Нет места лучше дома - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 39

— А как насчет Дианы Уэзли, другой подружки Картрайта? — быстро спросила Дрю. — Она рассказала прессе, что ужинала с Тэдом вечером, когда случилась трагедия. За ужином Тэд обвинил Лизу в своих проблемах с Одри.

— Она рассказала это прессе, но не суду. В любом случае, она еще раз подтвердила, что Лиза стала причиной разлада.

Флетчер встал и протянул руку.

— Приятно было познакомиться, мисс Перри. Когда будете писать свою статью, вставьте несколько добрых слов о бывшем государственном защитнике, который трудился за более чем скромное вознаграждение. Та маленькая девочка получила от меня чертовски хорошую защиту.

Дрю пожала ему руку.

— Огромное спасибо за уделенное мне время, мистер Флетчер. Вы имеете представление, где сейчас может быть Лиза?

— Нет. Я время от времени навожу о ней справки, — ответил адвокат. — Я только надеюсь, что она получила необходимую ей психиатрическую помощь. Если нет, то я боюсь, что она может вернуться когда-нибудь сюда и вышибить Тэду мозги. Удачи вам, мисс Перри.

37

Поздно вечером в понедельник Чарли Хетч сидел в своей гостиной, пил пиво и нервно ожидал звонка, о котором был предупрежден. Он обдумывал, как будет объяснять, что у него возникла проблема.

«Это не моя вина, — думал он. — После того как тот полицейский, Эрли, ушел в пятницу вечером, я пытался позвонить по обычному номеру, но он был отключен, и я не мог понять, в чем дело. Потом, минуту спустя, звонит мой телефон. Мне говорят, чтобы я пошел и купил один из тех мобильных телефонов с оплаченными минутами, который никто не может вычислить.

Потом, чтобы продемонстрировать, как я стараюсь соблюдать осторожность, я сказал, что, прежде чем впустить в дом полицейского, я сменил джинсы, заметив несколько пятен краски на них и на мокасинах. Я подумал, что убедил, что держусь начеку… Но мне говорят, избавься от джинсов и мокасин; убедись, что на фургоне нет пятен краски. Потом мне приходится выслушивать еше всякую ерунду, мол, как я глуп, что вырезал череп на дверях.

В выходные дни мои джинсы и кроссовки вместе с деревянными фигурками лежали на полке в гараже… Затем, соблюдая максимум осторожности, я решил, что лучше от них избавиться. Вдобавок я достал старую одежду, которую я в любом случае хотел выкинуть, — и свалил ее вместе с джинсами, мокасинами и моими любимыми резными фигурками в большой мусорный мешок.

Затем я крепко завязал его и положил в контейнер. Я даже вынул все из холодильника и тоже бросил в мешок. Поэтому поверх одежды мешок был набит всякой дрянью: испортившиеся китайские продукты, остатки пиццы, кофе и позеленевшие от плесени апельсины.

Мусор вывозят по вторникам и пятницам.

Я подумал, что, если отнести мусор в контейнер в воскресенье ночью, все будет в порядке. Как я мог подумать, что какое-то ничтожество собиралось рыться в моем гниющем мусоре. Держу пари, это был пронырливый полицейский, сержант Эрли, и он нашел мои джинсы, мокасины и деревянные фигурки. Так или иначе, их уже нет. Наверное, я был дураком, что надел эти вельветовые брюки в теплую погоду. Эрли обратил на это внимание и даже сказал что-то по этому поводу.

Зазвонил обычный сотовый телефон Чарли. Ком встал поперек его горла, он сделал глубокий вдох и ответил:

— Алло.

— Ты купил другой телефон?

— Вы сказали купить. Я купил.

— Дай мне номер.

— 973-555-0347.

— Я перезвоню на этот номер.

Чарли сделал большой глоток пива, осушая бутылку. Когда новый телефон зазвонил, он ответил, но вместо отрепетированных объяснений выпалил:

— Я выбросил мокасины, джинсы и резные фигурки в мусор, и кто-то их оттуда забрал. Я думаю, это был тот полицейский, который приходил ко мне в пятницу.

Последовавшая долгая тишина была хуже, чем взбучка, которой он подвергся за вырезанные им череп и кости на дверях дома на Олд-Милл-лейн.

Его собеседник говорил спокойным, монотонным голосом:

— Зачем ты положил эти вещи в мусор?

— Я думал, что их заберут завтра. Было очень неспокойно держать их в сарае, — ответил Чарли в свою защиту.

— Я не спрашивал о расписании вывоза мусора. Положить те вещи в мусорный контейнер раньше, чем за день до вывоза, было идиотизмом. Тебе просто следовало выбросить их в мусорный контейнер за каким-нибудь магазином, и на этом бы все закончилось. Слушай и постарайся понять то, что я тебе говорю. Я не знаю, кто застрелил Джорджет Гроув, но если у полиции будут доказательства, что это ты разукрасил дом Ноланов, тебя обвинят в убийстве.

— Обвинят нас, — поправил Чарли.

— Не угрожай мне, Чарли. Я знаю наверняка, что тот полицейский не имел права осматривать твой мусор и забирать что-то из него без ордера на обыск, так что, даже если они и нашли что-то инкриминирующее, они не могут использовать это против тебя. Тем не менее, они могут попытаться тебя измотать. Так что найди адвоката и отказывайся отвечать на любые вопросы.

— Адвоката! Кто будет платить за адвоката?

— Ты прекрасно знаешь, что платить буду я.

Последовала пауза, затем его собеседник сказал:

— Чарли, тебе никогда больше не придется беспокоиться о деньгах, если ты сможешь выпутаться из этого, не напортачив.

— Рад это слышать, — сказал Чарли и бросил трубку.

С огромным облегчением он пошел к холодильнику и взял еще пива.

«Если они не могут использовать джинсы и мокасины против него, то что у них есть? — подумал он. — Мои маленькие статуэтки могут говорить о том, что я действительно талантлив, но это не делает меня единственным на свете человеком, который мог вырезать череп и скрещенные кости на той двери».

Он вышел с пивом на улицу, обошел сарай и посмотрел на свой садовый инвентарь — газонокосилку, ножницы для подстригания живой изгороди, грабли и лопаты, все эти символы часов, дней, месяцев и лет скучной, тяжелой работы.

«Довольно скоро я буду платить кому-то, кто будет стричь мою лужайку», — пообещал он сам себе.

38

Вечером в понедельник Зак съел гамбургер, выпил пару порций спиртного в баре «У Марта» и стал размышлять, не позвонить ли Тэду Картрайту. Снимок, который он отослал ему, уже должен был прибыть в офис.

«Прямо Тэду, — подумал Зак. — Без сомнения, секретарша решит, что письмо важное, и покажет своему начальнику».

В нижнем левом углу Зак написал «лично». Заку доставляло удовольствие ставить эту пометку. Несколько лет назад одна из женщин, которая должна была ему деньги за урок верховой езды, послала для него чек в клуб, написав то же самое на конверте. С тех пор Зак отмечал все, что отсылал, грифом «лично», даже телефонный счет.

Он считал, что полицейские должны были допросить Тэда Картрайта по делу Джорджет Гроув. Все в городе знали, как злился Тэд из-за того, что она всегда ставила рогатки перед его планами по строительству. Дело против него существенно усилится, если некий Зак Виллет почувствует угрызения совести и решит поделиться с полицией некоторыми воспоминаниями.

«Но это случится только после того, как он получит иммунитет от судебного преследования, или как это у них называется — предостерег он себя. — Я маленькая рыбка гольян, которая покажет им путь к акуле», — думал Зак, смакуя свою силу.

Он решил воздержаться от третьего стакана виски и сел в машину, чтобы поехать домой. Дом! Он любил свое жилище. Оно было небольшим, но достаточным для него. Три комнаты и заднее крыльцо, где в свободное время он читал газеты или смотрел портативный телевизор. Но в прошлом году старая леди Поттерс умерла, и ее дочь въехала в квартиру этажом ниже. У нее было четверо детей, один из которых играл на барабанах. Шум действовал на нервы Заку. Иногда он подозревал, что она платит ребенку за то, чтобы он играл на барабанах. Она хотела переехать в его квартиру, но срок аренды у Зака заканчивался через два года, и она не могла от него избавиться.

«Городские особняки Тэда в Мэдисоне, — подумал Зак. — Имя Тэда встречается по всей строительной площадке. Строительство почти закончено, и дома, на самом деле, смотрятся очень хорошо. Их должно быть семьдесят или восемьдесят. Я бы не возражал немного расширить свою жилплощадь.