На улице, где ты живёшь (На нашей улице) - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 13

Комната ей понравилась. Диван, обитый темной кожей, был широким и удобным. Ей бы хотелось взглянуть поближе на книги на полках. Большинство из них казались старыми, а те, что помещались за стеклом, были, вероятно, к тому же и редкими.

На углу массивного письменного стола лежала стопка книг и бумаг. Эмили заметила, что компьютер включен.

— Я вам помешала работать, — сказала она. — Извините, пожалуйста.

— Ничуть. Работа у меня не шла. Я ждал вас. — Он уселся в кресло. — Уилл Стаффорд говорил мне, что вы интересуетесь историей Спринг-Лейк. Я слышал известия и знаю, что останки вашей дальней родственницы нашли вместе с телом Марты Лоуренс.

Эмили кивнула:

— Убийца Марты, несомненно, знал, что Маделайн была захоронена именно там. Вопрос только в том, откуда ему это было известно.

— Ему? Вы считаете, что убийца — мужчина? — приподнял бровь Уилкокс.

— Я думаю, это более чем вероятно. Но как я могу знать наверняка? Конечно, нет. Я ничего не знаю и об убийце столетней давности. Маделайн Шепли была сестрой моей прапрабабушки. Если бы она дожила до восьмидесяти лет, за это время сменилось бы уже два поколения и о ней бы забыли, как со временем забудут и обо всех нас. Но ее убили в девятнадцать лет. Это сложно объяснить, но для нашей семьи она будто все еще жива. Дело не закрыто — может быть, в этом и есть объяснение.

Стиснув руки, Эмили наклонилась вперед.

— Доктор Уилкокс, я адвокат по уголовным делам, и, поверьте, неплохой адвокат. У меня есть опыт по сбору улик. Есть несомненная связь между убийством Марты Лоуренс и Маделайн Шепли, и я полагаю, когда одно из этих преступлений будет раскрыто, это приведет к раскрытию и другого. Быть может, это звучит странно, но я уверена, что тот, кто знал, что Маделайн Шепли захоронена на территории семейной усадьбы, знал также и почему она умерла.

Уилкокс кивнул:

— Может быть, вы и правы. Возможно, где-то имеется какое-то свидетельство. Письменное признание, например. Но это значит, что нашедший такой документ не только скрыл его, но и воспользовался этой информацией при совершении убийства им самим. Я правильно вас понял?

— Я убеждена, что все именно так. И еще кое-что. Я уверена, что Маделайн и Марта, хотя и жили в разные эпохи, были не из тех молодых женщин, кто пошел бы куда-то с незнакомым человеком. Скорее всего, их обеих заманили в ловушку. И сделал это кто-то, кому они доверяли.

— Это слишком далеко идущее заключение, миссис Грэхем. И беспочвенное.

— Я так не считаю. Я наверняка знаю, что мать и сестра Маделайн были в доме, когда она исчезла. Был теплый сентябрьский день. Окна были открыты. Они бы услышали, если бы она закричала. Марта Лоуренс отправилась ранним утром на пробежку. Очевидно, она была не одна. Окна нескольких домов выходят на дорожку. Схватить ее и затащить в машину было бы делом чересчур рискованным.

— Я вижу, вы много думали об этом, миссис Грэхем.

— Пожалуйста, называйте меня Эмили. Да, я действительно много об этом думала. Нетрудно было сосредоточиться, когда эксперты просеивали землю в моем саду в поисках костей. К счастью, я приступаю к новой работе в Манхэттене только после первого мая. Так что до тех пор я успею провести кое-какое предварительное расследование.

Она встала.

— Я отняла у вас много времени, доктор Уилкокс. И мне пора на встречу со следователем из прокуратуры.

Уилкокс тоже поднялся.

— Когда позвонил Уилл Стаффорд, я достал несколько книг и статей о Спринг-Лейк, которые могут вам помочь. Есть здесь также и копии газетных вырезок с 1890-х годов. Это, конечно, только верхушка айсберга, но для начала вам будет чем заняться.

Кипа книг и бумаг, которые она заметила на столе, предназначалась для нее.

— Подождите минутку, вам их так не унести, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. Открыв нижний ящик стола, он достал матерчатую сумку с надписью «Книжный магазин Инок-колледжа». — Если вы будете держать в ней мои книги, они будут все вместе. — Он указал на письменный стол. — Я пишу исторический роман, действие которого происходит в Спринг-Лейк в 1876 году, когда открылся отель «Монмаут». Это моя первая попытка литературного творчества, и она мне нелегко дается. — Он улыбнулся. — Я много писал научных статей, разумеется. Но, оказывается, писать о подлинных фактах проще, чем о вымышленных.

Он проводил ее до дверей.

— Я вам еще подберу материал, но давайте встретимся и поговорим, когда вы просмотрите все это. У вас могут возникнуть вопросы.

— Вы очень любезны, — сказала Эмили, пожимая ему руку. Неизвестно почему, у нее возникло чувство неловкости, даже нечто вроде клаустрофобии. «Все дело в доме», — решила Эмили, спускаясь по ступеням крыльца и садясь в машину. За исключением кабинета мистера Уилкокса, дом был на редкость неуютный.

Проходя мимо открытой двери, Эмили бросила взгляд в гостиную. Темная обивка, тяжелые портьеры — не самые лучшие приметы викторианского стиля. Все тяжелое, темное, нежилое. Интересно, что представляет собой миссис Уилкокс?

Уилкокс наблюдал из окна за отъезжающей машиной. Эмили показалась ему весьма привлекательной молодой женщиной. Ее автомобиль скрылся из виду, и Уилкокс направился к себе в кабинет. Он сел за стол и нажал клавишу компьютера.

На экране возникла страница, над которой он работал, когда приехала Эмили. Речь шла о поисках молодой женщины, приехавшей с родителями в Спринг-Лейк на торжественное открытие отеля «Монмаут» в 1876 году.

Из верхнего ящика стола Клейтон Уилкокс достал копию микрофильма первой страницы «Сисайд газетт» за 12 сентября 1891 года.

"В таинственном исчезновении пять дней назад мисс Маделайн Шепли из Спринг-Лейк подозревают преступный умысел... "

17

— Я больше не могу, — вслух сказал Ник.

Он стоял у окна своего кабинета в фирме «Тодд, Скэнлон, Клайн и Тодд», глядя с высоты тридцатого этажа на улицу внизу. Он следил за автомобилями, исчезающими в туннеле под Парк-авеню, который соединял Сороковую улицу с Тридцать третьей.

«Единственная разница между мной и этими машинами в том, что они выедут на другую сторону, а я застрял в туннеле», — мрачно думал Ник.

Утро прошло в работе над делом Хантера. «Хантер выйдет на свободу, и я буду этому способствовать», — эта мысль вызывала у Ника почти физическую тошноту.

«Я не хочу обидеть отца, но я больше так не могу», — думал он.

Ему пришли на память мудрые слова: «Всего превыше: верен будь себе. Тогда, как утро следует за ночью, последует за этим верность всем».

«Я больше не могу изменять себе. Мне здесь не место. Я не желаю заниматься не своим делом. Я хочу обвинять этих подонков, а не защищать их».

Ник услышал, как открылась дверь. Только один человек мог войти к нему без стука. Ник медленно повернулся. Как он и ожидал, в дверях стоял отец.

— Ник, нам нужно что-то делать с Эмили Грэхем. Я, должно быть, был не в себе, когда сказал ей, что можно подождать до первого мая. Только что появилось дело прямо для нее. Поезжай в Спринг-Лейк и скажи ей, что она нужна нам здесь через неделю.

Эмили Грэхем. Она и его отец похожи как две капли воды. Эта мысль поразила его, когда он увидел ее в суде. Они оба родились адвокатами по уголовным делам.

Он едва удержался, чтобы не сказать отцу, что должен уйти из фирмы.

«Подожду еще немного, — решил он. — Но как только Эмили Грэхем приступит к работе, меня здесь не будет».

18

Вопрос, заданный прокурору этой визгливой репортершей во время последней пресс-конференции, привел его в восторг.

— Вы думаете, что убийца Марты — это перевоплотившийся убийца Маделайн Шепли?

Но резкий ответ прокурора его оскорбил.

"Я и есть перевоплощение, — подумал он. — Мы с ним одно.

Я могу это доказать.

Я это докажу".

К вечеру он решил, как он откроет скептикам истину о себе.