Председатель 4 (СИ) - Риддер Аристарх. Страница 15

Наиболее значительным в будущем человеком из них был Гейдар Алиев, будущий члена Политбюро ЦК КПСС и президент Азербайджанской республики. В отличие от меня и Горбачёва он заседал в Совете Национальностей, но сейчас по какой-то причине оказался в том же зале, что и мы.

Помимо Алиева в тот вечер я познакомился еще с несколькими важными людьми, а потом меня отвлек Глушков Виктор Михайлович. Он также был депутатом Верховного Совета СССР 8-го созыва и ему резко понадобилось обсудить со мной расширение производства в нашем в колхозе и внедрение у нас новых ЭВМ, которые команда Глушкова сейчас во всю разрабатывала в Киеве.

Со слов Виктора Михайловича новая ЭВМ будет эффективнее процентов на тридцать, потому что она предполагалась уже специализированной и заточенной именно для нужды сельского хозяйства. Для нужд тепличного хозяйства даже так будет более правильно.

Меня это обрадовало, потому что как известно, специалист широкого профиля в какой-нибудь одной единственной дисциплине чаще всего проиграет тому, кто заточен на решение узкого спектра задач. И раз уж Глушков решил делать ЭВМ именно под тепличное хозяйство, это наверняка даст хороший прирост в эффективности.

При этом, как сказал Виктор Михайлович, следующая теплица, которая будет у нас, уже не потребует своей электронно-вычислительной машины, потому что одной машины хватит на управление всеми системами сразу у двух теплиц.

Если для экспериментального хозяйства, которым являлся наш колхоз, это было по большому счету без разницы, то в масштабах всего народного хозяйства Советского Союза это большой шаг вперед, потому что как ни крути, но электронно-вычислительная техника, особенно не в оборонке, а в народном хозяйстве, была, есть и еще долго будет, к большому сожалению, оставаться узким местом советской промышленности. Да и постсоветской российской тоже.

И если на нужды стремительно расширявшихся тепличных хозяйств нужно будет в два раза меньше ЭВМ, это только ускорит развитие этой отрасли сельского хозяйства.

В результате мы договорились с Глушковым, что следующей весной, когда начнется строительство второй теплицы, в нем примут участие и сотрудники Виктора Михайловича из Киева.

Но естественно они будут не цемент месить или заниматься непосредственно строительством. Вторая теплица будет построена с учетом пожеланий наших кибернетиков. Глушкову требовалось, чтобы в теплице было предусмотрено больше точек для установок различных датчиков. При этом это должны быть не какие-то временные, а очень хорошо оборудованные и стационарные посты для датчиков. Поэтому ребята Глушкова и должны были принять участие в строительстве.

К моему большому, но приятному удивлению, одним из вопросов, который стоял на повестке дня перед комиссией по сельскому хозяйству Верховного Совета СССР, был вопрос о удобрениях.

Как оказалось тот разговор на вручении мне Государственной премии имел далеко идущие последствия. Член-корреспондент АН СССР Мишустин, который хоть и являлся микробиологом, и, по большому счету это была не его сфера деятельности, принял тогда к сердцу всё сказанное мной. И со своей стороны начал работу в Академии Наук вместе с теми, кому это полагалось по должности.

И вот за год, как раз к сессии Верховного Совета СССР, комиссия, которую сформировали в недрах Академии Наук, подготовила большой спектр предложений. Одним из которых было создание экспериментальной площадки, вернее, даже не одной, а целой сети экспериментальных площадок по всей стране от Калининграда до Владивостока, и от Мурманска до Ашхабада.

Все эти экспериментальные площадки должны были заниматься изучением почв Советского Союза и вопросами влияния различных микроорганизмов почвы и микроэлементов на сельскохозяйственной культуры. По результатам работы этих экспериментальных площадок к следующей Пятилетке планировалось разработать и утвердить государственную программу по увеличению использования удобрений в колхозах и совхозах Советского Союза.

Естественно, что я не мог пройти мимо этой инициативы, так как фактически был одним из её инициаторов. Пользуясь, скажем так, служебным положением, я договорился о том, что мой колхоз станет одной из таких экспериментальных площадок, где будет проходить работа над новой программой внесение удобрений.

В результате так получалось, что это уже будет третий объект Академии Наук СССР, который будет располагаться у нас в колхозе. Такими объектами Академии Наук являлась станция защиты растений и наша теплица. И такая концентрация научных объектов буквально кричала о том, что «Новому пути» требуется выходить на следующий уровень восприятия нашего колхоза в Академии Наук.

Лучшим. решением я видел строительство у нас филиала Академии имени Тимирязева. Конечно, это должно было случиться не прямо сейчас, а сильно позже. Но почему бы нет?

Вся логика развития нашего колхоза буквально кричала о том, что рано или поздно у нас появится либо среднее специальное учебное заведение или даже выше. Детский сад, можно сказать, есть, школа вот-вот будет, сначала начальная, а потом и средняя. Ну, и соответственно, следующий шаг — это либо техникум, либо институт.

А, учитывая количество объектов Академии Наук, которые будут у нас, логично предположить что, в «Новом пути» очень органично и хорошо будет смотреться филиал главного сельскохозяйственного ВУЗа Советского Союза и на материально-технической базе нашего колхоза студенты смогут начать применять свои знания на практике. А то, что производственная база у нас будет передовая никто и не сомневался, потому что она уже сейчас такая, а дальше будет только лучше.

Еще одним вопросом, которым занималась комиссия по сельскому хозяйству был борщевик Сосновского. Будущий академик и президент ВАСХНИЛ Петр Петрович Вавилов, однофамилец уже почивших братьев Вавиловых, оказался человеком полным энергии. Её бы направить в другое, более конструктивное, русло и цены бы ему не было.

Вавилов старался привлечь к своему амбициозному проекту как можно больше ресурсов, Тем более, что действительно на первый взгляд, никаких недостатков у борщевика не было. Именно здесь я в первый раз достаточно резко и остро высказался, и моё мнение в корне противоречило мнению большинства моих коллег по комиссии. Вавилов хотел протолкнуть увеличение финансирования и соответственно увеличение географического охвата его экспериментов с борщевиком. Казалось бы, дело было верное. Но моя жёсткая и последовательная позиция заключалась в том, что борщевик все еще недостаточно изучен, и нам требуется больше времени для научного обоснования этого проекта.

В результате предложение принято не было. Его даже не стали вносить в повестку дня, и в результате Вавилов остался ни с чем. Как мне кажется, дорогой будущий товарищ академик, из-за этого затаил на меня злобу, но мне с ним, как говорится детей не крестить, а его инициатива была действительно вредной. И я точно знал, что первые тревожные звоночки появятся очень скоро. Тем более в запасе у меня был и прием удара ниже пояса: привлечь врачей, которые уже столкнулись с его ужасными ожогами.

В общем первая для меня сессия Верховного Совета прошла, как говорится в конструктивной атмосфере, и я вернулся в «Новый путь» с чувством хорошо выполненной работы.

При этом вернулся не с пустыми руками. Вернулся не просто председателем колхоза «Новый путь», а председателем объединённого колхоза. Решение о объединение моего колхоза и «Света коммунизма» наконец-то получило документальное подтверждение и можно было начать это объединение по-настоящему.

Как мы и договаривались с Виктором Петровичем Фроловым, он должен был получить пост председателя сельсовета. В центральной усадьбе объединенного колхоза своей властью сельсовет мы конечно же с ним устроить не могли. Для этого требовалось решение райисполкома. Несмотря на то, что это была формальность, и все понимали, что два колхоза объединяются, нам все равно требовалось это сделать законным путем.

В результате мы с Фроловым первым делом отправились в Ульяновский райисполком. Емельянов нас уже ждал, поэтому формальности мы уладили очень быстро, и «Новый путь» получил сельсовет и на бумаге.