Саша, Саня, Шура (СИ) - Волкова Дарья. Страница 34
«Это же не рысь…» - пронеслось у Сани в голове. Это оказался соседский мэйн-кун. Спустя пять минут кот чинно и аккуратно ел мелко порезанную печёнку, все так же подрагивая кисточками на ушах, потом милостиво разрешил погладить себя по голове – но недолго! А потом явилась хозяйка кота – соседка по имени Полина, которая жила в доме через дорогу. Тогда-то и выяснилась, что кота зовут не как-нибудь, а Сергей Иванович. Под чай с печеньем Сане даже рассказали предысторию этого дивного имянаречения – в честь дорогого-любимого свекра, который и презентовал невестке и сыну этого «милого котика». На прощанье Полина пригласила запросто заходить к ней, по-соседски, а Сергея Ивановича больше не кормить – а то привыкнет. В гости к соседке Саня заглянула, и не раз. Сергея Ивановича привечала у себя тоже не раз. Откушав печёнки или молока, он любил разлечься на клумбе, посреди тюльпанов и нарциссов, умудрившись при этом не помять ни один цветок.
По тому же принципу получил имя и лохматый щенок, которого как-то майским вечером притащил домой Шурка. Он часто бывал у них, почти каждые выходные проводил. И в тот вечер он пришел с прогулки с шевелящейся курткой.
- Мне его дедушка подарил, белый такой, как Дед Мороз! – оправдывался Шурка, пока Саня купала щенка в красном пластмассовом тазу, а Саша выговаривал сыну за то, что он разговаривает с незнакомыми людьми.
- Ну какой же он незнакомый, - логически возражал Шурка отцу, кутая щенка в полотенце. – Его Федор Федотыч зовут.
Так в пару к соседскому коту Сергею Ивановичу у Оболенских появился пес Федор Федотыч. Сергей Иванович на приобретение в доме, который он уже считал своим, сначала превентивно фыркнул, сердито тряхнул кисточками на ушах и, подумав, отвесил на всякий случай приобретению оплеуху. А спустя пять минут уже вылизывал щенку светло-коричневые уши посреди тюльпанов. К концу мая Федор Федотыч не оставил от тюльпанов и нарциссов даже воспоминания.
- Ох, и вымахает он, чует мое сердце, - Саня наблюдала за скачущим по газону вслед за Шуркой щенком.
- Конечно, вымахает, - Саша подошел сзади и обнял ее. – У Шурки мой костяк.
- Саша, я про собаку!
- А, про собаку… Ну и пусть растет, охранником будет. Большому дому – большая собака. Главное, чтобы мамка его с таксой не грешила, а то смешной пес получится.
Так вот они потихоньку обустраивали дом, сажали деревья и тюльпаны, завели собаку, которая вытоптала эти тюльпаны. В доме слышался детский смех, собачий лай, басовитое «муррр-мяууу», шум шуруповерта и стук молотка. А еще в доме потихоньку и пока незримо росла новая жизнь.
***
Незаметно подкрался июль. Уже июль. Уже не застегиваются на животе любимые джинсы, и теперь Саня ходит преимущественно в легких сарафанах – лето. Жаркое, балующее солнцем, но здесь, за городом, где нет накаленных бетонных домов, пыли и автомобильных выхлопов, жара переносится легко. Всегда можно спрятаться в прохладу дома или спуститься к берегу реки и окунуть ноги в прохладную воду. Теоретически, можно даже искупаться, но Сане, увы, это не разрешают - все тот же хозяйственный и домовитый тиран и параноик. Но, по крайней мере, разрешают купание Шурке - у того спуска к воде, где мелко. После того, как Шурка сдал отцу экзамен по плаванию.
Саня посмотрела на часы. Уже почти час пополудни, Шурка скоро должен вернуться с речки. Придут вдвоем с Федотычем, веселые, шумные и голодные.
Однако вернулся Шурка хмурый. Федотыч, уже порядочно подросший и ужасно нескладный, будто почуяв состояние своего друга, тоже брел, понуро повесив уши.
– Шура, ты голодный? - Саня встречала купальщиков у крыльца. – Иди мой руки, сейчас обедать будем. И отец твой обещал сегодня пораньше приехать с работы.
- Я не хочу, - буркнул Шура. – За мной скоро мама приедет.
- Так, - Саня поймала Шуру за ворот зеленой футболки. – Садись за стол и рассказывай, что случилось.
- Не буду садиться, - мальчик дернул плечом.
- Значит, стоя рассказывай, - Саня была неумолима.
Шурка шмыгнул носом.
- Меня в лагерь отправляют.
- В какой? – опешила Саня. Про лагерь она слышала впервые.
- В какой-то для умников! – выпалил Шура. А потом слова из него посыпались в обычном для Шурика темпе. – Нет, я понимаю, если б спортивный! А там что-то про развитие, занятия там какие-то. Сань, зачем мне занятия?! Я весь год в школе занимался, я не хочу, у меня каникулы! Я год без троек кончил, а меня в лагерь для каких-то задротов!
- Шура, что за слова!
- Не хочу я туда! – закричал Шурка. – Не хочу!!!
Саня прижала к себе парнишку, и он сердито засопел ей в плечо, а Саня машинально гладила его по голове. Какая-то мутная история с этим лагерем, если Шурка так реагирует. Интересно, а Саша знает? Что-то сомнительно…
- А что говорит мама? – осторожно спросила Саня. Все, что касалось бывшей Сашиной жены, давалось ей по-прежнему с усилием. Саня упорно повторяла про себя, что Ирина – неизбежная часть их с Сашей жизни, она мама Шуры, в котором сама Саня души не чаяла, но… Но эмоции так и норовили выйти из-под контроля, как только Ирина появлялась на горизонте или разговор о ней заходил. Вот и теперь – приходилось строго следить за тем, как звучит голос – Шурка очень точно чувствовал Санино настроение. Как и она – Шуркино.
- А мама с дядей Азретом в Турцию улетают.
Саня едва сдержала удивленный возглас. Вот это поворот событий. Сама, значит, с любовником… или муж он ей теперь… Саня ничего не хотела знать про бывшую Саши… сама в Турцию, а сына в лагерь?! В Сане стал закипать праведный гнев.
- А я не хочу с ними! – продолжал жаловаться на несправедливость жизни Шурка. – Скучно там в этой Турции. Море, бассейн, взрослые пьяные, аниматоры тупые.
- А тебя с собой звали?
- Ну, - Шурка колупнул угол стола. – А я не хочу в Турцию! А мама сказала, или в Турцию с ними, или в лагерь этот… развивающий.
Саня сжала зубы. Ну вот опять. Опять она взъелась на Ирину на пустом месте. Хорошо, хоть не успела сказать ничего вслух. Ирина ведь и в самом деле хорошая мать Шурке. Заботится. Вон, в развивающий лагерь устроила – если сын в Турцию с ней лететь не хочет. Еще неизвестно, какой матерью будет сама Саня… И она неосознанно прижала ладонь к животу. О ноги потерся Федотыч и просительно тявкнул.
- Так, Шурай, давай хотя бы Федотыча накормим, он-то точно голодный.
- Я на самом деле тоже голодный, - виновато улыбнулся Шура. – Но не знаю… я как про лагерь подумаю…
- Так, ты давай корми Федотыча, а я налью нам окрошки. Будешь окрошку?
- На квасе?
- А то!
- Буду.
***
- Сань… - умытый Шурка сидел за столом, уже с ложкой в руке. В углу деловито хрустел кормом Федотыч. – Сань, а если я вместо лагеря… у вас две недели поживу? Так можно?
Саня от холодильника обернулась.
- Да хоть все лето живи!
- Ты… не против?
- Я только «за»! – Саня не удержалась, подошла и чмокнула темноволосую теплую макушку. – И папа твой, я уверена, тоже только «за».
- А я маме так и сказал! – Шурка со стуком опустил так и не использованную по прямому назначению ложку на стол. – А мама сказала, что я вам мешать буду! Что у папы новая молодая жена и ребёнок скоро родится. И что я тут буду… третий… лишний.
Саня вздохнула. Строго велела себе следить за тем, что говорить. Напомнила, как буквально только что совершенно незаслуженно дурно подумала об Ирине. А потом присела на корточки перед Шурой.
- Мама твоя немного… не так оценивает ситуацию. Ты никогда не будешь для нас третьим лишним, Шур. Я… мы будем очень рады, если ты поживешь у нас две или три недели. Сколько захочешь.
- Правда? – Шурка смотрел на нее такими знакомыми серыми глазами.
- Правда, - Саня раскинула руки, и Шурка, слетев со стула, уткнулся ей лицом в шею. Еще посопел туда, а потом встал сам и потянул Саню за руку.
- Ты поговоришь с мамой? Чтобы она оставила меня у вас? – Шурка деловито принялся размешивать сметану в окрошке. Свою миссию он явно считал успешно выполненной. А вот Санины трудности только начинались.