Солнечный луч. О чем молчат боги - Григорьева Юлия. Страница 2

Теперь они донеслись со стороны болота. Мне живо представилось, как над поверхностью воды, затянутой ряской, появилась голова черына. Должно быть, он решил посмотреть, что происходит с его жертвой. А после, обнаружив меня всё еще в оцепенении, он поплыл к берегу…

Я улыбнулась. Страха не было. Даже не потому, что Рахон желал привезти меня к своему главе в целости, и не потому, что факел продолжал разгонять сгустившийся сумрак. Я вообще сейчас не переживала за свою безопасность, и причиной тому стало мое отрешенное состояние, в которое я сумела погрузиться. Именно оно даровало мне покой и умиротворение. И даже когда я услышала шлепки по воде совсем рядом, то лишь прошептала:

– Ты меня не тронешь. – И движение остановилось.

Медленно вдохнув, я так же медленно выдохнула и закрыла глаза, продолжая слушать. А затем я ощутила кожей касание ветра и вновь улыбнулась, радуясь доброму знакомцу.

«Ашити», – прошептал ветер.

Я подняла веки и некоторое время смотрела в бесконечно мудрые глаза, чей цвет уловить было непросто. Поначалу прозрачные, подобно льду, они вдруг налились нежным голубым цветом, а потом глубокая сочная синева насытила радужку, пока и она не потемнела, став почти черной, но лишь почти. И мне казалось, что в этой почти черноте я вижу, как сияют звезды, будто бы на меня глядело само мироздание.

На голове мужчины, чьи волосы были настолько ослепительно белыми, что вокруг них я ясно видела ореол сияния, была уже знакомая мне корона. Он еще мгновение стоял, склонившись надо мной, но вскоре распрямился, и губы Его дрогнули в едва приметной улыбке, доброй и по-отечески ласковой, а еще толику лукавой.

– Создатель, – прошептала я.

Он прикрыл глаза, отвечая мне, а после развернулся и направился прочь, пока не растворился в сумраке, едва достигнув границы света и тьмы. И мир вновь заполнился звуками. Но в них уже не было гармонии, полотно, сотканное моим сознанием, распалось на лоскуты. Однако на душе моей царил прежний покой, а еще была радость, потому что я знала, что означает Его явление – Белый Дух не оставит меня.

Я села, отметив, что тело вновь мне подчиняется, и посмотрела на свои руки. Кольца не было. Нет, я не ощутила паники, потому что верила – Отец вернет мне свой дар, когда придет время, как уже сделал это при моем первом похищении. Досадно лишь было, что я не могу успокоить Танияра тем, что жива и невредима. А еще безумно жаль, что теперь мне недоступна возможность встретиться с ним в реальности, отведенной нам Создателем для свиданий. И я сделала единственное, что сейчас было мне подвластно…

«Мама, – мысленно обратилась я к шаманке, – ты ведь знала, что меня ожидает, когда шла со мной к старому подворью, верно? И раз промолчала, значит, это было угодно Создателю. Я не ропщу и не обижаюсь на тебя, потому что ты верный Его служитель. Но прошу лишь об одном – передай Танияру, что я жива. Меня забрал Рахон, пятый подручный великого махира, и везет через Каменный лес. Мейлик – дочь махира, она тоже здесь.

Мама, еще передай, что у него сейчас много хлопот, пусть не оставляет Айдыгер, он должен быть разумен. Пусть меня и забрали насильно, но дальше я отправлюсь не сопротивляясь, потому что так угодно Белому Духу. Я верю, что Отец свел нас не для того, чтобы разлучить, а значит, миг желанной встречи наступит, когда придет время. Скажи ему, что моя душа горит лишь для него одного и будет пылать, чтобы наш путь друг к другу не затерялся во мраке».

– Пожалуйста, – прошептала я уже вслух и добавила: – Я буду тосковать по тебе и твоей мудрости, мама.

А затем поднялась на ноги и развернулась в сторону костра. Их было всего лишь трое: Рахон, махари и еще один илгизит, которого я не знала. Я машинально проверила, в порядке ли моя прическа, оправила одежду и, натянув на лицо привычное благожелательное выражение, направилась к костру. Как бы я ни была зла за похищение, но решение о перемирии было принято, и отступать от него не имело смысла. Пока меня не вынудят к этому, по крайней мере.

Заметив мое приближение, негромкий разговор стих, и за мной внимательно наблюдали три пары глаз. Враждебно, с любопытством и равнодушно. Думаю, и без пояснений ясно, что злилась на меня махари. Рахону было явно интересно, что я задумала, а третьему илгизиту моя персона была безразлична.

– Итак, – произнесла я, усаживаясь к огню, – ты желаешь исполнить поручение.

Разговаривала я только с Рахоном. Во-первых, он единственный, кто был готов к общению со мной. Во-вторых, я не ощущала в нем враждебности. В-третьих, пятый подручный был моей защитой в пути, а значит, с ним мне и предстояло выстраивать взаимоотношения таким образом, чтобы между нами установился твердый нейтралитет.

– Кто позволил тебе подойти и заговорить? – высокомерно вопросила «Мейлик».

Я перевела на нее взгляд и чуть приподняла брови.

– Кто ты такая, чтобы задавать мне эти вопросы? – не менее надменно спросила я в ответ.

– Я – махари, дочь великого махира, – ответила она. Я уловила в глазах илгизитки насмешку и даже понимала ее причину.

Меня, как и всех, водили за нос долгое время. Теперь маска была сброшена, и меня сразили высотой положения персоны, только вот…

– Насколько я поняла из наших прежних бесед с Рахоном, – возведя глаза к небу, задумчиво произнесла я, – великий махир – это служитель культа Илгиза. Он не правитель, но обладатель знаний, которые делают его в чем-то схожим с шаманом. – Я снова поглядела на собеседницу. – Но видишь ли, махари, я ведь тоже дочь служительницы культа Белого Духа, шаманки, превосходящей своей силой многих. Тогда можно сказать, что я – дочь великой Ашит, и это уже уравняло нас с тобой. А еще мы обе жены каанов, к тому же наши мужья уже не являются каанами. Только твой муж беглец, мой – правитель дайната. – Я мило улыбнулась. – Ты всего лишь махари, я же дочь шаманки и дайнани.

– Ты неверно судишь, – мягко произнес Рахон, предупреждая резкий ответ «Мейлик», чьи глаза зло сверкнули. – Великий махир…

– Нет, Рахон, – уже с иной интонацией заговорила я, – в моих словах нет ошибки. Это данность, и данность справедливая. Махир служит Илгизу, проводит обряды и обладает некой силой, которой нет у других. Всё то же самое мы можем сказать и о шамане, лишь с той разницей, что поклоняется он Создателю этого мира, а не его восставшему младшему брату. Разное именование, но суть одна – служитель культа. Верно?

Пятый подручный чуть помедлил, но вскоре усмехнулся и склонил голову в знак согласия.

– Зачем ты позволяешь ей туманить свой разум?! – воскликнула махари. – Ты же знаешь, как сильно я ненавижу ее, но всё равно говоришь с пришлой, словно вы добрые друзья! Из-за нее умерла Хазма, я чуть не попалась…

– Хазма – это Хенар? – уточнила я.

– Акмаль, – подняв руку, заговорил Рахон, и я узнала настоящее имя третьей невестки Танияра, – ты слишком горяча и ослеплена…

– Она всё разрушила! – выкрикнула махари. – Всё! Если бы она не появилась, Танияр так и не осмелился бы пойти против брата…

– Неверно, – теперь ее прервала я. – Танияр не боялся Архама, он любил брата, потому позволил ему занять свое место. Служил ему и терпел все выходки Селек – убийцы его матери. Только ради брата. И так бы было и после моего появления, но вы сами всё разрушили. Селек решила женить его на дочери Елгана, когда он уже выбрал меня. А вы, илгизиты, выкрали его возлюбленную. Вы все разъярили йартана, и он вонзил в вас зубы. К чему обвинять меня в собственных ошибках? Танияр всего лишь хотел быть счастливым с выбранной им женщиной. Не влезли бы, он и по сей день оставался бы алдаром, верным своему каану. Однако Архам отправил брата жениться на Саулык, а Рахон выкрал меня, но довез лишь до пагчи, где я узнала правду о смерти Вазама, и колесо Судьбы уже было не остановить.

– Однако Судьба вернула тебя на прежний путь, и он уводит тебя от мужа и Айдыгера, – с улыбкой заметил пятый подручный.

– Кто знает, куда этот путь приведет в итоге, – ответила я и, подмигнув, легко рассмеялась.