто мне он тогда, в девять лет, казался очень смешным. И глаза такие добрые. И улыбка. Шестым был принц Каспиан. К принцу будешь ревновать?