Венский вальс (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 43

А дальше идет уже состояние здоровья и отсутствие вредных привычек, а еще — различных «хвостов», вроде неразделенной любви или наличия жен и детей в разных городах.

Но это, что называется, «первый круг» требований. А вот следующий «круг», что требуется выявить в будущем сотруднике: хорошую память, находчивость, наблюдательность, хладнокровие, умение скрывать собственные чувства, умение убедительно лгать.

Список еще не полон, потому что требуется еще и умение четко излагать суть проблемы. А кто станет учить случайного человека искать взаимосвязь частного и общего, уметь обобщать отдельные явления, чтобы предвидеть возможность наступления вытекающих из них событий? Вот-вот… Какой-то английский шпион из моей истории считал, что для нашей профессии лучше всего подходят люди, имеющие склонность к исследовательской работе — историки, археологи, журналисты. Значит, будем искать.

— Курсы нужны, — сказал Трилиссер.

— Согласен, — кивнул я. — Я уже говорил о них с Феликсом Эдмундовичем, он согласен. Проблема в преподавателях. В свое время Кедров сумел создать краткосрочные курсы для контрразведчиков, но разведка — несколько иное. Кстати, я хочу уговорить Кедрова стать начальником этих курсов. Естественно, что вы будете за ним немного присматривать.

— Будем привлекать к преподаванию бывших подпольщиков, — сказал Меер Абрамович. — Я найду парочку. А у вас есть кто-нибудь на примете?

Интересный вопрос. С подпольщиками Архангельска я немного знаком, но кто из них способен взять на себя роль преподавателя? Вернее — взять-то возьмет, а сумеет ли чему-то научить? Тот же орденоносец Серафим Корсаков, при всем моем уважении к нему, наставник хреновый. Если только напрячь Михаила Артемовича Попова, что нынче руководит Архангельской губернией. Как руководитель подполья он был неплох. Его-то, так и не удалось раскрыть. Захочет ли красный «губернатор» поменять свое кресло на жесткий стул? А если и захочет, то отпустит ли ценного кадра Совнарком?

— Пожалуй, что и нет никого, — покачал я головой. Улыбнувшись, спросил. — Вы хотите использовать подпольщиков как кадровый резерв для разведки?

В списках, что представлены Трилиссером, в качестве кандидатов в сотрудники ИНО значились имена тех людей, что работали вместе с ним на Дальнем Востоке. Как я догадался? Да очень просто. Меер Абрамович стал работать в ИНО сравнительно недавно и у него просто не было времени, чтобы поискать других. А еще … Читал я биографию Трилиссера, помню. Я бы и сам так сделал, если бы прямо сейчас был переведен из Архангельска в Москву. Так что, если начальник начинает тянуть к себе своих, это вовсе не значит, что он плохо относится к чужим. Он чужих просто еще не знает.

— А что в этом плохого? Нам нужны люди, имеющие опыт нелегальной работы. Правда, пока еще не всех удастся отозвать. Некоторые товарищи до сих пор работают нелегально.

— А я разве спорю? Как раз, все удачно складывается. У ваших, скажем так, протеже, есть опыт, а кроме того, наверняка некоторые из них тяжело вписываются в мирную жизнь.

— Есть и такие, — вздохнул Меер Абрамович. — Откровенно-то говоря, есть даже авантюристы. Я, вообще очень удивлен, что вы мне дали карт-бланш для работы на Дальнем Востоке.

Он, видите ли, удивлен… А кто станет заниматься Дальним Востоком? Я же помню, что Трилиссер сам хотел заниматься регионом, включающим и Китай с Кореей, и Монголию с Японией. А раз хотел — так флаг ему в руки. У меня у самого с Востоком отношения сложные. Может, оттого, что когда-то пришлось писать курсовик по Махатме Ганди, а защитить его удалось лишь со второго захода? Ну, что поделать, если я, в отличие от нашего «востоковеда» Рудольфа Александровича, не испытывал душевного подъема от слов «ненасильственное сопротивление», предпочитая ему термин «вооруженное восстание»? И трепета перед восточной философией я не испытываю, и не считаю, что в буддизме сосредоточена главная мудрость человечества, а мифы Древней Индии, в отличие от Древней Греции, наводили скуку.

— А кто лучше вас справиться с такой работой? — хмыкнул я, едва удерживаясь от штампа про восток из хорошо известного фильма. — Касательно же авантюристов… Авантюристы будут, куда ж от них деться? Вы, главное, Блюмкина к работе не привлекайте.

— Вот как? — удивился Трилиссер. — А я как раз собирался взять его в наш отдел, даже решил его направить в Турцию. Правда, в последнее время его не видно, но слышал, что увлекся журналистикой. Блюмкин — человек образованный, владеет несколькими восточными языками.

Я бы сказал Трилиссеру, что Яшка Блюмкин болтается сейчас где-то в Европе, составляя карту паломника, следующего по местам обитания товарища Троцкого, но не стану. Не из-за секретности, а чтобы долго не объяснять. Для Меера Абрамовича моя рекомендация — это приказ. Впрочем, пару слов сказать можно и, даже нужно. Помнится, в моей истории Трилиссер Блюмкина к работе привлек.

— Вы, наверняка слышали от него, что он убийца Мирбаха? — поинтересовался я, а дождавшись кивка заместителя, сказал. — Так вот, Блюмкин, если он выпьет — а пьет он часто, хвастается этим напропалую. Я и сам от него об этом слышал — и от трезвого, и от пьяного, а уж о его болтовне понаслышан. Если он станет нашим резидентом в Турции, то станет трепать о своем героическом прошлом. Оно нам надо? А где гарантия, что он не начнет болтать о своих деяниях в Турции? Про владения языками не знаю, врать не стану, может он и полиглот, но есть ли смысл рисковать?

— М-да, — протянул Трилиссер. — А я и не думал, что он такой болтун.

Я развел руками. Возможно, слегка картинно. Но из-за разговора о Блюмкине упустил нить беседы.

— В общем, если у вас отыщутся дельные люди, способные стать преподавателями, привлекайте. Но два человека — маловато.

— Есть еще один вариант, где нам отыскать преподавателей, — сказал Трилиссер, посмотрев мне в глаза. — Но боюсь, он вам может не понравится.

Вона как! И что мне может не понравится, если речь идет о важном деле? Попробую-ка догадаться.

— Меер Абрамович, разве у меня репутация ненавистника Коминтерна?

Похоже, я Трилиссера слегка удивил. Вон, захлопал глазами. Так тут и странного-то ничего нет. Кто же еще в нашей стране может иметь собственную разведшколу, да еще, чтобы это ускользнуло от внимания ВЧК? А я продолжил:

— Я же никогда не выступал против Коминтерна. Просто, всегда считал, что мы занимаемся немного разными вещами, которые лучше не смешивать. ВЧК — охранительное ведомство, а Коминтерн — наступательное. Если я получу приказ работать для Мировой революции — стану его исполнять. Но пока для меня самое главное — отыскивать врагов Советской власти. Так что, если у вас есть возможность привлечь к нашей работе преподавателей разведшколы Коммунистического интернационала — я буду рад. Мне самому выйти с ходатайством к товарищу Зиновьеву или попросить Феликса Эдмундовича?

Уже и не помню — является ли секретом тот факт, что Трилиссер, кроме того, что он заместитель начальника ИНО, еще и ответственный сотрудник Коминтерна? Кажется, входит в состав его исполнительного комитета в качестве ответственного за продвижение революции в Монголии и Китае? Но говорить о том, что я знаю о второй ипостаси своего зама пока не стану. Не дай бог решит, что получил эти сведения от жены.

О том, где он получил информацию о начальнике, что так не любит Коминтерн, Меер Абрамович промолчал, предоставив мне возможность самому догадаться.

— Если у вас нет принципиальных возражений, я смогу все решить и сам, — сказал Трилиссер.

Уже легче. Не нужно идти на поклон к Зиновьеву, хотя, я бы и сходил, не переломился. Но с моим отъездом Меер Абрамович опять станет исполняющим обязанности начальника ИНО, поэтому ходатайство отправит сам, за своей подписью.

Меер Абрамович уже зевал во весь рот. Сжалившись над замом, сказал:

— Идите-ка домой товарищ Трилиссер, к супруге.

— Так она еще не приехала, — хмыкнул мой заместитель. — Поезда у нас ходят плохо, добираться ей долго.