Самогонщик против армии США (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 8

Она старалась. Она любила свой класс! И прошлый выпуск тоже. И до него.

Но взаимная привязанность учителей и учеников, а также процент поступивших в вузы после одиннадцатого класса, не шли ни в какое сравнение с правильностью заполнения отчёта об исполнении очередного циркуляра об усилении, углублении, расширении… чего-то эпохально важного.

Любая попытка выйти на полшажка за программу, если слух доходил до директора, тем более — до районного отдела образования, квалифицировалась как бунт на корабле. Ещё в начале карьеры Анна Ивановна на уроке по древней истории Беларуси осмелилась сказать, что в европейских летописях Полоцк неоднократно упоминался как город на Двине ещё в конце V века, когда на месте Киева, Пскова и Великого Новгорода шумели дремучие леса да бегали дикие звери. Это одновременно был и первый урок для неё. Инспектор из районного отдела доходчиво объяснила: в школьной программе и утверждённых Минобром учебниках первое упоминание Полоцка в «Повести временных лет» относится к 862 году. Анна Ивановна робко возразила, что Полоцк V века никак не мог упоминаться в летописях Древней Руси по причине отсутствия таких летописей и самой Киевской Руси за сотни лет до основания Киева. А Полоцк стоял себе и уже был известен европейцам! Инспекторша перешла на покровительственный тон: «вы же должны понять, молодое наше дарование, что утверждение о большей древности Полоцка по сравнению с Киевом и древними княжествами Руси пахнет национализмом».

Так Анна Ивановна усвоила, что любые исторические события, всегда толкуются… по-разному.

Например, «Кастусь Калиновский», выдуманный псевдоисториком Ластовским, в советских учебниках фигурировал как непримиримый борец с царизмом и исключительно положительный герой, несмотря на призывы вроде: топор восстания не должен останавливаться даже над люлькой младенца. После «перестройки» вдруг выяснилось, что никакого белорусского патриота «Кастуся Калиновского» никогда не существовало, а был его весьма отдалённый прототип — польский бунтарь Винцент Калиновский, психически тяжело больной человек, одержимый манией убийства. Но именно такой типаж вдруг стал востребованным, пока бал правили националисты Белорусского народного фронта. Анна Ивановна получила распределение в школу сразу после окончания Белгосуниверситета именно тогда, в начале 90-х. В ту пору Винцент Калиновский, он же «Кастусь» (выдуманного и реального персонажей соединили в одного), вдруг начал превозноситься как славный борец с «москалями»! А главным событием белорусской истории считалась победа под Оршей над теми же «клятыми москалями», свершившаяся в 1514 году.

Потом к власти пришёл Александр Лукашенко. Калиновского и Оршу не предали анафеме, но больше не превозносили как при националистах. Скорее — замалчивали. Государство проводило «многовекторную» политику добрососедства одновременно со странами Евросоюза и с Россией. Не хотели обижать Литву, где Калиновского, то ли Винцента, то ли Кастуся, то ли бог его знает что, торжественно перезахоронили в центре Вильнюса.

Потом все союзники — Россия, Китай, Азербайджан — оказались исключительно на востоке. Теперь каждый раз, когда в качестве очередной темы урока надвигалось Польское восстание 1863-64 годов, педагогу приходилось тщательно выбирать слова: кем для белорусов является Калиновский в этом конкретном учебном году — польским упырём или белорусским партизаном. И не только он, а ещё Тадеуш Костюшко, дивизия имени которого воевала за Красную армию в сорок третьем, а он сам бился против российской армии полутораста годами ранее. Эскадрилья «Нормандия-Нёман» сражалась в небе Беларуси в 1944 г. против немцев, и эта же французская авиачасть, но с иным составом лётчиков, варварски бомбила Югославию в девяносто девятом. К кому их отнести — к ангелам или демонам? Школьная методика требовала ясности, чёткого чёрно-белого определения, как по Маяковскому: «что такое хорошо, а что такое плохо».

Устав от коньюнктурщины, Анна Ивановна на страничке в соцсети как-то обмолвилась: вот бы где-то далеко в горах… или в джунглях Амазонки найти нетронутую историками и идеологами цивилизацию, составить её историю с чистого листа… Естественно, не поверила автору сообщения, пришедшего в личку, что такая страна вправду есть. Но и не отбросила возможности встретиться.

Он прислал своё фото. Представительный мужчина, уверенный в себе. Не старый, в районе тридцати. Тем более — интересно!

Главное — фотография лица, а не похабный дикпик, который любят распространять молокососы.

И слова нашёл убедительные. Даже если просто чудак, он — забавный.

А ещё настойчивый. Представившийся Георгием, он приехал из России. Позвонил. Предложил пообедать в китайском ресторанчике недалеко от площади Победы.

Место людное, излюбленное студентами лингвистического университета. Безопасное. Отчего бы не сходить?

Пришла. Довольно быстро раскрылась. Не как на исповеди, но откровенно. Собеседник располагал к доверию.

Выслушав её рассказ о перипетиях в системе белорусского среднего образования, Георгий кивнул и обронил: в России похоже. Не совсем точно так, но аналогично. Зарплаты невысокие, перспективы не очень. Каждый учитель разрывается между желанием дать детям больше и лучше, с одной стороны. А с другой — вынужден мириться с тем, что совершенно не по душе. И поэтому, к сожалению, с годами одолевает безразличие. Энтузиазм гаснет, остаётся привычка тянуть лямку. Соблюдать школьную программу и заполнять унылые простыни отчётов.

— Вы сами работали в школе?

— Нет! Знаю со слов навербованных мной учителей. Плюс-минус лапоть, все рассказывают одинаковое.

— А вы сами по основной профессии…

— Самогонщик. Не удивляйтесь. Работал на хороших объёмах, экспортировал продукт в Беларусь. Но судьба сделала неожиданный поворот. Теперь я — архиглей.

— Кто?!

— Большой начальник и аристократ. Землевладелец. Имею возможность создать школу в своём архиглействе. Просветительский центр. Для всех. А скоро и мои дети подрастут. Не хочу, чтоб они учились только стрельбе из лука.

Вот как? А, была — ни была! Безрассудно, как головой в омут… Написала заявление об увольнении по собственному желанию и предупредила директрису: отрабатывать не буду. Отдала маме двести пятьдесят тысяч российских рублей подъёмных от нового работодателя. У мамы — неплохая пенсия, на Севере работала. Проживёт безбедно.

Хуже всего, что не попрощалась с детьми. Зимние каникулы, они распущены по домам. В общем, отрезала по живому. Знала — приди она в класс, внутри что-то дрогнет… Может, и не решится. Останется. Потом будет жалеть.

Ехать — так ехать.

Созвонились. Назначили новую встречу.

Георгий, просивший называть его кратко — Гош, ждал на открытой заснеженной парковке у метро «Борисовский тракт», прислонившись к потрёпанной «Ладе». Транспортное средство никак не соответствовало положению большого начальника и аристократа. Как его… «архиглея».

— Анна Ивановна! Здравствуйте. Вас провожают?

Он нахмурился. Смотрел с подозрением.

Инесса Петровна, учительница младших классов, единственная, кому можно было доверить тайну переезда, нерешительно переминалась с ноги на ногу. Худая и некрасивая девочка-отличница из деревни, которой с бюджета удалось распределиться в Минск, получила удар, повергший её в нокаут: ей изменил любимый. Она была готова бежать хоть в… Да куда угодно. Подальше.

— Младшие классы? — с сомнением произнёс Георгий. — С другой стороны, заниматься с детьми, пусть великовозрастными, не умеющими читать и писать, лучше всего может получиться именно у вас. Семья, родственники?

— Есть! Но мне на них плевать. Им на меня тоже, — она отбросила в сторону упрямую чёрную чёлку и поправила огромные очки. — Подъёмные не нужны.

— А что нужно?

— Другая обстановка. Работа. Хотя бы на год!

— На десять.

— Пусть на десять! Куда ехать? У меня в паспорте проставлена шенгенская виза!

— Замечательно. Но не понадобится. Дамы, готовы?